Гитарная бахиана - Гванета Бетанели

Все жизненные мудрености выступают против кучками собирающихся, подчас никчемных, пустозвонных «людишек — ухмыльщиков», всю жизнь просидевших на лавчонках в «забивании „Козла“» в честь дворовых чемпионатов и постоянно занимающихся словоблудием, вроде: «подумаешь, проблема, что писал для нашей гитарушки толстячок!» «говорите, „с гулькин нос“?» «да, черт с ним, и мы — с усами, надо — накалякаем!» «если уж так приспичило, почему ваши „музпророки“, если они — доки, за столько время не могут в развалинах старого замка нашенского „модестика“[11]накопать крупинки истины?» «не можете промолоть через кофемолку как все писалось — игралось для нашей семиструнки?» «Ох вы, мудрецы никчемные!»

Скажу так, господа хорошие, вместо хи-хи — хахания, лучше бросили бы костяшки, встали с лавочек, да вспомнили славное дедовское: «Паря, а помнишь, а помнишь, как все бывало?» да постарались помочь людям раскопать истину, как текли те неблизкие дедовские времена?! Заодно порылись бы на чердачках ваших вековых изб, где в старом хламе, вековых сундучках и сегодня могут валятся разные великие инструменты, чудо — иконы, обветшавшие рукописи… созданные великими мастерами и кто знает как «забравшиеся» туда?! Может что и сыщете? Ведь бывало? Вот тогда и стало бы всем нам «…и того лучше!» Хотя, как вещает классика: «…если бы имели веру с горчичное зерно, не было бы ничего невозможного!») «Jusus and the Early Church», D. C. Cook Publishing).

Как человек имеющий врожденную интуицию, думаю, что «баховские гитарные листочки» были. Эту гипотезу подтверждают и серьезные первоисточники, с которыми, повторюсь, неплохо знакома. Они сообщают, что кантор, великолепно владея многими инструментами (алфавитно): альтом, виолончелью, лютней, скрипкой (не говоря уже о любимых «коньках» в лице клавесина, особо — органа), не удивляйтесь, «баловался» и гитарой. Историки пишут, например, что «…Все это не мешало ему участвовать въ качестве скрипача въ квартетъ, играть недурно на вiолончели и аккомпанировать себе на гитаре, когда по просьбе друзей онъ пъелъ имъ въ вечернiе часы разныя прiятныя для слуха псънки» собственного сочинения (Ф. Вольфрум. С. 4, А. Швейцер, Ф. Шпитта (сын), С. Морозов, др.).

Видные эксперты, серьезные знатоки биографии кантора школы и церкви св. Фомы сообщают, что считающийся родоначальником огромного баховского семейства булочник Витус Фейт Бах, согласно фамильной хронике, был вынужден долго жить и работать в Венгрии. Вернулся Фейт Бах, когда контрреформация обрушилась в Венгрии на там живущую колонию немцев. Бежав, Фейт вернулся в Германию, прихватив с собой гитару. Далее сообщается, что «Самую большую радость въ жизни Фейту Баху доставляла игра на небольшой гитаре (an einem Cythringen), которую онъ бралъ съ собой на мельницу и игралъ на ней, пока мололась привезенная имъ мука»; «Можно себе представить, какъ красиво звучало сочетанiе шума жернововъ и игры на музыкальномъ инструменте и тамъ на мельнице онъ научился, въроятно, чувствовать ритмическую основу музыки»; «Это было исходной точкой художественнаго творчества его потомковъ» (Ф. Вольфрум, С. 6, А. Швейцер, 71–72, С. Морозов, др.).

Маститый ученый-исследователь проф. Карл Бюхер писал: «…ритмической основой многихъ формъ стиха и мелодiй послужили равномерныя движенiя во время работы. …игра на мельнице, подъ аккомпаниментъ вращающагося жернова, уже не кажется намъ больше профанацiей искусства и на работу этого мельника мы будемъ смотреть какъ на священный источникъ святого искусства» (Ф. Вольфрум). По данному поводу А. Швейцер отмечал: «Видимо, прародитель кантора, играя на гитаре, слушал монотонный перестук жерновов, тогда и выучился строгой ритмике музыки — исходной точки великого художества своего будущего огромного музыкального баховского потомства, где каждый был весьма искусным музыкантом». Может именно от этого, а не от другого, великий ИСБ в своих шедеврах особое внимание уделял ритмической дисциплине.

Давайте доверимся и другому знатоку биографии кантора, который из далеких времен уверяет: …в пору полнокровного юношества, веселого озорства и жизнелюбия, юный Себастьян написал шутливую песенку для мальчишника, эдакий «квардлибет» (нем. «шутка», «все что угодно» — авт.) и мастерски спел — исполнил ее друзьям под гитару. О классической гитаре встречаем и другие указания, сообщения историков относительно игры на ней и творчества ИСБ в данном интересующем нас направлении…

Думаю, надо бы трижды сказать «мерси» вольной Гитаре — неразлучной подруге плаща, шпаги и любви, которая хотя и слегка поздновато, однако в отличие от многих других, полностью не отвернулась от канторовского, всего сложного, непонятного, «трудноогитариваемого», чуть отстоялась, определилась, вмиг всколыхнулась, приоделась, приосанилась, навела марафет, затем, ворвавшись в общий «струнный хоровод бахианы», назло всем нечистым силам, на радость светлым и чистым помыслам, стала круто отплясывать знаменитые баховские «аллеманды», «куранты», «сарабанды», «жиги», «гавоты», «менуэты», «сицилианы», «фуги» и др. Конечно вперемешку с собственноличным, уже себе напридуманным полифоническим, а как без того? Ведь все друг у друга учимся, все друг-другом живем!

Еще раз уверившись в своих безграничных возможностях, уверив и своих многочисленных фанов в огромном темпераменте, большом диапазоне, ином, только Богом преподанном, «Малый оркестр», виртуозно руководимый истинными спецами, стал воочию доказывать всем, что может стать прекрасным всемирным глашатаем великой полифонии несравненного композитора в увязке с уже освоенными гитарными шедеврами, с яркой демонстрационной всемирной мисс-моделью, т. е. символом всегдашней молодости, красоты и неуемного темперамента, примером подражания для безнадежно — отставших или уже отстающих разномастных коллег, рассеянных по миру, с тем, чтобы дать пример, как веселее шагать по сотворенному кантором гениальному пути, нареченному «очень серьезным испытанием очень серьезной музыкой»!

В беседах с внушительным числом меломанов, до потери голоса спорах с коллегами, а также с первых выступлений в прессе и по теле-, радиоэфиру, часто пыталась определиться в будто давно перемолотом, пересмакованном, мол: «что дает человеку любимый инструмент?» «где нерестится эта труднообъяснимая любовь и с чем ее лопать?» По мне, любимый инструмент дает необъятную силу святых мощей, которые в тяжелые минуты жизни не покинут, не обронят, не выбросят за обочину эдакой употребленной салфеткой, ибо если любовь обоюдная, то и бесконечная. По-второму, после прихода затаенных презентованных мыслей Оттуда, ощущаешь такую великую любовь и тягу к искусству, инструменту, творцам шедевров, что без оглядки, никак не жалеючи посвящаешь им всю свою сознательную жизнь, в чем, постепенно истинно и профессионально разбираешься, владеешь «выше крыши», имеешь нескончаемое желание знать его более, чем доселе кто знавал, ни представляющие нашу половину — т. н. «слабачки», ни они, — мнящие из себя, т. н. «сильный пол Мира сего», и заряжаешься большей поступательной энергией жить, работать с огромных прописных букв!

Спросите, причем здесь «Мы», «Они» и к чему все веду? Да к тому, что с детских годиков слышу и возмущаюсь: «…гитаристка финальную часть „Собора“ Августина Барриоса Мангоре не в состоянии играть в заданном темпе, да еще и с нужными репризами, потому и надо подсокращать»; «…ну, что тут поделаешь, Бах есть Бах, дивчина есть дивчина, конечно, трудно ей!»; «Гитаристка хоть и талантлива, однако никак не может осилить полифонию. Бог с ней, так тоже сойдет!»; «Классическая гитара, — это не женское дело: нужны сила, мощь, развитой торс, сильные руки, кисти, цепкие пальцы… а тут откуда им взяться?»; «Разве может нежное создание „расправляться“ с великой скрипичной „Фугой“ или „Чаконой“, тем более с ре-минорной органной „Токкатой и фугой“?» «Конечно, в баховском, она особенно будет стараться создать видимую легкость, показную изящность но, — это же халтура, мираж?!» Могу привести кучу подобной дурьей галиматьи.

Много ерундистики встречала и в ремарках у разномастных горе — критиканов, зачастую тугих на ухо и слеповатых на оба глаза, ехидной смотрящих на светлые женские имена, которые, в свое время, причем навечно, создали невообразимо — неповторимые грани искусству (алфавитно): Мария Луиза Анидо, Елене Ахвледиани, Анна Ахматова, Элисо Вирсаладезе, Галина Вишневская, Лиана Исакадзе, Мария Калласс, Мирьен Матье, Анна Павлова, Майя Плисецкая, Алла Пугачева, Галина Уланова, многие-многие другие гранд — дамы нашей абсолютно ни на что не похожей чудной Вселенной.

Часто себе, а в последнее время и подружкам, признаюсь, что мальчишки, приодевшись в шмотки более смахивающие на гардероб ветхого Адама, вооружившись современными мегафонами, встроенными в модные «папаньмаманьевские „тачки“, стали настырнее пускать в нас стрелы с колкостями, например, что наша с вами вина девчата, что мы — девчата!! Так нам и надо! Ведь сами даем им особые послабления, которые с величайшим хотением подхватывают представители мальчишечьей половины мира. А давайте спросим, если честно ответят, слышали ли они знаменитое изречение немецкого поэта — мыслителя Генриха Гейне, что „Женщины творят историю, хотя история сохраняет лишь имена мужчин?“ или несравненную мысль Жильбера Сосбрума: „… судите о мужчинах по тому, как они судят о женщинах!“ или — народное: „Муж — голова, а жена — шея, куда захочет, туда и повернет ее?!“ Хватит? То-то, дорогие наши мальчишки, лучше „Не будите лихо, пока оно тихо!“