Алгоритм невозможного - Александр Плонский

5. Взгляд на Гему

И все же странный человек этот Урм! Такой же функционер, как Реут, даже рангом повыше — младший советник самого Лоора, — а ведет себя просто, не важничает…

Но что я знаю о нем? Открытый, обаятельный. Так почему же, если он такой хороший, не откроет глаза Лоору на злоупотребления администраторов? Ведь вождь может просто не знать об этом. На-верняка не знает!

Да… все не так просто. Урм умнее Реута, это очевидно. В осталь-ном же между ними вряд ли есть разница!

Так я думал об Урме до вчерашнего дня. И как раз вспоминал о нем, когда почувствовал на плече его сильную руку. Разумеется, наша встреча была случайной, только не слишком ли часто стала повторяться случайность?

— Торопишься к Асде? — улыбнулся Урм.

Надо же, запомнил!

— Да нет… Просто прогуливаюсь, — уклончиво сказал я.

— Хочешь, пойдем ко мне?

Вот это неожиданность! У нас ведь не принято приглашать друг друга в гости. Да и как бы я мог позвать к себе Урма, если сам с трудом втискиваюсь в свою узкую, словно пенал, жилую секцию, а уж вдвоем с Асдой…

Я представил себе Урма на месте Асды и невольно рассмеялся: уж больно нелепая картина возникла в воображении!

— Что тебя рассмешило? — спросил Урм удивленно.

— Да так… Вспомнил кое-что.

— Ну, решайся!

— Пошли, — кивнул я.

Мы поднялись на верхний ярус, пересекли аппарель и по нескольким переходам дошли до Базы.

У входа в центральный тамбур стоял сотрудник охраны верности в яркокрасном парадном комбинезоне с боевым излучателем на поясе — «верняк», как говорили мы для краткости, вкладывая в это слово и скрытую насмешку, и боязливое уважение.

Служба верности, сокращенно «СВ»… Эти две буквы вызывали у нас дрожь. Могущественная СВ властвовала над нашими жизнями, и это было так же привычно, казалось таким же естественным, как вращение Космополиса вокруг Гемы, а Гемы вокруг Яра.

Иногда я задавал себе вопрос, из тех, что остаются без ответа: кто правит нами, лига или СВ? Однажды даже спросил об этом Асду. У нее ведь не бывает безответных вопросов…

— Да это одно и то же! — брезгливо сказала она.

«Абсурд!» — подумал я, но, вопреки обыкновению, спорить не стал: тема была из самых скользких…

Младший советник вождя протянул «верняку» шестигранный жетон. Урм отличался спортивной фигурой и завидным ростом, но рядом с массивным сотрудником СВ выглядел мальчишкой.

Казалось, алый комбинезон вот-вот треснет на могучем торсе «вер-няка», вперившего в меня пронизывающий и вместе с тем бес-страстный взгляд. Взгляд робота.

— Этот со мной, — небрежно проговорил Урм.

«Верняк» топнул два раза, отдавая честь, и вложил жетон в про-резь автомата-опознавателя. Дверь в тамбур открылась. Мы вошли в лабиринт старой Базы.

Поблуждав по нему, оказались в ярко освещенном туннеле, по сторонам которого виднелась редкая цепочка пронумерованных дверей.

Подойдя к одной из них, Урм прикоснулся жетоном к глазку за-порного устройства и пропустил меня вперед.

— Вот это да! — не удержался я от восклицания.

Просторное помещение, куда мы вошли, даже отдаленно не на- поминало мою жилую секцию. Вдоль стен до потолка стояли стел-лажи. На одних виднелись ряды книг, на других — выдвижные ящики с мнемокристаллами, на третьих — предметы, назначение которых явилось для меня загадкой: я столкнулся с ними впервые.

Урм явно испытывал неловкость, наблюдая мое замешатель-ство.

— Все это необходимо мне для работы, — как бы оправдываясь, сказал он.

— В космоле?

— При чем здесь космол?

— Как при чем? Ты же функционер космола!

— Функционер… Терпеть не могу это слово! — поморщилсяУрм, напомнив мне Асду.

— Но ведь так оно и есть.

— По профессии я историк.

— А разве существует такая профессия? — изумился я. — Да кто же сейчас занимается историей? Вот функционер… Реут говорит, это главная из профессий.

Урм покачал головой.

— Он так считает. Что же касается меня, то я занимаюсь истори-ческой наукой как профессионал. Не веришь? Вот мои труды, смотри…

— О чем они?

— Разумеется, о Геме. Иной истории нет.

Я был потрясен.

— А разве можно… об этом…

— Смотря кому.

Урм говорил буднично, ничуть не рисуясь, но меня вдруг охва-тила злость.

— Ну конечно, забыл, кто ты!

— Я такой же, как все.

— О чем речь! Мы все равны, только почему-то одним можно за-ниматься Гемой, а другим даже думать о ней запрещается. Одни живут вот в таких комфортабельных отсеках, а другие ютятся в кро-шечных секциях. Наверное, у тебя и душ есть, и туалет?

— И даже кондиционер.

— Странное равенство, ты не находишь?

— Когда-нибудь я отвечу на твой вопрос, — помедлив, сказал Урм.

— Когда-нибудь? А почему не сейчас?

— Еще не время.

«И чего к нему привязался? — подумал я, остывая. — Завидно стало? Нет, не завидно… Просто… Просто…»

На этом слове я застрял, не в силах примирить два противоречи-вых чувства, владевших мною: поколебленную, но еще не иссякшую веру в справедливость нашего общественного устройства и возмущение при виде столь разительного контраста двух миров, в одном из которых влачили существование обыкновенные космополитяне, а в другом наслаждались жизнью такие, как Урм и Реут.

— Ты видел когда-нибудь Гему? — неожиданно спросил Урм.

— Как я мог это сделать? Нас же не выпускают в космос. А иллюминаторы отсеков наглухо задраены.

— Тогда смотри.

Урм подошел к одному из стеллажей. Стеллаж раздвинулся. В образовавшемся проеме обозначился матовый прямоугольник. Спустя несколько мгновений он наполнился прозрачной чернотой, испещренной бегущими наискось золотыми искорками. Вот его пересекло по диагонали большое светящееся пятно, ушло из поля зрения в правом нижнем углу прямоугольника, появилось вновь в левом верхнем и запульсировало широкими мазками.

— Это Гема, — пояснил Урм.

У меня закружилась голова. По глазам ударила яркая радужная вспышка.

— А вот Яр. Подожди, сейчас включу синхронизатор.

Когда я раскрыл непроизвольно зажмуренные глаза, передо мной покачивался серебристый диск с нечетко очерченными краями. На его поверхности виднелись бесформенные пятна блеклых, едва угадываемых цветов.

«Материки и океаны», — догадался я.

Хотел что-то сказать и не мог.

Гема… Прародина… Никогда бы не подумал, что при виде ее испытаю столь сильное ностальгическое чувство. Казалось бы, меня ничто с ней не связывает, она проклята и вырвана из сердца навсегда. И родился-то я не там, а на Космополисе. Отчего же тогда эти слезы и тяжесть в груди и ощущение невосполнимой потери?

«Будь же мужчиной!» — прикрикнул я на себя мысленно и тут боковым зрением перехватил взгляд Урма. Печальный и нежный, каким, вероятно, смотрят на любимую женщину, которая больше тебе не принадлежит. И взгляд этот был прикован к Геме…

— На первый раз довольно, — оторвавшись от созерцания Ге- мы, проговорил Урм. — Ну, что скажешь?

— Здорово! — вырвалось у меня.

Но тотчас возобладало чувство осторожности.

«С какой же все-таки целью он заманил меня к себе? Что если это проверка на благонадежность? А я ему столько наговорил…»

— Здорово, — снова сказал я, но уже безразличным тоном. — Вот как, оказывается, выглядит со стороны логово врага!

— Логово врага? — повторил мои слова Урм. — Логово… Ах, да, конечно…

6. «Изгнание» Тиса

Непостижимо! Тис оказался врагом, агентом «призраков»! Никогда бы не поверил в это, если бы своими ушами не слышал его признания.

Суд над Тисом был открытым, ведь у нас демократия, хотя ее принципами зачастую пренебрегают.

Судебные заседания транслировали по всесвязи. Асда пришла ко мне, и мы, прижавшись друг к другу, не отрывали глаз от экрана.

На Тиса было неприятно смотреть. Он весь обмяк и напоминал уже не глыбу, а бесформенную студенистую массу. Когда на минуту показали крупным планом его лицо, нас поразило покорно-бессмысленное выражение слезящихся подслеповатых глаз. Не раскаяние, не страх были в них, а желание угодить…

Тис с готовностью рассказывал о своих преступлениях. На вопро-сы обвинителя отвечал угодливо, многословно, как будто отчиты-вался о проделанной работе. Временами даже увлекался, в тусклом голосе прорезались патетические нотки, но тотчас, вероятно вспомнив, что стоит не на трибуне, а перед судьями, переходил на подобострастный тон.

Оказывается, Тис с самого начала был завербован «призраками», верно служил им. Его прославляли за то, что изгнал врагов, тогда как в действительности он помог кучке отщепенцев беспрепятственно покинуть Космополис и тем самым избежать заслуженной кары!