Помнишь меня? - Маделин Уикхем

Маме многие темы кажутся чересчур болезненными, чтобы их обсуждать. Например, каким образом мои новые босоножки оказались изгрызенными на прошлое Рождество. Или постоянные жалобы местного совета на собачье дерьмо на нашей улице. Или вообще любое дерьмо — в смысле по жизни.

— У меня есть для тебя открытка, — сказала мать, копаясь в сумке. — Где же она наконец? От Эндрю и Сильвии.

Я озадаченно посмотрела на нее:

— От кого?

— От Эндрю и Сильвии! — нетерпеливо повторила мать, словно нечто очевидное. — Наших соседей!

Наших соседей зовут Филипп и Мэгги.

— Мам…

— В общем, они передавали тебе привет, — перебила меня мать. — Эндрю хотел спросить твоего совета насчет лыж.

Лыж?! Да я в жизни на лыжах не стояла!

— Мам… — Я поднесла ладонь ко лбу, забыв о черепно-мозговой травме, и вздрогнула, опять нащупав повязку. — Ты о чем говоришь?

— А вот и мы! — Морин вошла в комнату, неся апельсиновый сок. — Доктор Харман сейчас зайдет вас проведать.

— Мне пора идти, дорогая. — Мать поднялась. — Я оставила машину у грабительского счетчика на стоянке. Да еще плата за пробки[6] — целых восемь фунтов!

Опять она ошибается. Этот сбор составляет не восемь фунтов, а пять. Я точно знаю, пусть у меня и нет машины.

Под ложечкой похолодело. Ужас какой — у мамы начинается умственное расстройство. Сенильное слабоумие в сорок четыре года. Нужно поговорить о ней с кем-нибудь из докторов.

— Я еще приду с Эми и Эриком, — на ходу пообещала мать, направляясь к двери.

С Эриком? Странные клички она выбирает для своих щенков.

— Отлично, мам, — широко улыбнулась я, решив не волновать больную. — Жду не дождусь.

Я попивала сок, хотя меня все еще немного покачивало. Любого закачает, когда твоя мать начнет съезжать с катушек.

А тут, судя по всему, серьезный случай. Что, если ее придется определить в лечебницу? Куда я дену всех ее собак?

Мои размышления были прерваны стуком в дверь. Вошел моложавый темноволосый врач в сопровождении троих неизвестных в медицинских одеяниях.

— Привет, Лекси, — сказал он в приятной непринужденной манере. — Я доктор Харман, невропатолог. Это наша медсестра Николь, а это Дайана и Гаф, наши стажеры. Ну, как мы себя сегодня чувствуем?

— Хорошо, вот только левая рука как-то онемела, — призналась я. — Словно я ее отлежала. Она плохо слушается.

Подняв руку, чтобы показать ее врачу, я невольно залюбовалась собственным потрясающим маникюром. Обязательно спрошу Фи, куда мы ходили вчера вечером.

— Ясно, — кивнул доктор. — Посмотрим вашу руку — может, понадобится физиотерапия. Но сначала я задам вам несколько вопросов. Не обижайтесь, если некоторые покажутся совершенно глупыми, словно вы проходите тест на идиотизм. — Он сверкнул ослепительной улыбкой, и у меня возникло подозрение, что он повторяет эту шутку в тысячный раз. — Как вас зовут?

— Лекси Смарт, — тут же ответила я.

Доктор Харман кивнул и поставил галочку в своей папке.

— Когда вы родились?

— В 1979 году.

— Очень хорошо. — Врач поставил новую галочку. — Лекси, во время столкновения вы ударились головой о ветровое стекло. У вас был небольшой отек мозга, но, судя по всему, вы легко отделались. Хотя, конечно, придется еще пройти кое-какие тесты. — Он поднял ручку. — Смотрите, пожалуйста, на кончик ручки. Я буду водить ее из стороны в сторону…

Врачи никогда не дают вам вставить слова!

— Извините! — жестом остановила я доктора Хармана. — Вы меня с кем-то путаете. Я не знаю, о каком столкновении вы говорите.

Доктор нахмурился и перелистнул в своей папке пару страниц назад.

— Здесь сказано, пациентка — участница дорожной аварии. — И оглядел комнату, словно ища подтверждения.

Почему он спрашивает медсестер? Ведь это я треснулась головой!

— Ну значит, неправильно записали, — твердо сказала я. — Я была в клубе с подругами, потом погналась за такси и упала с лестницы. Вот что произошло. Я отлично помню.

Доктор Харман и Морин с недоумением переглянулись.

— Это точно была авария, — вполголоса пробормотала Морин. — Две машины, боковое столкновение. Я дежурила в приемном отделении «Скорой помощи», эта леди поступила при мне. И другой водитель тоже. У него повреждена рука — кажется, небольшая трещина.

— Не могла я попасть в аварию. — Я начала закипать. — Прежде всего у меня нет машины. Я даже водить не умею.

Я все собираюсь как-нибудь пойти в автошколу. Но машина мне практически не нужна — я живу в Лондоне, а не в пригороде, а уроки вождения очень дорогие, да и не могу я себе пока позволить автомобиль.

— Разве это был не ваш… — доктор Харман перевернул страницу и прищурился, разбирая почерк, — «мерседес»-кабриолет?

— «Мерседес»? — фыркнула я. — Вы что, шутите?

— Но здесь сказано…

— Слушайте, — самым вежливым тоном перебила я его, — я сообщу вам, сколько зарабатывают двадцатипятилетние младшие менеджеры отдела продаж напольных покрытий в «Коврах Деллера», ладно? А вы мне скажете, могу ли я себе позволить «мерседес»-кабриолет.

Доктор Харман открыл рот для ответа, но одна из стажерок постучала его по плечу и что-то наскоро настрочила в моей истории болезни. На лице доктора отразился шок. Он посмотрел на стажерку, которая лишь загадочно приподняла брови, взглянул на меня и опять указал на бумаги. Ни дать ни взять, мимы-любители.

Затем доктор Харман подошел ближе и испытующе уставился на меня. У меня затряслись поджилки. Я смотрела сериал «Скорая помощь» и знаю, что означает подобный взгляд.

«Лекси, мы провели сканирование и обнаружили то, чего никто не ожидал. Может, волноваться рано и все еще обойдется…»

Но обычно в таких случаях никто легко не отделывается, иначе сюжет теряет смысл.

— Со мной что-то серьезное? — спросила я почти агрессивно, пытаясь подавить предательскую дрожь в голосе. — Вы можете мне прямо сказать?

Мысленно я уже прокручивала разные варианты. Рак. Порок сердца. Предстоящая ампутация ноги. Или, может, я уже без ноги, а они мне не говорят. Я незаметно начала ощупывать себя под одеялом.

— Лекси, позвольте задать вам еще вопрос, — обратился ко мне доктор Харман заметно мягче. — Какой сейчас год?

— Год? — изумленно уставилась я на врача.

— Не волнуйтесь, — ободряюще улыбнулся он. — Просто скажите мне, какой сейчас, по вашему мнению, год. Это стандартный вопрос теста, ничего более.

Мой взгляд метался по лицам присутствующих в комнате. Я видела, они готовят мне подвох, но не могла раскусить, в чем он заключается.

— Ну, 2004-й, — ответила я наконец.

В комнате повисла странная тишина, словно все перестали дышать.

— Ясно, — сказал доктор Харман и присел на кровать. — Лекси, сегодня шестое мая 2007 года.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Остальные тоже стояли с самым серьезным видом. На мгновение словно зияющая трещина разверзлась у меня в голове, но я тут же с огромным облегчением поняла, что это всего лишь розыгрыш.

— Ха-ха, — саркастически произнесла я. — Очень смешно. Это Фи вас подговорила? Или Каролин?

— Я не знаю никого по имени Фи или Каролин, — ответил доктор Харман, не отводя взгляд. — И я не шучу.

— Он серьезно, Лекси, — вступила в разговор стажерка. — Идет 2007 год.

— Но это же… будущее, — глупо возразила я. — Вы что, изобрели машину времени? — Я выдавила нервный смешок, который никто не поддержал.

— Лекси, это наверняка последствия шока. — Морин мягко положила руку мне на плечо. — Но сейчас действительно май 2007 года.

У меня возникло ощущение, что два полушария моего мозга как-то не коннектятся. Я слышала ее слова, но они звучали настолько абсурдно, что разум отказывался их принимать. Вчера был 2004-й. Как же за одну ночь можно перепрыгнуть вперед на три года?

— Да не может сейчас быть 2007-й, — сказала я наконец, пытаясь скрыть замешательство. — Сейчас 2004-й. Я не сумасшедшая…

— Не нужно расстраиваться. — Доктор Харман бросил на коллег предупреждающий взгляд. — Давайте все сначала и медленно. Скажите нам, какие последние события вы помните?

— Ладно. Так… — Я потерла лицо. — Последнее, что я помню, это как я с подругами после работы ходила в клуб. Это было вчера вечером, в пятницу. Потом мы пытались поймать такси, шел дождь, я поскользнулась на ступеньках и упала. Очнулась здесь, в больнице. Это было двадцатого февраля 2004 года. — Мой голос задрожал. — Я точно помню дату, ведь двадцать первого должны были состояться похороны моего отца. А я на них не пришла, потому что попала к вам!

— Лекси, все это произошло более трех лет назад, — мягко сказала Морин.

Она казалась абсолютно уверенной. Да и все остальные врачи, кто тут был, ничуть не сомневались в своей правоте. Глядя на их серьезные лица, я чувствовала, что меня охватывает паника. Но сейчас 2004-й, шестое чувство подсказывает мне, что 2004-й…