Эксперимент - Ровена Бергман

если бы не полная их несовместимость. С одной стороны Эстер – надменная, тщеславная, мечтательная, привередливая, с другой – сильная, грубая, целеустремленная, волевая Роза. Их общение непременно превращалось в противостояние. Борьба шла за мнимую правду, которая всегда ускользала и видоизменялась. Ни та, ни другая не хотела уступить. Роза выказывала пренебрежение к интересам Эстер, а та в ответ снисходительно улыбалась. Но и в этой улыбке было что-то колкое и насмешливое.

Всякая правда имеет право на существование при условии, что эта правда никогда не будет озвучена. Перед Эстер и Розой стояла задача – держать нелицеприятные мысли друг о друге при себе, но и эта миссия была для них трудновыполнимой.

Узкое лицо Розы украшали выразительные глаза, широко распахнутые и даже немного наивные. Наивными они становились, когда Роза выпивала чуть больше вина, чем обычно позволяют себе за ужином. Узкие губы, готовые съязвить в любую минуту, были примечательны, так как больше всего объясняли ее характер. В момент гнева Роза поджимала их сильнее, и тогда они превращались в несколько плоских черточек. Ее внешность не была холодной или отталкивающей, скорее наоборот, притягательной. Но это был один из несправедливых случаев, когда красота не могла компенсировать недостатки несносного характера.

Эстер обладала более утонченными чертами лица – она походила на француженку. Тонкая и изящная фигура была легкой, как у балерины, густые кучерявые волосы спускались ниже плеч и прикрывали выступающие скулы на кукольном лице. Большие черные глаза смотрели оценивающе и пронзительно. Вся внешность Эстер была соткана из противоречий – зрелое женское очарование уступало юной непосредственности.

Роза решительной походкой направилась на кухню и повела за собой гостей. Эстер осмотрелась по сторонам: разноцветные вазочки и картинки на стенах, свечи на полках, плетеные ковры – все детали, призванные создавать уют, были на месте, но отчего-то ей все равно было зябко и неспокойно.

– Знаешь, я купила себе бюстгальтер, но он оказался маловат, – сказала Роза, обращаясь к Эстер. – Я подумала о том, у кого из моих друзей может быть такая маленькая грудь, и вспомнила о тебе.

Роза широко улыбнулась и взяла из рук Эстер бутылку с вином, которую та не успела вручить.

– Да, покажи мне его обязательно, – миролюбиво отозвалась Эстер. Ее мало тревожил размер груди, но настрой Розы она оценила как пассивно-агрессивный.

– Мама сегодня приедет? – спросил Джек, после того как отправил девочек играть в детскую.

– Сказала, что сегодня у нее не получится. Свидание, кажется, – отмахнулась Роза, не сильно огорчившись из-за отсутствия матери на семейном ужине.

Отношения Розы и ее матери Кэтрин всегда были натянутыми, а в последнее время и вовсе трещали по швам. В целом для Эстер это было неудивительно.

– Жаль. Я не видел ее с прошлой недели.

– Что насчет нашей поездки? Я снимаю отель на двоих? – перевела тему Роза. – В конце концов, не зря же я готовилась целый месяц. Пробежки по утрам и по вечерам – мы не можем пропустить марафон.

Под двоими Роза, конечно, подразумевала ее и Джека, не принимая в расчет, что брат давно связал себя узами брака.

– Почему на двоих? Эстер может поехать с нами.

– Зачем? – с искренним удивлением спросила сестра.

Роза налила себе бокал сухого красного вина и теперь разливала его гостям.

Огромные капли, оставшиеся на горлышке бутылки, медленно скатились по стенке на скатерть, оставив бурые пятна.

– Нет, правда. Эстер, ты же не собираешься бежать? Зачем тебе ехать? – никак не унималась Роза.

Эстер бесшумно вздохнула, пытаясь подавить в себе нарастающее негодование, но обуздать эмоции не смогла.

– Конечно, зачем тебе жена? Поезжай с сестрой, вам будет о чем поговорить, – саркастично, но все же с натянутой улыбкой проговорила Эстер. Глаза ее блеснули недобрым блеском, и Джек сумел это уловить.

– Я не оставлю тебя одну.

Роза с любопытством стала наблюдать за попытками Джека урезонить противоборствующих женщин, втайне надеясь, что брату это не удастся.

– Я люблю тебя, – смешливо произнес Джек. Он обнял Эстер, притянув ее к себе с соседнего стула, и чмокнул в лоб.

– Я тоже тебя люблю.

– Прекрасно, едем втроем, – с ноткой досады проговорила Роза. Она надеялась на солидарность брата во всем, что она скажет, как это было ровно год назад. С приходом Эстер в их жизнь незыблемый авторитет сестры ослабел, и это сильно выбило ее из колеи.

В Розе родилась и росла ревность за обладание братом. Она не могла простить Джеку появление женщины в его жизни, жены, а тем более той, к которой он старался прислушиваться. Розе совершенно не нравилась участливость брата по отношению к Эстер, а тем более его нежность и снисходительность. Особенно снисходительность: по мнению Розы, Джек прощал Эстер вещи, которые она на его месте никогда бы не спустила ей с рук. Например, когда Эстер предлагала Джеку переехать в крупный город и забыть остров как страшный сон, Джек искал веские причины для отказа, а Роза с большим удовольствием ответила бы вместо него: «Езжай. Кто тебя держит? Собирай шмотки и проваливай».

– Забег еще не скоро. Поэтому обсуждение этого вопроса можно отложить, – предложил Джек. Он погладил Эстер по волосам и перевел взгляд на Розу. – Ты знаешь, что скоро мы уезжаем в отпуск?

– Ты что-то говорил, но я пропустила мимо ушей. Куда?

– В Лос-Анджелес. Эстер никогда не была в Голливуде – исправим эту оплошность, – торжественно произнес Джек. Его грела мысль о скором отпуске, о том, что он был в состоянии оплатить его самостоятельно, и о скорой встрече с другом. Джек поднял бокал над столом.

– Чирз!

– Отлично! – похвалила Роза. – Ты снова едешь к Джонни или вы будете жить отдельно?

– Отдельно. Я оплатил номер в гостинице, но с Джонни встреча тоже запланирована.

– Кто такой Джонни? – невинным голосом поинтересовалась Эстер. Она никогда не слышала этого имени, когда Джек упоминал близких друзей.

– Мой хороший знакомый. Он тебе понравится.

– О да, понравится, – скептично заметила Роза. – Чокнутый тип. Я помню нашу первую встречу с Джонни: кажется, тогда он хотел снять картину со стены галереи. Его, конечно, вежливо попросили в первый раз, но при второй попытке вышвырнули на улицу. Было очень неприятно. Нужно съездить за еще одной бутылкой, – прервалась она. – Я бы с ним, с Джонни, на вашем месте не связывалась. Это плохая компания для тебя, Джек.

Джек снисходительно улыбнулся, но ничего не ответил. Часто случалось так, что у окружающих складывалось ошибочное впечатление, что Джек с ними согласен, однако его молчание ровным счетом ничего не значило.

– Да, я съезжу. Милая, хочешь