Остров обреченных - Богдан Сушинский

– Готье?! – не удержался адмирал.

– Это ведь и в самом деле вклад в их будущее, в будущее Франции. – Не отреагировал на его удивление король. – Конечно, я не думаю, чтобы все они прониклись заботой о будущем нашего государства, но уж о своем собственном будущем заботиться они умеют.

– Я не стану тянуть с отправкой двух кораблей с усиленными экипажами во Францию, сир, – заверил адмирал, молвив себе при этом: «Что Францией правит король – это известно каждому. Далеко не каждому известно, кто правит королем. Так вот, теперь, адмирал, ты знаешь, кто этот человек. И это облегчит тебе жизнь».

– Когда же вы намерены выйти в море? – настороженно взглянул на де Роберваля правитель Франции. И адмиралу показалось, что он вычитал его мысли.

– Не раньше, чем через неделю.

– Никаких пышных проводов не будет. Мы не должны привлекать внимание наших врагов. Всякого, кто будет заподозрен в шпионаже, – вешать. Всякого, кто осмелится нарушать дисциплину, попытается или хотя бы задумает вывесить на одном из кораблей «Веселый Роджер», – вешать.

– Моя твердость известна всему флоту, сир. Эскадра выйдет в море на рассвете, без каких-либо проводов, и весь Гавр будет знать, что она отправляется к нашим колониям в Африке. Всякий корабль, осмелившийся приблизиться к ней, будет отправлен на дно.

– Нам нравится ваша решительность, адмирал. И можете не сомневаться, что ваша услуга короне не будет забыта. Пусть залогом успеха станет мужество, с которым вы сражались у берегов Корсики, где, кажется, были ранены.

– У меня шесть ранений, сир, – вызывающе напомнил старый моряк. – Одно из них, кажется, действительно случилось у берегов Корсики.

Король поднялся и медленно обошел свой музей-арсенал, заставляя адмирала, пусть всего лишь взглядом, сопровождать его.

– Мы, французы, утратили воинский дух, адмирал. Победы даются нам слишком большой кровью, а поражения слишком глубоко и надолго ранят нас.

«Особенно такие, как поражение при Павии, – не без злорадства продлил нить его рассуждений адмирал. – Где вы, король, не только потерпели сокрушительное поражение от германского императора Карла V, но и оказались у него в плену. Освобождение же ваше стоило Франции потери всех ранее завоеванных территорий в Италии, которые французским рыцарям приходилось добывать такой колоссальной ценой».

Когда-нибудь он выскажет все это королю вслух. Он, герцог Генрих де Роберваль, в венах которого французская кровь густо замешана на крови германцев, никогда, в отличие от своего брата Николя де Роберваля, не был ни почитателем, ни хотя бы снисходительным сторонником короля Франциска I. И если до сих пор он не оказался в стане его открытых врагов, то лишь потому, что слишком дорожил репутацией своего рода – рода Робервалей. А главное, давно мечтал получить чин адмирала, войдя при этом в число великих мореплавателей Франции. И вот сейчас эта мечта его сбывается.

– Ваши завоевания, адмирал, должны вернуть Франции и французам величие их былого духа. Династия Валуа должна стать для Франции тем же, чем для Германии стала династия Каролингов[5].

– Да и для Франции – тоже, – грубовато заметил де Роберваль, вспомнив, что и его род кровно соединен с этой династией; что и в нем тоже течет воинственная кровь ее, о чем он никогда не давал забывать ни себе, ни своему окружению. – Позволю себе заметить, сир, что мы, Робервали, принадлежим к тем старинным родам, которые еще помнят, что они породнены с династией Каролингов.

Стоявший в это время спиной к нему король едва заметно вздрогнул и весь напрягся, словно бы ожидал коварного удара предателя. Переборов в себе почти мистический страх перед покушением, Франциск ² снял со стены парадный королевский меч и, положив его на обе ладони, протянул адмиралу.

Чуть замешкавшись от неожиданности, де Роберваль несмело ступил навстречу королю.

– Впредь вы должны помнить только о том, что меч этот, как и адмиральский чин, получили из рук короля династии Валуа. Пусть этот меч станет тем «жезлом примирения» между нашими династиями, который на любом клочке суши позволит вам чувствовать себя верным воином, – адмирал сразу же обратил внимание, что король сказал «воином», а не «слугой», – короля Франции, его представителем; рыцарем, исполняющим его волю.

Когда адмирал вернулся в кабинет королевского секретаря, Готье стоял за столом и внимательно изучал морскую карту, которую раньше де Роберваль у него не видел.

– Я всегда буду признателен вам, аббат, – хрипло выдохнул он, и в самом деле ощущая волнение, возникшее при новой встрече со столь много сделавшим для него человеком.

– Будем надеяться, что у вас и в самом деле хватит благоразумия оставаться… признательным мне, – проговорил аббат, не отрывая взгляда от карты. При этом адмирал заметил, что взгляд его нацелен именно на тот клочок земли, к которому ему предстоит вести эскадру.

– Когда моим кораблям удастся вернуться оттуда с золотом…

– Они должны вернуться оттуда с территорией, адмирал, огромной территорией Королевства Франции. Как на этих территориях изыскивать золото, – даже если обнаружится, что его там никогда не водилось, – об этом мы в свое время подумаем.

– Хотелось бы как-то отблагодарить вас, аббат.

– Вот именно, адмирал, почему бы вам не отблагодарить меня? Достойно отблагодарить, – невозмутимо поддержал его Готье, лишь искоса взглянув на «жезл примирения», тускло мерцавший в руке воинственного адмирала. – Времена меняются, короли, к сожалению, тоже, – только теперь Готье отвлекся от карты и пристально взглянул в глаза герцога де Роберваля. – Не утверждаю, что это будет легко сделать, но я позабочусь, чтобы именно вы стали вице-королем новой колонии. Или хотя бы ее губернатором. Говорю «нелегко», поскольку найдется несколько более близких к королю людей, которым захочется получить титул вице-короля, в расчете на то, что злополучное «вице» вскоре как-то само собой исчезнет.

– Ход ваших мыслей, аббат, мне понятен.

– Не совсем, адмирал. Пока ваши корабли достигнут берегов Новой Франции, я стану епископом. Вы же как вице-король обратитесь к королю Франции и папе римскому с просьбой прислать вам епископа Готье, предварительно возведя его в сан кардинала. Ибо совершенно справедливо будет, если во главе церкви вице-королевства окажется священник в сане кардинала.

– Который со временем может стать во главе церкви всего королевства.

– Соединяя этот пост с должностью первого министра Франции, – вполголоса, вкрадчиво, как бы размышляя вслух, уточнил Готье. – И будем считать, что наша беседа внесла полную ясность и в те отношения, которые предшествовали встрече, и в те, которые станут определяться уже после вашего прибытия в Новую Францию.