Принцип Талиона (СИ) - Роач Лия

Остановившись в центре ворсистого ковра приятного сливочного оттенка, на который я даже боюсь ступить и замираю в дюйме от него, Викки оборачивается и неожиданно предлагает:

— Что-нибудь хочешь? Кофе или виски?.. Или, может…

— Я не ем между едой. И не пью. И это не светский визит, — стерев с лица дурацкую дежурную улыбку, обрываю ее я.

Она тут же перестает играть в гостеприимную хозяйку дома и в защитном жесте скрещивает руки на груди.

— Слушаю.

Я удовлетворенно киваю.

— Ты уже определилась со временем убийства?

На миг в ее взгляде поселяется паника, а рот беспомощно приоткрывается, но к ее чести она возвращает себе контроль над эмоциями и осторожно произносит:

— Я работаю над этим.

— Вот и отлично, — не скуплюсь я на похвалу и без паузы заявляю: — Но что-то меня утомляет ожидание, и компания твоего братца изрядно меня утомила.

Как и я за минуту до этого, она тоже прячет улыбку.

— Да и ты, — продолжаю я, — думаю, проводишь не лучшее время в своей жизни. Поэтому предлагаю сократить подготовительный период. Завтра до полуночи Виктор Вайнштейн должен быть мертв.

— Как?.. — бормочет она в растерянности, мгновенно растеряв недавнее самообладание и гордость за младшего брата, сумевшего достать похитителей.

И я понимаю, что все правильно рассчитала — она не поверила в серьезность угрозы и, конечно же, не собиралась никого убивать. Она — как это, наверное, сделал бы и любой другой на ее месте — избрала тактику обманчивого сотрудничества со мной, чтобы потянуть время на поиск беспроигрышного выхода из предложенной ситуации. Наверняка она собиралась кинуться — если уже не кинулась — за помощью к отцу или все же обратиться в полицию, ну или в смежные органы. И мое новое условие путает ей все карты. Запасного плана у нее не было. А зря…

— Я уже говорила, — морщусь я, демонстрируя недовольство тем, что вынуждена повторяться, — что ты вольна сама выбирать как. Способ значения не имеет, важен результат. Но если ты спросишь моего совета, то я бы посоветовала тебе прибегнуть к помощи пистолета. Кстати, я принесла тебе один, на всякий случай.

Сделав несколько шагов к угловому дивану в центре комнаты, я наклоняюсь к невысокому журнальному столику и опускаю на него новенькую беретту с полным магазином парабеллумов. Серебристый металл на удивление гармонично смотрится на стеклянной геометричной столешнице, рядом с невысокой вазой из разноцветного хрусталя, блики от которой бегают по стволу, заставляя его сверкать и переливаться.

— Но как, когда — до истечения завтрашнего дня, — исправляюсь я, — и чем, ты выбираешь сама. Я лишь хотела убедиться, что тебе доступны все возможные варианты.

Вмиг потемневшими и расширенными от страха глазами Викки, не отрываясь, смотрит на опасную игрушку. Мне становится любопытно, о чем она думает — вдруг ей придет в голову схватить пистолет и одним выстрелом решить все свои текущие проблемы.

Я тайно улыбаюсь своим мыслям. А вслух интересуюсь:

— Ты позволишь мне воспользоваться своим лэптопом?

Пребывая в замешательстве, Викки не сразу понимает, о чем я ее прошу, но спустя несколько минут все же приносит мне белый МакБук и замирает рядом, встав боком к столу, чтобы не видеть пистолет. Я осуждающе хмыкаю: если она пацифистка, ей же хуже, придется искать другой инструмент для убийства. Но это ее проблема.

Присев на велюровый диван, я загружаю систему. Дождавшись полной загрузки, кликаю на голубой ярлык программы видеосвязи и добавляю новый, специально созданный час назад, контакт KillWill — низкий поклон Тарантино и тому приятному совпадению, что второе имя моего врага Уильям. Нажимаю кнопку видеовызова и жду соединения. Через несколько секунд на экране появляется темный квадрат, в котором ярким пятном выделяется силуэт Роберта. Я с удовлетворением отмечаю, что левая кисть у него перебинтована.

— Привет, Роберт, — щебечу я.

Он не реагирует на звук своего имени, и я беспокоюсь, не перестарались ли мы с демонстрацией серьезности наших намерений. Но потом вижу, что он дышит, глаза у него открыты, и он просто отводит их от камеры, игнорируя меня. Зато на имя брата реагирует Викки. Она вскрикивает и заглядывает в экран. Но я останавливаю ее, подняв ладонь в предупреждающем жесте. Она замирает, и с губ ее не срывается ни звука.

— Ты все еще злишься на меня, да? — спрашиваю я у Роберта, который по-прежнему не смотрит в мою сторону. — Ну же, парень, перестань обижаться. Ну как хочешь, — так и не дождавшись ответа, сдаюсь я. — Я просто подумала, что ты соскучился по сестре и захочешь поговорить с ней.

Я вижу, что его зацепило упоминание о сестре, вижу, как его голова дергается к камере, но он сдерживается и не поворачивает лицо, уже в столь юном возрасте проявляя чисто Вайнштейновское упрямство. Или же просто не верит мне, что неудивительно после нашей последней встречи.

Я перевожу взгляд на Викки.

— Поздоровайся с братом.

— Роберт, — охотно подчинившись приказу, тут же зовет она дрожащим голосом.

Мальчишка, вздрогнув, поворачивается к камере, и в точно таком же окошке на дисплее планшета Райана видит меня и волосы сестры. Я отодвигаюсь чуть вправо, впуская Викки в область обзора веб-камеры.

Она с жадностью вглядывается в лицо своего брата и беззвучно охает, заметив внушительного размера багровое пятно на лбу и подсохший кровавый след у виска слева. Глаза ее незамедлительно заполняются слезами сочувствия к младшему брату и ненависти к его обидчикам. Ко мне.

Она стискивает зубы и не отводит взгляда от разбухшей раны. Я тоже смотрю на нее, и вспоминаю, как этот избалованный сопляк плюет мне в лицо, когда я наклоняюсь к нему, чтобы убрать со лба налипшие завитушки волос, в свете прожектора отливающих медью.

И в следующую секунду, взбешенная его поступком, резким движением я выбрасываю вперед ногу и прямым ударом отправляю стул с надежно привязанным к нему Робертом к дальней стене подвала. На какое-то время он исчезает в кромешной тьме, но потом луч прожектора вновь заключает его в пляшущий овал света, и я вижу, что в полете стул перевернулся, и Роберт лежит лицом вниз. Возле его головы образовывается лужица крови, стремительно увеличивающаяся в размерах. Испугавшись, что убила его, я кидаюсь к парню и поднимаю его голову, но он зло дергает ею, избегая моего прикосновения. Гнев во мне разгорается с новой силой, и я резко выпрямляюсь. Краем глаза замечаю какое-то движение и едва уловимый запах алкоголя — Логан рывком поднимает стул с заложником и тянется к его лицу, чтобы вытереть обильную струю крови. Но я перехватываю его руку.

— Не трогай, — говорю жестко. — Пусть остается как есть.

Он не задает вопросов и снова исчезает в темноте. В подвале нас четверо, но тишина такая, что закладывает уши. Даже дыхания не слышно.

Прищуренными глазами я смотрю на Роберта, который высоко держит голову, стараясь за напускной храбростью скрыть свой страх. Но взгляд его мечется из стороны в сторону, а искусанные до крови губы мелко подрагивают. Ему всего десять лет, и без сомнений, ему сейчас очень страшно, как бы ни пытался он убедить меня в обратном. Он еще слишком мал для взрослых игр. Но когда-то мне тоже было десять лет, и даже меньше, я тоже была маленькой, и мне тоже было страшно. Поэтому меня не разжалобить фальшивой смелостью и дерзостью.

Сунув руку в карман, я с силой сжимаю рукоять отцовского ножа, бессовестно украденного у него несколько лет назад, и делаю шаг к Роберту. Он испуганно дергается и ударяется головой о стену…

— Викки, пожалуйста, не волнуйся за меня, — торопливо лопочет мальчуган, стремясь успокоить сестру. — Со мной все в порядке, правда.

— Да, малыш, — сквозь слезы улыбается блондинка, — все в порядке. Все будет хорошо. Ты ничего не бойся. Скоро ты будешь дома. Я обещаю.

— Я знаю, — уверенно говорит он, и как будто действительно в это верит.

Я прячу усмешку, в который раз дивясь чужой наивности.