Сеющие смерть, или Кто заказывает террор - Юрий Мухин

И так— день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Что же мы имеем в итоге? Описание событий, их хронику, хронологию, которые не несут ответов на вопросы: «Что же такое «международный терроризм»?», «Почему мы не можем его остановить?», «Что будет завтра?». Они остаются в стороне.

Среди субъективных причин, которые не позволяют дать ясного представления о терроре и терроризме, в частности «международном терроризме», на первое место, на мой взгляд, надо поставить отсутствие у ряда государств политической воли и желания иметь такое понимание. Наоборот, как вчера, так и сегодня некоторым правителям и правительствам выгоднее, чтобы люди не понимали, что же происходит в мире на самом деле, где лежат истоки, где зарыты корни международного терроризма. Почему? Потому что знание сущности международного терроризма позволит выявить истинного «террориста № 1». Гораздо выгодней кричать «держи вора!» И очень стыдно и опасно, когда оказывается, что кричащий и есть вор. На глубокое изучение природы, сущности, причин терроризма как социального явления в научном плане долгие годы практически было наложено «табу». В период почти пятидесяти лет «холодной войны» в этом не были заинтересованы правительства прежде всего СССР и США. Ныне хорошо известно, что практически все западные и особенно американские спецслужбы внесли свой вклад в дело создания будущих бен Ладенов. Давно уже не секрет, что, например, многие «воины ислама» теорию и практику терроризма в свое время изучали в советских разведшколах.

Известно также, что СССР не раз блокировал в ООН и на европейском уровне принятие документов, раскрывающих сущность международного терроризма (а по моему понятию — международного террора). Например, 27 января 1977 года в Будапеште была принята Европейская конвенция по борьбе с терроризмом, в которой впервые был обозначен перечень документов, квалифицируемых как террористические. Руководство СССР категорически отказалось подписать этот международно-правовой документ, аргументируя свое решение следующими обстоятельствами: 1) конвенция, по его мнению, была направлена исключительно на подавление коммунистического и рабочего движения под видом борьбы с крайне левыми группировками; 2) смысл отдельных формулировок, считали советские лидеры, декриминализирует деятельность крайне правых, поскольку вуалирует уголовную сущность их акций посредством акцентирования внимания на политических требованиях или декларируемых мотивах террористов. И только спустя почти 20 лет, 7 июля 2000 года, этот документ был принят Государственной Думой, а 26 июля одобрен Советом Федерации. 7 августа 2000 года Президент России В. В. Путин подписал Федеральный закон «О ратификации Европейской конвенции о пресечении терроризма».

Не способствует поиску ответа на вопрос «что такое международный терроризм?» (террор, терроризм «вообще») и позиция многих ученых, полагающих, что найти этот ответ попросту невозможно, тем более дать общеприемлемое определение. И дело тут не только в сложности предмета изучения и способностях самих исследователей, а в принципиальном взгляде на возможности познания. Известно, что на Западе уже давно, а теперь и в нашей стране весьма широко распространен позитивизм, то есть философское направление, согласно которому подлинное знание может быть получено только специальными науками, но не философией; причину и сущность предметов и явлений не следует искать вообще, ибо это не является задачей науки, которая якобы лишь описывает явления, а не объясняет их, отвечает на вопрос «как?», но не заботится о поисках ответа на вопрос «почему?».

В этом плане совсем не случайно проблемы терроризма исследуются сегодня в основном историей, психологией, прежде всего, с юридической точки зрения. В рамках своего предмета каждая из наук достигла неплохих результатов. Но эти итоги и выводы важны именно для данной науки, отражают лишь какую-либо одну из сторон терроризма как сложного и комплексного, многогранного и многоуровневого явления. Каждая из этих и других наук отвечает на вопрос «что это такое?» для своих «внутренних», особых нужд.

Скажем, право, как наука, устанавливает пределы законности того или иного действия субъекта терроризма. Это его основная задача. Определив терроризм как уголовное преступление, данная наука может считать, что она свою задачу выполнила, ибо раскрыла правовую сущность данного явления: это — преступление.

Достаточно ли этого даже для самого права, для практической правовой деятельности, скажем, судебной? Оказывается, нет. Нужен ответ более детальный, в котором указывалось бы, какие виды и формы действий террористов можно квалифицировать как уголовные преступления.

В Уголовном кодексе РСФСР норма о терроризме (ст. 2133) была введена Федеральным законом РФ от 1 июля 1994 года (№ 10-ФЗ). Статья 205 УК РФ 1996 года в редакции Федерального закона от 9 февраля 1999 года № 26-ФЗ определяет терроризм как совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также как угрозу совершения указанных действий в тех же целях.

Обратим внимание: понятие терроризма выявляется путем перечисления различных его форм: взрыв, поджог, угон самолета и т. п.

По такому же принципу определяется понятие терроризма и в Федеральном законе «О борьбе с терроризмом» от 25 июля 1998 года. Согласно статье 3 данного Закона под терроризмом понимаются «насилие или угроза его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемых в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений». К преступлениям террористического характера в указанной статье отнесены преступления, предусмотренные ст. 205–208, 277 и 360 Уголовного кодекса Российской Федерации. Более того, преступлениями террористического характера могут быть признаны и другие преступления, перечисленные в Уголовном кодексе Российской Федерации. Это значит, что практически любое преступление (кража, изнасилование, получение взятки и т. п.), предусмотренное УК РФ, может быть сочтено террористическим. Последствием этого является искажение статистики, то есть оценки ситуации в каждой из данных областей практики, картины положения дел в глазах общества. Итог— постановка ошибочных целей, принятие неверных решений, низкая эффективность деятельности. На основе такого определения невозможно успешно бороться именно с терроризмом, а не просто с преступностью, невозможно построить эффективную систему противодействия терроризму.

Так в науке и практике бывает всегда, пока не удается понять сущность, я бы сказал даже — сущность сущностей того или иного явления.

Ибо терроризм имеет не только «правовую сущность», но также целый ряд других.

Надо сознавать, что за террором и терроризмом, за международным тем более, как правило, кроются Идея, Идеология, Мировоззрение, стремящиеся доказать свое превосходство и право на доминирование в какой-то сфере общественной жизни, в каком-то регионе или в целом мире. Поэтому, на мой взгляд, вполне обоснованно говорить об идеологической (религиозной, мировоззренческой) сущности этого явления.

За террором и терроризмом, в том числе международным, всегда просматриваются проблемы власти. И террор, и терроризм — это средства борьбы за власть. И потому необходимо говорить об их «политической сущности».

За террором и терроризмом, в том числе международным, всегда прослеживаются экономические интересы, проблемы денег и овладения разного рода богатствами. В сути своей террор всегда (а терроризм с некоторых пор) является своего рода (а сегодня — особенно) бизнесом. Одна из основных целей террора— агрессивное, нacильcтвeннqe овладение «жизненным пространством» как формой долгосрочного богатства, людскими и сырьевыми ресурсами, рынком сбыта рабочей силы и товаров и т. п. Терроризм, в свою очередь, — это способ отстаивания противной стороной своих экономических интересов доступными ему средствами. В вульгарном значении террор и терроризм — это «рынок», на котором одни предлагают свои террористические «услуги», а другие их покупают. Спрос рождает предложение. Сращивание «высоких идей» террористов, субъектов террора и терроризма (борьба за суверенитет, национальную независимость, свою веру и т. п.) с наркомафией, торговлей оружием совершенно не случайно. Война в Чечне— яркое тому подтверждение. На ней наживаются обе стороны. «Кто-то» не хочет, чтобы эта война закончилась. Кто же? Надо только узнать имена тех, в чьи карманы текут миллиарды рублей и миллионы долларов. Про Масхадова, Басаева и других террористов многое известно. Про тех, кто ведет «антитеррористическую операцию», — ничего. Что — таких лиц нет? Полноте! Почему же мы не знаем их имена? Слишком выгодная это война для «кого-то»… Придет время — и мы узнаем закулисных «героев» чеченской войны. Поэтому правомерно говорить об «экономической сущности» террора и терроризма.