Домовёнок Кузька - Татьяна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дверь постучали. Кузька кувырк в ящик с игрушками. Одни лапти торчат.
– Концерт по случаю переезда в новый дом? – спросил папин товарищ, входя в комнату.
Он подошёл к игрушкам, вытащил Кузьку за лапоть и поднёс к глазам. Наташа бросилась на помощь, но Кузька уже преспокойно сидел на ладони у бывшего первоклассника, точно так же, как сидели бы на ней кукла Марианна, Буратино, ещё кто-нибудь в этом роде.
– Вот какие нынче игрушки! – сказал папин друг, щёлкнув Кузьку по носу, но лохматик и глазом не моргнул. – Первый раз вижу такую. Ты кто же будешь? А? Не слышу… Ах, домовой, вернее, маленький домовёночек? Что, брат? Туго тебе приходится? Где же ты в нынешних домах найдёшь печку, чтобы за ней жить? А подполье? Куда спрячешь от хозяев потерянные вещицы? А конюшня? Кому ты, когда вырастешь, будешь хвосты в косички заплетать? Да, не разгуляешься! И хозяев не испугаешь, народ грамотный. А жаль, если ты совсем пропадёшь и все тебя забудут. Честное слово, жаль.
Кузька сидел на ладони у папиного товарища и слушал. А Наташа думала: «Так вот он кто! Домовёнок! Маленький домовёночек! Мне – семь лет, ему – семь веков, восьмой пошёл…»
– Что ж, – закончил папин товарищ, – хорошо, что ты теперь превратился в игрушку и живёшь в игрушечнице. Тут тебе самое место. А с детьми, братец, не соскучишься! – и положил неподвижного Кузьку рядом с оранжевым мишкой.
– Кузенька! – грустно сказала Наташа, когда дверь за папиным другом закрылась. – Значит, теперь ты игрушка? А как же Афонька, Адонька, Вуколочка? Я думала, они к нам на новоселье придут, мы их угостим из игрушечной посуды, на заводной машине покатаем… А как же волшебный сундучок? Какая в нём тайна? Ты правда встречал Бабу-ягу? И почему ты в лесу очутился, если ты домовой, а не леший? Неужели я больше никогда ничего про тебя не узнаю? Неужели ты насовсем превратился в игрушку?
Тут Кузькин глаз, глядевший на девочку, вдруг подмигнул, а из игрушечницы послышалось:
– Он лежит и еле дышит, ручкой-ножкой не колышет!
И Наташа услышала про домовёнка вот такую историю.
Часть вторая
Кузька в лесу
В маленькой деревеньке
В маленькой деревеньке над небольшой речкой, в избе под печкой жили-были маленькие глупые домовята, а среди них Кузька. Было это полтора века назад. Кузьке тогда только-только шесть веков исполнилось.
Однажды люди ушли в поле, а взрослые домовые – в гости к полевикам. Домовята остались одни. Вылезли из-под печки, хозяйничают в избе. Афонька с Адонькой выскребли чугуны, горшки, сковородки, вылизали до блеска, зовут всех полюбоваться. Сюр притащил обувь, какая под руку попалась, поплевал на неё, вытер краем рубахи, дал всем примерить. Принёс с улицы одинокий лапоть, и все по очереди прыгали в нём на одной ножке. Сосипатрик с Куковякой прогнали из-под лавки мышей и тараканов, нашли горошины, орешки и пуговицу. Горошины и орехи съели.
Полюбовались, как блестит пуговица, унесли её под печку и спрятали в большой зелёный сундук.
Кузька любил подметать. Пыль из-под веника – к потолку! Степенный Бутеня отнял веник, и Кузька вместе с лучшим другом Вуколочкой глядел с подоконника, как сердито Бутеня двигает веник и как весело бежит за веником чистая дорожка.
Вдруг домовятам почудилось, что идут люди. Скорей под печку. Притаились, слышно стало, как шуршат и шныряют мыши. Вуколочка молчал, а потом мяукнул и запел:
Ходит Васька серенький,Хвост у Васьки беленький,Глазки закрываются,Когти расправляются.
Играют в кошки-мышки. А настоящие мыши дразнятся:
– Мы усатенькие, мы хвостатенькие! А вы и велики, и толсты, и лохматы, и конопаты! Ни усов, ни хвостов! Не похожи на мышей ни норовом, ни говором! И на кошек не похожи! Ни пастью, ни мастью! Глаза не вертучие! Лапы не цапучие!
И тут Кузька увидел, что с потолка падает уголёк, хорошенький, красненький. Кузька знал, что любоваться угольком нельзя. Надо сразу наступить на него лаптем, тридцать три раза топнуть, тридцать три раза повернуться – и никакой беды не жди. Но глупый домовёнок радостно завопил:
– Ребятушки-домовятушки! Ступайте сюда! Будем играть в мужичков-пожарничков!
Уголёк раздули, подстелили ему соломки, угостили щепками. И запел, заплясал огонь. Давай всех кусать, обижать, обжигать. Домовята от него, а он вдогонку. И ест по пути всё без разбора: перины, сенники, подушки. Чем больше ест, тем сильнее становится. Кинули в него скамейкой, табуреткой – съел и не подавился. Жаром пышет. Красными искрами сверкает. Чёрным дымом глаза ест, серым дымом душит. Домовята под стол и ревмя ревут:
– Огонюшко-батюшка! Не тронь, пожалей!
Вдруг из огня голос:
– Детушки! Бегите сюда!
Домовята ревут:
– Огонь нас кличет, съесть хочет!
Но Кузька догадался, что огонь шумит-гудит без слов и что зовёт домовят дед Папила. Ухватил Кузька Вуколочку и – на голос.
– Ой! Огонь Кузьку съел, Вуколочкой употчевался! – плачут домовята.
А Кузька цел-невредим, уже тащит за руки Сюра с Куковякой. Остальные следом бегут.
Дед всех пересчитал, отправил на волю, а Кузьку оставил: «Жди, не пугайся!» И в огонь.
Бороду опалил, но вынес два сундука, большой и маленький. Маленький отдал Кузьке:
– Выручай, внучек! Две ноши не по силе.
Сундучок лёгонький, домовёнок на ногу быстрый. Обогнал дедушку, выскочил на белый свет и пустился без оглядки. А огонь шумит:
– Стой! Догоню! У-у-у!
Оглянись Кузька, он увидел бы, что не огонь за ним гонится, а низко-низко летит в ступе Баба– яга. Тянет руки, хочет схватить домовёнка с сундучком. Но тот забежал в лес. Пришлось Бабе-яге подняться выше деревьев:
– Не уйдёшь! Поймаю! Улюлю!
Долго ли бежал Кузька, и сам не знает.
В большом лесу
Маленький домовёнок с размаху налетел на огромное дерево и кувырк вверх лаптями. Дерево так стукнуло его по лбу, что искры из глаз посыпались. Кузька зажмурился, чтобы от них лес не загорелся. А дерево шумит:
– Куда бежишь? Почто спешишь?
Сороки стрекочут:
– Воры! Воры! Прячься в норы!
– Бить его мало! – заливаются мелкие пташки. – Бить! Бить!
– Я не вор! – обиделся Кузька, открыл глаза, увидел над собой зелёную змею и хвать её палкой.
– Ой-ой! – запищал кто-то. – Зачем бьёшь мой хвост? Сей же час убегай, откуда прибежал! Ты такой страшный! Глаза б мои на тебя не смотрели! Вон из нашего леса!
Поднял Кузька голову, а в листве чьи-то глаза блестят и мигают.
– Я позабыл, откуда прибежал!
Из листвы высунулась зелёная лапка, ткнула пальцем в чащу. Там кто-то урчал, выл, повизгивал, деревья тянули скрипучие лапы.
– Не туда показываешь! – испугался домовёнок.
– Туда-туда! – выглянула зелёная мордочка. – Ты пробежал мимо сосен Кривобоконькой и Сиволапки, между осинами Рыжкой и Трясушкой, обежал куст Растрёпыш, пободал Могучий дуб и – лапки кверху.
– У тебя что, все деревья с именами?
– А как же! Иначе они откликаться не будут. А ты в каком лесу живёшь? – Зелёное существо перескочило на нижнюю ветку.
– Это почему же в лесу? – удивился домовёнок, потихоньку разглядывая незнакомца: надо же, весь зелёный, от макушки до пяток, даже уши, даже хвост (его-то и принял Кузька за змею).
– Всяк в своём лесу живёт, – объяснил зеленохвостик. – Мои братья Еловик и Сосновик – в еловом и сосновом. А ты небось в берёзовой роще? Ты же белый, толстый, как берёзовый пень!
– Сам ты пень! – обиделся Кузька.
Лесной житель засмеялся и очутился рядом с домовёнком:
– Гляди-ка! Разве я похож на пень?
И правда, он был похож на сучок, поросший зелёным мхом. Только этот сучок прыгал и разговаривал.
– А ты не знаешь, – спросил Кузька, – где тут у вас неподалёку маленькая деревня у небольшой речки, все избы хороши, моя лучше всех?
– А что такое «деревня»? Что такое «изба»? – заинтересовался незнакомец.
Дождь в лесу
Домовёнок начал объяснять, но тут крупная дождевая капля стукнула его по носу. Чёрная туча накрыла лес. Кузька схватил сундучок, прятавшийся в траве, и бегом под высоченную ель. Лил дождь, а Кузька сидел на сухой хвое, будто на половике. Наверное, с тех пор, как эта ель была маленькой пушистой ёлочкой, ни одна капля не упала на землю возле её ствола.
Ветки раздвинулись, и мокрая зелёная мордочка заглянула будто в окошко:
– Ты чего спрятался? А ты кто?
– Домовой, – ответил Кузька.
– Домовых не бывает! Про них только сказки есть, – сказал лесной житель. – Чего пугаешь?
Кузька не стал спорить. Люди и то боятся домовых. А зеленохвостик подавно испугается и поминай как звали. И поминать-то будет некого.
– А ты кто? Здешняя неведомая зверушка?
– А вот и нет! Не угадал! Ещё угадывай!
