Смех Again - Олег Гладов

Кому дано измерить её? Тому, кто создаст аппарат по производству Безмолвия?

Стерео Безмолвия. Квадро Безмолвия. Медленного безмолвия и мчащегося с непостижимой пока скоростью. Скоростью Тишины.

Нужна тишина. Настоящая тишина.

Без тиканья часов. Без капающего крана.

Без шуршания электрического счётчика в коридоре.

Без треска спирали в лампочке накаливания.

Темнота.

Нужна темнота.

Настоящая Тьма.

Абсолютная.

Ёе дано измерить тому, кто создаст аппарат по производству Мрака?

Если у света есть своя скорость — Скорость Света, то где

Скорость Тьмы. Есть такая? В каких единицах измеряется?

Нужна Тишина Мрака.

Нужна Тьма Тишины.

Без тиканья часов. Полосы света под дверью.

Без «кап-кап» из плохо закрученного крана.

Без треска спирали в лампочке накаливания.

Без шуршания тараканьих лапок на ночной кухне.

Нюра?

Только что у неё была горсть разноцветных стёклышек, сквозь которые она смотрела на мир. Был звон хрустальных колокольчиков, пахнущий ванилью. И радуга, которую лизнёшь, а она как сахар. И всё это — Всегда. Даже если зажмурить глаза изо всех сил. И вдруг

Большое-пребольшое. Огромное внутри. Не поймёшь: белое? чёрное? Без стен и потолка. С маленькой дверцей. Откроешь её, а там…

Вот она ты. Сидишь перед зеркалом. Смотришь на себя. Вернее, знаешь, что человек по ту сторону стекла — это ты. Странный человек. Знакомый и в то же время далёкий, как иноземец. Человек, который бродил где-то почти сорок лет и вот, наконец, вернулся.

А то, которое внутри… Большое-пребольшое. Огромное… Но не пустое… Заполняющееся медленно, словно бассейн, долгое время стоявший на ремонте, наконец решили использовать по назначению.

Предметы вокруг обрели чёткость. Повернулись другой стороной. Словно ты всю жизнь смотрела на картину, нарисованную кем-то, и вдруг случайно увидела оригинал. Натуру, с которой писали пейзаж. Объект, с которого писали портрет.

Словно всю жизнь провести в мультфильме и вдруг узнать, что твоего мультфильма больше нет. Проектор сломался. Исчез. Сгорел вместе с плёнкой. Даже пепла не осталось. А на той плёнке была вся твоя жизнь. Пусть всего одна серия. Пусть одно и то же. Пусть по кругу.

Но своя же? Да?..

Будь со мной. Стой рядом. Держи меня за руку. Ну, пожалуйста…

Стоит. Держит. Сжимает изо всех сил. Ещё чуть-чуть — и сломает пальцы. Но держит же?.. Да?..

Кто он?

Молчание.

Кто ты?

Молчит.

Открою дверцу, загляну вовнутрь:

Ты здесь?

Почему молчишь?

Позади — ветер шепчет всякое…

А там — не поймёшь… Чёрное? Белое?

Огромное?

Да. Большое-пребольшое.

Без стен. Без потолка. С маленькой дверцей.

Откроешь её, а там

Вот Он.

Молчит.

Смотрит.

Какого цвета Его глаза?

Как Уголь.

Как Чёрные Пилюли.

Смотрит. Молчит. Держит. Сжимает изо всех сил.

Ещё чуть-чуть — и сломает пальцы.

Но держит же?

Да?

Или держится?

Последние лет десять их травили всеми известными способами. В каждой квартире отдельно и во всех одновременно. В подвале бригада из «дезинфекции» усыпала своим порошком все углы. Бесполезно. Сдохли три соседских кота. Тараканы — нет. Их даже стало больше.

А теперь они исчезли. Все.

— Это ты их прогнал?

Нюра сидит перед старым трюмо. Задумчиво рассматривая своё отражение. Медленно водя расчёской по распущенным, чёрным, как смола, волосам.

— Они сами ушли.

Ушли. Бежали. Уловили Присутствие. Словно атмосферное давление зашкалило в сотни раз выше нормы. Флюиды их тупой коллективной паники уже почти развеялись.

Рука с расчёской движется сверху вниз. Зубья слегка — на мгновение застревают в секущихся кончиках волос. И снова: сверху вниз.

И опять — сверху вниз.

— Ты тараканий царь?

Сейчас улыбка получается лучше, чем неделю назад:

— Нет.

Сверху вниз. И опять — сверху вниз.

— А кто?

Улыбка гаснет. Растворяется:

— Это неважно.

Сверху — вниз. Сверху. Вниз.

— У тебя очень красивые волосы, Анна.

Рука с расчёской останавливается.

— И глаза. Красивые.

Тишина почти идеальна. Почти.

— Я толстая.

— Не толстая.

— Не толстая?

— Нет.

Тишина бесценна. Молчание — золото.

Мало кто умеет молчать. Слова вылетают с пулемётной скоростью ежесекундно. Ежечасно. Десятки. Сотни. Тысячи. Миллионы гласных и согласных на этой планете почти не имеют смысла. Почти утратили свою ценность. Появляются на свет с маленькой наклейкой «уценено на 60 %». На 70 %. Чаще всего на 99,5 %. Комиссионка. Секонд хэнд. Часть мозга, отвечающая за словарный запас, — свалка вторсырья. Отходы производства мировой литературы и масс медиа.

Мало кто умеет молчать.

— Я старая.

— Не старая.

— Не старая?

— Нет.

Часы на стене остановились. Их «тик-так», словно удары молота, вбивающего в висок раскалённые иглы. Это вызывает тошноту. Пусть молчат.

— А тётя Зоя старая?

— Тётя Зоя старая.

— А ты?

— Я.

— Ты старый?

— Это не важно.

— А что важно?

— То, что я хочу пить.

— Сейчас…

Закрытые глаза — маленький аппарат по производству темноты. Звук: расчёска вернулась в шкатулку. Звук: лёгкие шаги в сторону кухни.

Звук. У него есть скорость.

Нужны бомбы с начинкой из тишины.

Торпеды и мины, заряженные безмолвием.

Межконтинентальные ракеты, нашпигованные молчанием. Летающие со скоростью Тьмы.

Затылок утопает в мягкой подушке. Висок в пульсирующей боли. Это пройдёт. Пройдёт…

Звук: шаги из кухни обратно в спальню.

— Извини… Воды нет… отключили.

Думать сейчас — словно ночью упасть на дно глубокого колодца и пытаться рассмотреть на орбите Земли пятикопеечную монету.

Говорить сейчас не легче.

Но и громкость сейчас — не главное.

— ВОДА…

Знак «Вода» двумя пальцами левой руки.

Вы видели когда-нибудь воду, проснувшуюся

от шёпота в самое ухо?

Воду, недоумённо осматривающуюся

по сторонам?

— ПОВЕЛЕВАЮ ТЕБЕ…

Вы видели воду, внимательно

слушающую, что ей говорят?

— ИДИ

Вы видели, как вода льётся из крана?

Из крана, отключенного от

системы водоснабжения?

Нюра видела. Она набрала большую эмалированную кружку. Она отпила глоток.

Это была очень вкусная вода.