Наследники древних манускриптов - Максим Удовиченко

– Можешь не сомневаться, о, великий эмир Йахья-Ибн-Омар! Да, будет Аллах великий и милосердный свидетелем моих слов! Весь наш разговор будет лишь достоянием пустыни! – заверил звездочёт Аль-Фарух.

Полководец халифа, даже не предполагал, что двумя годами ранее, в Танжере[14], Аль-Максуд-Ибн-Хорезме пообещал Аль-Фаруху, по чертежам самого Аль-Басри, сконструировать подзорную трубу, способную многократно увеличить небесную карту звёзд.

А поход армии халифа, предоставил Аль-Фаруху, великолепную возможность отправится в Тимбукту и встретиться с великим ученым.

На пятый день пути перед путниками предстал, блистая, в лучах восходящего сахарского солнца золотыми крышами глиняных минаретов, таинственный город ученых, философов, врачей и магов – Тимбукту.

2.1 Город Тимбукту

Отделившись от городских ворот, едва заметной дымкой, и по мере приближения обретая различимые силуэты, к передовым отрядам халифа приближалась конная процессия конных воинов в богато украшенных золотом доспехах и остроконечных золотых шлемах.

Её возглавляли знатные сановники в сопровождении музыкантов, а впереди ехал сам градоначальник Мусса-Ибн-Халид.

– Приветствую тебя! О, великий полководец халифа Абдаллаха-Ибн-Ясина, волею Аллаха всевышнего, повелителя и заступника правоверных, непобедимый Йахья-Ибн-Омар! – громогласно воскликнул градоначальник Тимбукту, и его последние фразы утонули в оглушительном рёве труб и бое барабанов придворных музыкантов.

В сопровождении процессии градоначальника, под несмолкаемые оглушительные звуки труб и барабанную дробь, армия халифа вошла в город Тимбукту через огромные, искусно вырезанные из редких сортов африканских деревьев и изыскано украшенные серебряным орнаментом главные ворота.

Радуясь возможности отдохнуть и вдоволь насладиться всеми прелестями городской жизни после изнуряющего путешествия по пескам Сахары, Аль-Мажнун, пройдя сквозь городские ворота, не задумываясь повел свой караван в сторону городского рынка.

За годы работы в городе Мема, странствий с караванами торговцев и воинов, многочисленных водных путешествий по реке Нигер Аль-Мажнуну ни раз приходилось останавливаться в Тимбукту.

Обладая крайне любопытным и вороватым нравом и, вдобавок хорошей зрительной памятью художника, он без особого труда усвоил нехитрую геометрию улиц и площадей Тимбукту. Обзаведясь полезными, по его мнению, знакомствами, в лице торговцев специями, разносчиков лепёшек, продавцов ювелирных украшений[15], (коими Аль-Мажнун, щедро одаривал миловидных женщин за, как он сам любил поговаривать, – «приятные часы общения»), он очень быстро вписался в среду горожан.

Вот и сейчас, пройдя через городские ворота, он уже вынашивал скромные планы на день, мило отвечая на приветствия и поздравления со счастливым прибытием от то и дело появлявшихся в толпе, знакомых жителей города.

– Да, свершит Аллах великий над тобой свой праведный суд! Наконец-то ты появился, проходимец! Ты помнишь, что ты обещал мне подарить несметное количество прекрасных стеклянных бус за ту незабываемую ночь, которую ты, о, гнусный проходимец, провел со мной! А что в замен?! Сбежал рано утром, оставив ничтожный мешочек золотого песка?! – вскричала возмущенная красавица берберка в темно-синем халате, как назло внезапно возникшая сразу за процессией магов в черных, украшенных золотыми полумесяцами тюрбанах и расшитыми золотым шитьем жёлтых халатах. «Только её мне не хватало! Вот ведь неприятность!», подумал про себя Аль-Мажнун, но, находясь в седле верблюда на относительно безопасноом расстоянии от разгневанной женщины, довольно уверенно ответил:

Аль-Мажнун и разгневанная женщина.

– Приветствую тебя, о, прекрасная Латифа! Да, продлит Аллах твои прекрасные дни! В то незабываемое утро произошло страшное недоразумение, и по причине недостаточности света я перепутал карманы халата и случайно достал мешочек золотого песка вместо прекрасных стеклянных бус! Но, да будет Аллах всевышней свидетель моих добрых намерений, я вскоре все исправлю! – рассыпаясь в извинениях, старался он загладить «мелкие неприятности» минувших дней.

– Смотри! Проходимец! Ты знаешь, где меня найти! – грозно сверкнув глазами сквозь узкую прорезь платка добавила берберка, растворившись в толпе горожан.

– Как бы она не нажаловалась хозяину… – размышлял Аль-Мажнун, внося существенные коррективы в казалось бы так искусно задуманные «скромные планы» на день.

Мерно раскачиваясь в седле в такт неспешной походки верблюда, Аль-Мажнун продвигался по знакомым узким улочкам небольших глиняных домов с искусно выпиленными полуциркульными окнами (в последствие получившими известность как «мавританские окна»).

Вдруг, под сенью раскидистой акации, он к своему изумлению увидел сидящего Аль-Фаруха. Склонившись над книгой и нанося весьма замысловатый чертеж, тот с большим интересом выслушивал рассказ двух старцев в тёмных, украшенных семи-конечными звездами тюрбанах и тёмных, расшитых золотыми узорами халатах.

– Разобьешь мой шатёр, в рощи акаций на берегу реки, полы шатра устелешь коврами, приготовишь ужин, у нас сегодня будут гости! Я же прибуду к закату солнца! Ты слышишь меня, прохвост! – не отрываясь от чертежа, распорядился Аль-Фарух.

– Слушаю и повинуюсь! О, великий звездочёт халифа! – взвизгнул от неожиданности Аль-Мажнун, почувствовав, что хозяин способен контролировать и давать ему распоряжения, даже не видя его.

Аль-Мажнун, усердно и в назначенный срок выполнявший все поручения хозяина, даже не подозревал, что своё появление, в качестве слуги Аль-Фаруха, как, в прочем, и многие другие события будущего, были прочитаны великим магом по звёздной книге. Вереница порой странных и не поддающихся объяснению случайностей, имели для Аль-Фаруха вполне закономерную последовательность.

Отменив свои «скромные планы» на день, Аль-Мажнун, жмурясь от ярких лучей солнечного света, отражавшихся от украшенных золотом фасадов высокой глиняной мечети, развернул свой караван, обогнув знакомую улицу, разбросанных в шахматном порядке невысоких глиняных домов, напоминавших шары или полусферы, направился в обратный путь обустраивать походный лагерь в указанном хозяином месте.

В монотонном стрекотании цикад жаркое солнце медленно катилось к закату, окрашивая своими теряющими дневную силу лучами темные воды реки Нигер в светло-лиловые тона и время от времени в ослепительном мерцании отражаясь глянцевыми бликами от спин нежащихся в прохладной воде бегемотов.