Школьное привидение - Петер Абрахам

— Такая жара, чёрт те что мерещится! — сказал папа Гуфлатих. Он и не подозревал, что только что видел свою дочь. А Карола перелетела к другому дереву, ветви которого протянулись до самых окон её класса, и заглянула внутрь.

Урок немецкого. Фрейлейн Прохаске стояла у доски.

Вот это да! Карола свалилась бы с дерева, не будь она невесомой и не пари она по воздуху, как воздушный шар. Оказывается, девочка с голубым бантом заявилась! На ней плиссированная юбка и белые чулки до колен! Это же всё Карола принесла в спортсумке, только чтобы показать девчатам. Совсем обнаглела! Как она смеет наряжаться, как я! С меня хватит, что мама вечно мне ногти коротко стрижёт.

— А теперь проверим домашнее задание! — сказала фрейлейн Прохаске. — Текст задано было переписать начисто и без ошибок.

Вилли Нойнхаген наклонился к девочке с голубым бантом и шепнул:

— Сколько я тебя знаю, ты профуфыкала всё. Я за тебя переписал ещё раз.

— Ты что? Воображаешь, я чисто писать не могу? У меня почерк изумительно-восхитительно-очаровательный. — И она с гордостью выложила тетрадь на стол.

Фрейлейн Прохаске взяла тетрадь Штефана Ведекинда.

— Прилежание и труд принесли свои плоды, — сказала она. — Смотрите, Ведекинд переписал текст даже два раза.

Девочка с голубым бантом подняла руку.

— Тебе что, Карола? Надеюсь, ты не забыла приготовить домашнее задание?

— Я хотела только сказать, что я переписала текст пять раз, — потупив взор, сказала девочка с голубым бантом.

— Пять раз? — По классу пробежал шумок.

— Это она зря! — пробормотала Карола, сидя на суку.

Учительница как раз просматривала текст в тетради Каролы.

— Ни одной ошибки! Написано отлично! Я бы сказала, даже лучше, чем у Штефана Ведекинда. И ты действительно написала это сама? — Она посмотрела на Вилли Нойнхагена.

— Клянусь всеми сухопутными, воздушными и морскими привидениями, — сказала девочка с голубым бантом.

— Ну, значит, так оно и есть. А я отмечу это событие в классном журнале. Похвально.

Эксперт, сидевший на суку, подумал: если в журнале будут хорошие отметки, это, конечно, хорошо, но с другой стороны, чем же мне тут гордиться? Это же всё заслуга привидения, а не моя. Получается, ничего хорошего!

Наконец-то раздался звонок. Но перемена была маленькая, и Карола не придавала ей особого значения. Но если учительница уйдёт, надо будет использовать эти драгоценные пять минут для небольшой перепалки сумками, а то и для летучих салок, когда главное правило — не спускаться на пол.

К великому своему удивлению, Карола вынуждена была отметить, что класс сидел тихо, хотя учительница уже вышла. Девочка с голубым бантом не поднималась со стула, будто приклеенная. А Штефан Ведекинд изучал свою тетрадь по математике, словно там были нарисованы загадочные картинки. «Надо ему жёваную бумажку в лоб влепить», — подумала Карола, решив, что весь класс тут же примет игру и разразится великое сражение!

А чего это моя заместительница сидит, будто заснула? Надо расшевелить её! Но как дать о себе знать? Крикнуть — нельзя. Сразу все посмотрят на дерево, ещё, чего доброго, сообразят, что к чему, и все пять пятёрок, которые девочка с голубым бантом для меня заработала, пропадут.

Настоящий эксперт всегда найдёт выход из самого запутанного положения.

Как, например, моряки переговариваются в море? У них есть свой телеграф. Брат Каролы, Макс, когда-то собирался стать моряком. У него-то Карола и подсмотрела кое-какие сигналы. Она отломила сухую ветку и бросила прямо на стол девочке с голубым бантом. Девочка недовольно посмотрела в сторону Каролы.

Карола сорвала два листика и стала ими размахивать.

Девочка в классе отвернулась, не удостоив привидение на дереве даже взгляда.

И зачем это Карола передала своё так превосходно натренированное тело девчонке, которую никак иначе, как шляпой, не назовёшь! Старой, дырявой шляпой!

В класс вошла фрейлейн Прохаске. Теперь совсем замучает своими определёнными и неопределёнными числами! Но от этого Карола, к счастью, была избавлена. Она сидела на дереве и посмеивалась в кулачок.

Когда дело дошло до проверки домашних заданий, выявилось, что Штефан Ведекинд решил одно уравнение неправильно. Он был так потрясён, что чуть не расплакался.

У Вилли Нойнхагена три решения были неправильными, у других ребят тоже были ошибки. И только девочка, которую учительница принимала за Каролу Гуфлатих, решила всё правильно.

У Штефана Ведекинда был такой вид, будто он вот-вот выскочит в окно, заверещит как резаный или упадёт на пол и начнёт дрыгать ножками. Не было ещё такого случая, чтобы кто-нибудь его обошёл. Разве только на уроках физкультуры.

Рука его сама потянулась вверх. Он встал и сказал:

— С этой Гуфлатих что-то не так.

Карола вздрогнула. Неужели её раскрыли?

— Гуфлатих всегда списывает у Вилли Нойнхагена. Дура она, сама не может.

Вилли сник, будто его сразила стрела индейца.

— Это правда, Вилли?

Вилли нехотя, как-то чудно извиваясь, поднялся со стула. Повернувшись к Штефану Ведекинду, он сказал:

— Кто говорит, что Карола дура, тот сам дурак.

— Совершенно точно, — сказала Карола, сидя на своём суку.

— Просто она не старается, ленится — вот и всё.

«Это я-то ленюсь? — подумала Карола. — Если бы ты знал, дорогой Вилли, о чём я только ни думаю! А моя мама всегда говорит: думать — это тоже работа. Ты, Вилли, думаешь, гонять в футбол — это легко, да? Конечно, если как ты, только для вида мяч катать…»

— Карола, прошу к доске.

Карола вздрогнула. Чуть не перелетела со своего дерева прямо в класс, к доске. Вовремя спохватилась. Это же не её вызывают, а эту глупую девчонку с голубым бантом.

69 - 8 - 6 + x = 60.

Девочка с голубым бантом быстро написала уравнение на доске и тут же его решение: x = 5.

— Верно, — сказала фрейлейн Прохаске. — А теперь что ты скажешь, Штефан?

Штефан с трудом поднялся и, стоя как-то косо, тряся головой, повторял:

— Что-то тут не так. Что-то тут не так…

— Это у тебя от высокомерия, Штефан. Я тобой недовольна. — И учительница вновь обратилась к девочке с голубым бантом: — Я ставлю тебе «пять» в журнал, Карола. Скажи, кстати, Карола, ты не могла бы нам объяснить, что с тобою произошло?

Сохраняя серьёзное выражение лица, девочка ответила:

— Ночь длинна… Мне надоело всё время витать по воздуху… С нуля часов до семи утра я сижу в классе и зубрю.

В классе раздались смешки.

Фрейлейн Прохаске не нашлась что сказать. Решив, что Карола так шутит, она рассмеялась. Класс последовал её примеру. Только Карола, то есть девочка с голубым бантом, и Штефан мрачно глядели перед собой. Урок продолжался.

Кароле-привидению, сидевшей на дереве, стало скучно. Поскорее бы большая перемена! Надо будет потребовать от Привидения, чтобы оно вернуло ей её внешний вид. Тогда она сможет снова играть со всеми вместе. Но этого ещё так долго ждать! «А что, если немного сократить мучения? Это же всем понравится», — решила она.

И почему бы правда не воспользоваться имеющимися в её распоряжении возможностями?

Она спорхнула со своего сука к входу и полетела вверх по лестничной клетке. Из классов доносилось глухое бормотание. Кто-то пел под аккомпанемент рояля.

Но за одной дверью было совсем тихо. На ней висела табличка с грозной надписью: «Директор».

Привидению ничего не стоит сделаться тонюсенькой, как нитка, и проскользнуть через замочную скважину. В кабинете директора Карола очутилась не впервые.

Как-то её вызывали сюда вместе с мамой. Конечно, из-за какого-то пустяка. Эти взрослые вечно устраивают целые истории из-за всякой ерунды.

Карола сбивала камнем спелые колючие каштаны. И один камень случайно попал в окно физкабинета. Она-то тут при чём?

Директор был человеком, один взгляд которого мог просверлить железо. Десять минут подряд Кароле пришлось выдерживать этот взгляд. И она выдержала. И ко взглядам ведь можно привыкнуть.

Мама оказалась менее закалённой. В магазине-то она здорово отбривала чересчур разборчивых покупателей: «Что-что? Булочки чёрствые? Да они только что из печки на вертолёте с хлебозавода доставлены, уважаемая. А если у вас зубы не в порядке — обмакните булочку в кофеёк…»

А вот у директора мама вела себя так, будто по радио объявили минуту молчания. В конце концов она даже заявила, что сама бросила камень в окно физкабинета. «Младшенькая Каролочка у нас, — тихо сказала мама, — вот мы её и балуем».

Тоже мне «балуем» — велосипед никак не соберутся подарить…

На этот раз директор сидел спиной к двери и, хотя был совсем один в кабинете, почему-то, не переставая, хихикал. Ну, ясное дело, он же думал, что никого нет, — о присутствии Каролы он не подозревал.

Карола наклонилась над директорской лысиной и осторожненько заглянула через плечо. На столе лежала пачка рисунков, нарисованных первоклашками. Никак Карола не могла понять — что в них смешного?