Письма к Олафу Броку. 1916–1923 - Константин Гулькевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3) Относительно Вашей поездки с Christiansen[62], то я не вижу здесь препятствий и несвоевременности, которых Вы боитесь. К Вам в Христианию прибудет скоро один банкир Григорий Давидович Лесин (еврей)[63] для размещения займа свободы[64]. Он владелец газеты «День»[65]. С ним Вы посоветуйтесь, я его направлю к Вам. Он еще больший оптимист, нежели я.
Весьма приветствую мысль о приглашении Милюкова. Но теперь не время. Он очень нужен дома в настоящую минуту. Я Вас предупрежу, когда стукнет «пора».
К сожалению, нет у меня свободного времени, чтобы лишний раз повторить Вам, как я неизменно в мыслях с Вами и дорогой Вашей страной. Маленьким утешением является присутствие Стаховича – но этого недостаточно.
Засим, нежно обнимаю Вас и детей и целую ручки Вашей жене.
Неизменно Ваш
Гулькевич
Последняя филологическая статья, которую я прочел в каком-то толстом немецком журнале была посвящена вопросу о формах «ой» и «ою» в творительном падеже в сочинениях Тургенева. Очень интересна. Если привезете с собой какие-нибудь Ваши статьи – страшно буду Вам обязан.
8
20/7 IX 1917 Стокгольм
Дорогой Друг,
До слез меня тронуло доброе ласковое Ваше письмо от 17/4 сего месяца. Я никогда не сомневался в Вашем отношении ко мне, но Ваша забота относительно моей судьбы в связи с тем, что происходит на Неве – меня глубоко растрогала. Вы и Ваша супруга такие чудные люди, каких и среди норвежцев (это для меня высшая проба) – редко найти. Низко кланяюсь Вам и сердечно благодарю Вас. Надеюсь, что Господь сжалится над многострадальною моею Родиной. Но Вашего внимания ко мне в тяжелую для меня, или скорее могущей быть для меня тяжелою минуту я никогда не забуду. Обнимаю Вас крепко и целую ручки Вашей жены.
За Герцогиню[66] большое спасибо. Она очарована Вами и Вашей супругой и поражена Вашим великодушным попечением о ней. Сегодня позволяю себе переслать Вам для нее ожерелье Josephine de Beauharnais[67]. Это украшение она увезла из России с разрешения кого следует. Они составляют большую ценность, и она предпочла иметь их в Норвегии, нежели дома.
Много думал о Jens’е[68] и нахожу, что Вы правы отложив его путешествие в Россию до более спокойного времени. Он еще слишком молод для того, чтобы иметь возможность использовать свое пребывание в «кипящем котле» – как бесстрастное накопление впечатлений. Он, вероятно, не остался бы равнодушен, и тогда, вместо пользы для его здоровья получился бы вред. Будем надеяться, что обстоятельства скоро позволят ему предпринять его образовательную поездку.
Продолжаю здесь адскую, не дающую удовлетворения работу. Напряжения много – результатов же не вижу до сих пор никаких. Светлое воспоминание о тринадцатимесячном пребывании в Норвегии остается утешительным и бодрящим средством идти по тернистому пути далее. Еще и еще большое спасибо. В «словах» не выразить моей благодарности.
Нежно обнимаю Вас и мальчиков, целую ручки Вашей жены, привет барышням.
Ваш Гулькевич
9
2 X / 20 IX 1917 Стокгольм
Дорогой Профессор,
Податель сего также один из милых, добрых моих друзей. Доктор Гавронский[69] обратится к Вам с сердечным моим приветом и просьбою помочь ему советом (а может быть и участием?) в деле организации взаимной информации Норвегии и России. Почти такое, что мы с Вами вместе проделывали в прошлом году. Заранее благодарю Вас за все то, что сделаете для него.
Большое спасибо за филологические брошюры: радуюсь тому удовольствию, которое испытаю при чтении их в ближайший свободный вечер.
Были у меня Ваши сербы. О них и о связанном с ними вопросе напишу Вам пространнее на днях, с курьером.
А покамест, на словах целую ручки Вашей жены и Вас всех обнимаю.
Сердечно Ваш
Гулькевич
10
17/4 X 1917 Стокгольм [70]
Дорогой Друг,
Спасибо большое за ласковое и доброе как всегда письмо. Спасибо за Бедеккера и за ответ книгопродавца относительно польских книг. Жду извещения о том, сколько Вам должен. Радуюсь что Вы «спелись» с Гавронским, но надеюсь, что это совершилось не «a vos depens»[71]. Вы столь бескорыстны, что Вы должны иметь «няньку», которая бы заботилась о материальной стороне Вашей деятельности. Считаю себя призванным к таким обязанностям, прошу Вас сообщить мне возможно безотлагательно: на каких условиях произошло или скорее происходит увеличение Вашей работы на пользу моей бедной Родины? Если я ими буду недоволен, то сочту долгом «взять за бока» доктора Гавронского. Очень благодарю Вас за госпожу Нордман[72]: она вполне приличная и милая дама. Относительно княжны Кантакузен ответил Петрово-Соловому-Перовскому[73], что не берусь ее рекомендовать Вам, ибо не знаю ее почти вовсе и слишком дорожу моими с Вами отношениями, чтобы навязывать Вам лицо, которое могло бы Вам или Вашей милой жене прийтись не по вкусу.
На словах обнимаю Вас и детей и целую ручку Вашей жене.
Сердечно Ваш
Гулькевич
У меня и слов не хватает, чтобы выразить Вам, как я скучаю по Вас, Вашей семье и дорогой Норвегии. Настоящее мое здесь житье, в сравнении с прошлым годом – пребывание в тесной каменной тюрьме. Через три недели, вероятно, прибудет сюда Савицкий[74], которого просил поставить во главе здешнего информбюро. Я радуюсь его приезду, ибо он мне напоминает мое счастливое пребывание в Христиании.
11
6 XI / 24 Х 1917 Стокгольм
Дорогой Друг,
До сих пор не удавалось найти свободную минутку, чтобы известить Вас о том, что:
1) о Norden написано в Петроград.
2) что условия Ваши с Гавронским[75] считаю очень, то есть слишком скромными с Вашей стороны. Позволю себе внести изменение, как только бюро начнет функционировать. Ожидаю начала его деятельности в ближайшем будущем. Савицкий должен был прибыть сюда завтра утром, но до сих пор нет телеграммы, извещающей о его приезде.
За Маклакова[76] и Стаховича[77] большое спасибо. Я Вами хвастал им и очень рад тому, что они по личному опыту смогли убедиться в правильности моих слов.
Сегодня посылаю Вам Николая Хрисанфовича Денисова[78]. Он ищет для жены и двух дочерей отдыха от пережитых дома волнений. Он один из самых богатых людей в России. Жена и дочери его очень культурны. Он владелец «Гурзуфа». Если ему Христиания понравится, то он купит недвижимую собственность и поселит там свою семью. Надеюсь, что Ваша жена и барышни сумеют очаровать их и приковать к Норвегии.
Заранее благодарю Вас за все, что сделаете и для них. Они мне очень рекомендованы общими друзьями.
Как всегда на словах обнимаю Вас и детей, целую ручки Вашей жены.
Всем сердцем Ваш
Гулькевич
Можно Вас просить, при случае переслать прилагаемое письмо Альфу Висту[79]. Оно очень доверительного политического содержания. К Миссии обращаться не могу, по почте посылать его нельзя.
12
17/4 XI 1917 Стокгольм [80]
Дорогой Друг,
По обыкновению нет у меня свободного времени на что иное, как на схематический ответ на затронутые в Ваших милых двух письмах вопросы.
Прежде всего, на те, которые касаются Вас:
1) Прекратите на время, телеграфировать в Петроград. Там не известно, кто хозяин. Жаль Ваших трудов.
Centralbanken [81] писал, что просит деньги, которые «Вестник»[82] задолжал банку, выжидать до водворения у нас порядка. Прочтите в банке это письмо и если имеете что возразить, то сообщите мне. Но ни в каком случае не платите по этому счету из своих средств. Переждать бурю! Centralbanken может на такое время кредитовать «Вестник». Он ничем не рискует.
2) Так как у меня есть маленькие гроши в Centralbanken, то спешу с благодарностью вернуть Вам мой долг в 2.95. Я спокойнее буду, ибо не знаю, что с каждым из нас может случиться завтра. Тем не менее, все же просил бы Вас узнать, не появился ли второй том (первый я имею) книги «Cavour» Вальтера Фриденбурга (Walther Friedensburg)[83] Fridr. and R. Perthes[84] в Готе. В утвердительном случае очень просил бы Вас выписать для меня этот второй и, вероятно, последний том. За все и всегда большое спасибо.
