Золотой тюльпан. Книга 2 - Розалинда Лейкер

Несколько мгновений он свирепо смотрел на картины, прислоненные к стене. Потом поднял одну, нарисованную на доске из дуба явно не из его запасов. Глаза Хендрика угрожающе расширились, как только он заметил подпись «А.В.» Как смеет Алетта подписывать свою работу, не получив на это его разрешения! Все сомнения рассыпались, гнев горячей краской затопил лицо и шею, руки затряслись от бешенства. Хендрик швырнул картину на пол и схватил следующую. Затем начал переходить от одной к другой, уверившись сейчас, что его дочь и молодая художница, о которой наводили справки, — одно и то же лицо. В этих грубо выполненных работах чувствовался талант, стертый поспешностью, небрежной перспективой и непродуманным использованием цвета. Им место в восточном и южном районах города, где проживали ремесленники и обычные торговцы, но ни одна не должна появиться в западном, где располагались роскошные особняки зажиточных бюргеров и купцов. Неоконченный семейный портрет на мольберте, изображавший группу в скромно обставленной комнате, стал последним убедительным доказательством в глазах Хендрика. Все пережитые несчастья и волнения, все душевные страдания последних месяцев — со времени той злосчастной игры в карты — захлестнули его. Что-то сломалось внутри. Самообладание покинуло его.

С ужасным яростным ревом Хендрик бросился к окну и рывком распахнул его настежь. Потом собрал полотна, переломал о колено рамки и выбросил во внутренний дворик. Мария, лущившая на солнышке горох, встревоженно вскрикнула, когда картины, упав на булыжник, с треском разлетелись на щепки. Они не могли задеть или ударить ее, но страх заставил пожилую женщину подскочить на стуле, миска соскользнула с колен, и горошины запрыгали и заплясали, разлетевшись по всему двору.

— Что случилось? — дрожащим голосом крикнула Мария. — Неужели Алетта сошла с ума?

Грета выбежала взглянуть, что произошло, и успокаивающим жестом прикоснулась к плечу Марии.

— Это мог сделать только хозяин! Юффрау Алетта ушла довольно давно.

Упала последняя картина. Грета осторожно вышла вперед, чтобы взглянуть на окно на третьем этаже, но Хендрик уже спускался вниз. Через минуту он появился у задней двери. Вне своей студии он представлял собой нелепую фигуру в причудливом одеянии и шляпе с пером.

— Где Алетта? — громко спросил Хендрик требовательным тоном.

Грета, склонившаяся над грудой живописных обломков в поисках картин, которые еще можно было бы спасти, быстро выпрямилась.

— Ушла рисовать эскизы, хозяин.

Мария, возмущенная случившимся, поднялась со стула.

— Нельзя же ожидать, что Алетта рисует так же хорошо, как и вы! — прошипела она, совершенно неправильно истолковав причину уничтожения картин. — Когда вы в последний раз давали ей уроки? Неужели у вас нет никаких угрызений совести после того, что вы сделали с ее работами?

Хендрик свирепо взглянул на нее, глаза его сузились и опасно блеснули.

— Я отправил их туда, где им место, старуха. Ими только топить печь. — Потом властным жестом направил палец на Грету. — Ты сожжешь каждый кусочек хлама, разбросанного по двору! От него должен остаться только пепел, когда я вернусь. Где можно найти Алетту?

— Понятия не имею. Она не сказала, куда пойдет.

Хендрик перевел требовательный взгляд на Марию, но та упрямо сжала губы.

— Если бы я и знала, то и тогда не сказала бы, пока вы в таком духе!

— Прекрасно, я сам отыщу ее! — Он стремительно направился в дом, срывая бархатную шляпу с головы и стаскивая великолепный костюм. Оставшись в одной только рубашке и штанах, он поспешно вернулся в мастерскую, снял с крючка шляпу и схватил куртку. Засовывая на ходу руки в рукава, Хендрик широкими шагами вышел из дома.

Сначала он прошелся по тем улицам и закоулкам, которые узнал на полотнах Алетты. Нетрудно было догадаться, что она рисовала на продажу, и не только на заказ частным лицам, но и виды площади Дам, ратуши, разных церквей и гавани, обычно предлагаемые покупателям. Хендрик заглядывал в каждую торгующую картинами лавку по пути, но не увидел ни единой картины своей дочери; он и не ожидал увидеть их, так как девушка, предлагающая свои работы, должна быть исключительным художником, если рассчитывает получить солидное вознаграждение. Значит, остается только рынок или ярмарка.

Хендрик вышел на площадь Дам с улицы на противоположной стороне той, где теснились торговые ряды. Протиснувшись сквозь толпу, он пробился к прилавкам и направился вдоль рядов, игнорируя лавки, в которых продавали овощи, фрукты, гончарные изделия, головки сыра, башмаки на деревянной подошве и старую одежду. У каждого прилавка с картинами он останавливался и разглядывал полотна с таким вниманием, что его принимала за потенциального покупателя и вынуждали задавать ненавистный ему вопрос.

— Есть ли у вас что-нибудь, написанное… Анной Вельдхейс? Она подписывает свои работы инициалами.

Следовал отрицательный ответ, являвшийся каждый раз огромным облегчением для Хендрика. Неизвестно, заметил бы он, что в конце цветочного ряда выставлены полотна, не попадись ему на глаза знакомое лицо. Это была замужняя сестра Греты Елена, часто приходившая к ним в дом помочь по хозяйству, если в том возникала необходимость. Хендрик подумал, что она, возможно, видела Алетту сегодня утром, и не помешало бы спросить ее. Пройдя поближе, он увидел, что она помогает в лавке, где он покупал луковицы тюльпанов задолго до того, как познакомился с владельцем. Так как все цветы были дорогими, осталось всего две лавки, торгующие ими, в том числе вот эта. У них всегда был прекрасный товар, и хорошо одетая публика делала покупки.

К его удивлению Елена находилась в дальнем конце длинного прилавка, на котором выстроился ряд картин. Даже с того места, где он стоял, Хендрик узнал работу. Значит, Питер ван Дорн, Елена и Алетта состояли в тайном сговоре! Хендрику показалось, что он взорвется от ярости. Решительным шагом он прошел в конец. Елена, увидев его стоящим перед картинами, залилась виноватым румянцем.

— Мастер Виссер, — запинаясь, произнесла она. — Прекрасный день сегодня, не так ли?

Вопль Хендрика заставил оглянуться людей за несколько рядов от них. Быстрым сильным движением он сбросил картины дочери на булыжник. Окружающие изумленно уставились на него, глядя, как он хватает оставшиеся полотна, намереваясь отправить их вслед за остальными. Затем, перегнувшись через прилавок, он схватил Елену за плечи и встряхнул, давая выход своему бешенству.

— Кто принес их тебе? Алетта? Или ван Дорн? Я хочу знать правду.

Две женщины, торговавшие цветами, спешили на помощь Елене.