Стальная бабочка - Вячеслав Шалыгин

Но что делал дактианец на вражеском корабле? Был в плену, но сбежал от нашедших «Тор» мароманнских разведчиков, когда те обследовали «летучий голландец», и спрятался на этом корабле? Или был в плену еще у первого экипажа «Стальной бабочки», в момент катастрофы валялся в анабиозе, а теперь проснулся и пошел посмотреть, где враги и кто там нагрянул к ним в гости? Версии можно было строить любые, однако Шершню сейчас важнее всего было понять, на каком языке разговаривать с этим человеком-невидимкой. А в том, что придется разговаривать, Шершень не сомневался. Другого выхода он не видел. Стрелять из абордажной пукалки в человека с генератором силового поля под плащом представлялось верхом глупости.

Незнакомец вдруг резко обернулся и уставился на Шершня. Капитан по-прежнему не видел его лица, только отблески белоснежных, будто бы даже слегка светящихся белков глаз. Но и этого смаглеру хватило, чтобы испугаться и слегка подпортить атмосферу в скафандре. Пожалуй, это все-таки был не человек. Но и не гуманоид вроде фортана. Кто же тогда? Шершень не мог и предположить.

Незнакомец высвободил из-под плаща руку – с нормальной пятерней, между прочим, все честь по чести – и едва заметно поиграл пальцами, будто бы приветствуя Шершня. Хотя вряд ли это было приветствие. Скорее очередная демонстрация силы. Сразу же, словно подчиняясь жесту, бронестекло на шлеме одного из вильдеров захлопнулось, а другой боец в последний раз конвульсивно дернулся и затих.

Что ж, это действительно впечатляло. Враг шевельнул пальцем – и ты труп. Или наоборот – живой, хотя был без трех секунд покойником. После таких фокусов определенно тянет на покорность и даже на подобострастие. Так и хочется поклониться и спросить: «Чего изволите, хозяин?» Но Шершень удержался от поклона. Незнакомец явно собирался разговаривать с капитаном, а не убивать его. Раз уж оставалась возможность поговорить как деловой человек с деловым человеком, Шершень был намерен именно так и разговаривать. Пусть ему и было до чертиков страшно.

«А на схему «хозяин – раб» всегда успеем перейти. – Шершень попытался мысленно себя приободрить: – Не в таких передрягах выживал. Тут пока и передряги-то особой нет. Странно все и боязно слегка, но ведь ничего пока лично мне не угрожает… ну, чтобы вот так… напрямую, как вильдерам».

Выживший вильдер вдруг снова дернулся, и Шершень уловил, как в сторону незнакомца полетело что-то небольшое, продолговатое и явно острое. Похоже, бесстрашный боец метнул в противника кинжал. Как вильдер определил, где находится невидимка, осталось загадкой, так же как и то, куда подевался кинжал. Затерялся в складках плаща?

Враг никак не отреагировал на выходку отчаянного бойца. Он полностью сосредоточился на Шершне. Даже чуть подался вперед.

«Это неспроста, – мелькнула мысль у смаглера. – Начинаем разговор».

И Шершень не ошибся. Как незнакомцу удалось подключиться к синтетику скафандра, стало третьей или какой там… четвертой загадкой текущей минуты, но факт остался фактом. Шершень услышал глухой голос, который транслировался через систему связи скафандра. Говорил незнакомец на языке мароманнов, но с отчетливым акцентом и строя фразы, как типичный смаглер. «Феня» была широко распространена именно в тех секторах, где промышлял Шершень.

– Убери оружие, Шершень, – почти без интонаций сказал незнакомец.

– Убрал, – оружие капитана трансформировалось и спряталось в наручный бокс-кобуру. – Ты откуда меня знаешь, бродяга?

– Я не бродяга, – глаза у странного собеседника, казалось, стали светиться чуть ярче. – Я ждал тебя.

Незнакомец еще немного подался вперед, и Шершень увидел не какие-то там отблески, а глаза собеседника в натуральном виде. Ну, насколько это возможно при ультрафиолетовой подсветке. И глаза эти показались ему знакомыми. Определенно сказать, кто сейчас смотрит из-под капюшона, Шершень не мог, но ему казалось, что он знает этого человека. И, кстати, Шершень почему-то резко поменял мнение и теперь был уверен, что это человек, а не какой-то там, прости господи, фортан или иной чужак.

– Вот прямо меня ждал?

– Тебя. Ведь ты Шершень. Известный смаглер неизвестного происхождения.

– Ишь ты, сформулировал! – Шершень усмехнулся.

– Ты принципиально не относишь себя ни к одной человеческой косморасе, но ты и не фортан, – спокойно продолжил незнакомец. – Ты утверждаешь, что наследник чистой линии землян. А иногда в подпитии заявляешь, что и вовсе стопроцентный человек. Ты много знаешь о Земле, как исторической, так и современной. И, по слухам, даже имеешь собственную базу на Колыбели, как называют Землю твои приятели смаглеры. Но на самом деле это все туман. Ты, Шершень, и впрямь провел на Земле много времени, но родился ты не там. Колыбель вообще должна быть для тебя кошмаром из детства. Ведь ты потерял там всех близких. Экспедиция, в которой участвовали твои родители, попала в засаду коренных землян. Почти все твои сородичи были убиты и скормлены гигантским насекомым. Помнишь? Выжили только дети, которые, с точки зрения землян, еще не были окончательно испорчены космической цивилизацией. Все так и было?

– Вроде того. – Шершень нахмурился и опустил потемневший взгляд. – Если скажешь еще, какой из цивилизаций я был испорчен до того, как попал на Землю, куплю тебе ящик лучшего пойла в знак признательности.

– Это неважно, какой из них. Если ты, Шершень, изначально был мароманном, в тебя не успели запихать всех положенных взрослому наноботов. А тех, что были в тебе с рождения, земляне каким-то образом сумели выкурить. Если же ты был дактианцем, все лишние, по мнению землян, синтетические гены в твоем организме еще можно было заблокировать с помощью земных технологий. Насчет того, что ты был сайтеном или вильдером, сомнения более весомые. Все органы на месте, и не осталось шрамов после извлечения каких-либо агрегатов, которыми «укомплектованы» сайтены. Ну а за то, что ты не вильдер, сразу два факта: ты не слишком радиоактивен…

– Не все вильдеры сильно фонят… – Шершень прикусил язык, опасаясь, что слишком часто перебивает собеседника и тот рассердится.

– Не все вильдеры сильно фонят, но большинство все-таки очень радиоактивны. – Незнакомца не задело, что капитан его перебил. – И второй факт: вильдеры не снаряжают научные экспедиции, да еще на приличных прыжковых кораблях. Твои родители могли быть смаглерами, но тут возникает все тот же вопрос – смаглеры не бывают сами по себе, они отщепенцы одной из межзвездных рас. Но какой?

– Загадка всей моей жизни, – буркнул Шершень.

– Да, я знаю, Шершень. О своем происхождении ты действительно не имеешь четкого представления. Хоть что-то могло бы подсказать настоящее имя, но ты провел в плену все детство. За долгие пятнадцать лет ты забыл свое первое имя, почти полностью идентифицировал себя с «новой семьей» и хорошо изучил земную жизнь. Иногда ты пытаешься вспомнить, кем ты был до злосчастной экспедиции, но тебе не удается. Так что отчасти ты говоришь правду. Ты скорее землянин, чем кто-либо еще. И этот факт, несмотря на всю браваду, тебя отчаянно угнетает. С годами желание узнать, кто ты на самом деле, становится навязчивой идеей. Ты понимаешь, что это ничего не даст, может даже навредить, но выкинуть пунктик из головы ты самостоятельно не можешь. А кому-либо признаться в этом и попросить помощи тебе не дает имидж крутого смаглера. Казалось бы, есть простой и надежный способ узнать все и обойтись без чьей-то помощи – провести генетическую экспертизу. Но это значит – автоматически отправить информацию о себе в галактическую информационную сеть. Это поставит крест на твоей карьере смаглера. Ведь ты практически врубишь прожектор в ночи, на который немедленно слетятся все галактические полицейские. Так что тебе остается только вспоминать и собирать косвенные доказательства. Я прав?

– Ты психолог?

– Я прав?

– Ну, допустим, – нехотя признал Шершень. – И что дальше? Ты знаешь, кто я на самом деле?

– Знаю. Но не скажу. Это действительно ничего не даст. Поможет тебе не пустое знание, какой ты расы, а возвращение твоего настоящего «я». Хочешь, я сниму все психологические блоки, шоры и якоря? Хочешь, сделаю так, что ты вновь станешь цельной личностью, а не сэндвичем из Шершня и того мальчугана, имя которого ты намеренно забыл?

– Не намеренно, – угрюмо возразил Шершень. – Мне помогли.

– Ты хочешь стать собой в полном объеме?

– Искушаете, мессир. – Капитан взглянул на собеседника исподлобья.

– Не бойся, душу взамен не потребую. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Разовая сделка.

– Это утешает, только… неужели ты ждал меня здесь ради какой-то разовой сделки?

– Ты можешь удивляться, Шершень, или не верить, но это так. Я изучил множество людей. Лишь один из тысячи оказался хоть как-то пригоден для дела. И лишь один из миллиона смог возглавить этих тысячных. Но сейчас мне нужны другие люди. Те, которых по одному на миллиард, а то и на целую расу.