Поцелуй смеющегося Будды - Ирина Шанина

На лицах обоих тут же появилось выражение, понятное мне без перевода: «свидетель». Сердце мое замерло, а потом заколотилось так сильно, что они тоже должны были это услышать. Как любил повторять Толян перед очередной сессией, в жизни всегда есть место траблу. Очень было похоже на то, что в моей жизни как раз и наступил этот самый «трабл», и был он посерьезнее, чем все имевшие место ранее. Парни решительно направились в мою сторону. Отчаянно жалея, что я не слепая, я приготовилась имитировать полное незнание языков, кроме родного…

Но не зря говорят, что во всем происходящем есть рука Божия. В этот вечер в роли «руки» выступили Леха, Борюсик и в стельку пьяный Стивен. Сначала из зарослей появилась Лехина задница (Леха — парень хорошо упитанный, так что задница его представляла собой весьма внушительное зрелище). Леха держал Стива за ноги, а Борюсик нежно обнимал торс компаньона. Когда эта троица перелезла через перила (если быть совсем точным, то перелезли мои боссы, Стива же просто-напросто перекинули, как куль), Леха увидел меня и немедленно заорал:

— А ты что прохлаждаешься? Нам еще эту пьяную скотину домой везти.

Китайцев они просто не заметили. Я ждала, что сейчас начнутся разборки, но, видимо, у хитрых восточных ребят было указание — не поднимать шума. Я радостно ответила:

— Леш, не волнуйся, я вам помогу!

Если Леха и был удивлен моим энтузиазмом, то виду не подал. Обратный путь был гораздо более тяжелым: мы погрузили Стивена в электропоезд, потом в такси. Хорошо, что Борюсик заранее записал адрес Стива на его же визитке: в третьем по счету баре наш английский друг расчувствовался и немедленно пригласил нас всех в гости.

Мы дотащили «френда» до его апартаментов, нашли в кармане ключ, внесли бесчувственное тело в квартиру (весьма захламленную, между прочим) и положили на диван в гостиной. К этому моменту от столь титанических усилий Леха и Борюсик совершенно протрезвели. Выйдя из квартиры, мы оставили ключи у консьержа и поехали в отель.

Обычно в детективах у главного героя периодически возникает «чувство, что за ним наблюдают». Наверное, я не гожусь в героини детектива, потому что единственным чувством, реально беспокоившим меня в тот вечер, было чувство смертельной усталости.

На следующий день мы вновь отправились в представительство — подписывать контракт. Стивена на месте не оказалось. Прождав полчаса, мы попытались позвонить ему — никто не брал трубку. Вышедший к нам плотный китаец сообщил на приличном английском, что, оказывается, вчера Стива уволили с работы, но он каким-то чудом ухитрился взять «представительские» и устроил «прощальную гастроль артиста».

Пришлось договариваться по новой. Теперь мы имели дело с этим самым упитанным китайцем. Через пару часов все пункты были оговорены, контракт подписан, и мы направились обедать.

В отеле был ресторан, но мы предпочитали питаться по соседству. Это заведение нельзя назвать рестораном, скорее кафе средней руки, но кормили там вкусно, цены были невысокие, а порции очень большие.

Рядом с кафе находилось ателье. Владельцы, три крепких телом индуса, были, судя по их поведению, нетрадиционно ориентированы. Целый день они стояли у входа в мастерскую, ели орешки и глазели на проходящих мимо мужчин. Когда мимо следовала наша троица, то наибольший их интерес неизменно привлекала плотная Лехина фигура. Глаза индусов немедленно становились маслянистыми, а один, видимо от избытка чувств, начинал что-то тихонько напевать. Леха краснел и всякий раз матерился, к великой радости Борюсика, который немедленно предлагал товарищу покориться судьбе и сменить ориентацию.

Сразу за ателье располагался массажный кабинет. На самом деле это, конечно же, был бордель. Пару раз, выбегая в «Севен-илевен», мы замечали довольных посетителей мужского пола. Справедливости ради стоит отметить, что персонал салона (стайка весело щебечущих девушек) тоже выглядел вполне счастливым. Очевидно, удовольствие было взаимным.

На сей раз я рискнула заказать в кафе блюдо, обозначенное в меню, как «рашен боршч». Мне принесли тарелку, в которой плавала местная капуста (чой-сам) и несколько картошин, зато напрочь отсутствовала свекла. Но заказ был сделан, оплачен, поэтому пришлось есть совершенно невкусный «боршч».

Планы наши на «после обеда» были весьма неопределенными. Боссы мои сделали неуклюжую попытку отправить меня в поход по магазинам. В том смысле, что пора бы мне попробовать погулять в одиночку. Я быстро сообразила, что они нацелились на массажный кабинет и мое присутствие, учитывая тот факт, что в Москве я вполне могла пересечься с их женами, Леху с Борей явно тяготило.

Я не стала сопротивляться, тем более что Борюсик выдал мне на «шоппинг» двести долларов (сумма для меня в те времена просто сумасшедшая).

Мы вышли из кафе.

Да, забыла упомянуть — как раз напротив «массажного кабинета» располагался какой-то солидный банк. В обеденный перерыв из дверей здания вытекал шумный поток совершенно одинаковых банковских служащих — в костюмчиках и галстуках. Поток быстро разбивался на маленькие ручейки — каждый шел обедать сообразно своему вкусу и состоянию кошелька.

Мы вышли как раз в «час X». Все было как обычно — толпа голодных китайцев (большинство — не отрывая от уха мобильника) высыпала из небоскреба…

То, что произошло через несколько секунд, я столько раз видела в третьесортных боевиках, что даже не удивилась и не испугалась.

Из стоящей рядом с банком машины «скорой помощи» выскочили санитары с носилками и резво двинулись навстречу толпе. Люди расступались, давая им дорогу, — видимо, кому-то стало плохо…

Как позже выяснилось, плохо стало именно в тот момент, когда лже-санитары проникли в помещение. Не знаю, сказали ли они классическую фразу «Внимание! Это ограбление», но не успевший уйти на обед персонал не подкачал: бандиты выбежали на улицу, отстреливаясь от банковской охраны.

Маленькое лирическое отступление. Шел, как я уже упоминала, 1993-й год. Наша страна пережила путч, так что выстрелами на улице удивить нас было трудно — видали мы кое-что и пострашнее. Например, танки. Дивила реакция местного населения. V нас путч воспринимался… кощунственно сказать, но путч воспринимался как оригинальное развлечение: толпа людей с детьми каждый день собиралась около Белого дома, чтобы посмотреть, что там будет дальше. Особо любопытные и невезучие получали случайную пулю в лоб и автоматически становились героями.

Здесь же явно чувствовалось, что люди привыкли жить «по законам джунглей», как и рассказывали нам на лекциях по политэкономии. Никто не побежал смотреть «а где это тут стреляют». Аборигены на мгновение замерли, а потом дружно упали на землю и быстро поползли к пока еще открытым дверям магазинов, аптек и ресторанов, владельцы которых торопливо опускали пуленепробиваемые жалюзи. Кто-то толкнул меня, я упала и, ничего не соображая, тоже куда-то поползла.

Далеко уползти мне не удалось: сработало так называемое «еврейское счастье» — я попала в холл массажного салона. К счастью (или к сожалению), я была там не одна. Несколько посетителей и кое-кто из обслуживающего персонала составили мне компанию.

Мы лежали и прислушивались к тому, что происходит на улице. Там еще стреляли. Владелица салона опустила жалюзи только до половины, поэтому я, лежа с краю, могла кое-что видеть. Правда, совсем немного: сначала ноги, обутые в кроссовки фирмы «Рибок», пробежали в одну сторону, но, видимо, там у обладателя ног что-то не задалось, потому что очень скоро те же самые ноги побежали обратно. Я задумалась над этим фактом, вспомнился почему-то рассказ Честертона «Странные шаги», но закончить мысль не удалось, потому что вдруг прямо передо мной возникло лицо. Более того — лицо это было мне знакомо: девушка, столь успешно ушедшая от погони на пике Виктория. Не думаю, что она меня узнала, но, похоже, ей просто некуда было деваться. Когда рядом с головой вновь возникли уже знакомые мне ноги, она стремительно рванулась ко мне и что-то протолкнула под жалюзи. Я инстинктивно схватила это — небольшой бархатный мешочек.

— Кисс, — прошептала она и хотела добавить еще что-то, но не успела.

К ногам «Рибок» присоединились еще одни — в хороших дорогих ботинках. Девушку грубо подняли и куда-то повели. Она не сопротивлялась — видимо, это было бесполезно. Я зажала полученный мешочек в кулаке. В голове сразу возникла мысль, что пойти на похищение человека посреди бела дня (а в том, что девушку похитили, я даже не сомневалась) можно только из-за чего-то очень ценного. И, похоже, это ценное теперь попало мне в руки. Я не успела осознать свалившуюся на меня ответственность, как передо мной возникло еще одно лицо — мужское и очень свирепое. Парень внимательно посмотрел на меня; я от страха зажмурилась, представив, как меня сейчас будут выковыривать отсюда, как улитку из ракушки. Твердо решив дешево свою жизнь не продавать, я сделала глубокий вдох и… открыла глаза. Свирепого лица уже не было, перестрелка закончилась, народ вокруг потихоньку поднимался и отряхивался.