Поцелуй смеющегося Будды - Ирина Шанина

Если ситуация зашла в тупик — вы никак не можете отыскать на карте, куда вам надо, — то таксист связывается по рации «с центром». «В центре» сидит диспетчер, которая якобы владеет английским. На самом деле она владеет английским ненамного лучше, чем вы — китайским. Несколько минут вы пытаетесь сквозь шумы и потрескивания разобрать, что она там чирикает. Как правило, это не удается. Наступает ваш черед — вы медленно и внятно, как на уроке английского языка, произносите название улицы. Несколько минут выжидаете — до дамы должно «дойти». Если она сообразила, то ждать придется недолго: от силы пять минут оживленных переговоров между диспетчером и таксистом, и вас уже везут.

Но в нашем случае проблем не было: Стивен бодро прочирикал что-то по-китайски, шофер радостно закивал, и мы поехали.

Первый из длинной вереницы ресторанов, которые мы посетили в тот вечер, назывался «Спагетти фэктори» и, если верить вывеске, специализировался на сингапурской кухне. Мне это показалось немного странным, так как спагетти в моем представлении являются итальянским национальным блюдом. Но выражать вслух свое удивление я не стала, памятуя поговорку «молчи — за умного сойдешь». Стивен сделал заказ: какие-то макароны с креветками и много-много виски. Я человек непьющий, а вот боссы мои — другое дело. Размявшись в «Спагетти фэктори», мы перекочевали в соседний бар, потом еще в один, а в районе полуночи Стивен пожелал показать нам Гонконг с высоты птичьего полета.

Помните старый боевик с Ван Даммом, где он един в двух лицах? Фильм так и называется «Двойной удар» (помнится, отечественные острословы быстро переименовали его в «двойной Ван Дамм, двойной болван»). Там в самом начале представительный мужчина (инженер и по совместительству папа двух близнецов Ван Даммчиков) торжественно открывает тоннель под проливом. Вот по этому самому тоннелю, выстроенному ван-даммовым папой, теперь ездят машины и метро.

Второе маленькое лирическое отступление. Метро в Гонконге — это поэма. Если вы куда-то едете, то следует хорошо запомнить название нужной улицы (а лучше — записать на бумажке). Потому что станций там не так много, как, скажем, в Москве, зато выходов на каждой станции… Все эти выходы деликатно помечены буквами английского алфавита. Я лично видела выход «К» (для тех, кто не в ладах с латиницей, поясню — буква «К» идет у них в алфавите аж одиннадцатой). Когда вы приехали на нужную станцию, не торопитесь выходить на улицу. Потому что если вы ошибетесь, то вылезете на поверхность километра за три до нужного вам места. Перво-наперво следует достать из кармана бумажку с названием улицы и внимательно осмотреться. Вокруг, как я уже упоминала выше, висят таблички с буквами, а под буквой — целый список улиц, на которые вы попадете, если воспользуетесь этим выходом. При этом совсем не лишней окажется карта, чтобы уж совсем точно определиться со своим местонахождением.

Почему я так подробно останавливаюсь на таком достаточно банальном виде транспорта, как метро? Да потому, что в тех событиях, которые произошли буквально через пару дней, эта особенность тамошнего метро сыграла для меня роковую роль.

Но это случилось, как я уже сказала, через пару дней, а пока… Пока мы ехали на Гонконг-Айленд. Стивен, судя по всему, бывал здесь часто, потому что сразу уверенно пошел к выходу. Десять минут пешего хода, и мы у цели, точнее — у подножия пика Виктория. Покупаем билеты на электровоз, который должен доставить нас на вершину. Уклон градусов этак сорок пять, поэтому поезд тянет лебедка. Ощущение не из приятных: будто раскачиваешься на стуле и потерял равновесие… И вот перед глазами проносится потолок, а затылок, повинуясь открытому некогда стариком Ньютоном закону всемирного тяготения, стремится встретиться с землей.

Через несколько промежуточных остановок мы оказались наверху. Вместе с нами из вагончика высыпала толпа туристов, по внешнему виду — китайцев или корейцев (ну никак я их не научусь различать). Они всю дорогу пели свои народные песни, а Леха, Борис и Стивен им подпевали. Причем Стивен пел «I saw you dancing» из репертуара группы «Яки-да», а Леха и Борис отвечали на происки иностранных граждан песней Аркадия Укупника «Сим-Сим, откройся, Сим-Сим, отдайся…». В общем, было не скучно.

На вершине восточные товарищи петь прекратили, а вслед за ними замолчали и мои спутники: стало просто неинтересно призывать Симу немедленно отдаться, когда некого перекрикивать.

Мы двинулись на смотровую площадку; через несколько метров дорога разветвилась. Нам — направо, а налево… Налево шла вполне приличная дорога, куда нам было нельзя. О чем и сообщала табличка. Не былинный камень с жлобскими фразами «налево пойдешь — коня потеряешь…», а скромная надпись на двух языках: «Частная дорога, опасайтесь собак!» Дорога, по которой, если верить табличке, бегали опасные собаки, круто забирала вверх по склону и терялась за кустами.

Смотровая площадка на пике Виктория мало чем отличается от той, что в Москве, на Воробьевых горах. Хотя, если хорошо задуматься, а чем, собственно говоря, она должна отличаться? Люди приходят сюда, чтобы полюбоваться «видами», так и создай для них соответствующие условия: перила поставь (чтобы не свалились) да обеспечь минимальные затраты и максимальную прибыль. Да, забыла упомянуть — вход на смотровую платный. Денег берут немного — ровно столько, чтобы перила поддерживать в приличном состоянии.

Вид отсюда открывался просто изумительный… Над заливом кружили самолетики и садились на взлетно-посадочную полосу, уходящую прямо в море. Небоскребы не уступали по красоте нью-йоркским, а те из них, что находились на склонах пика Виктория, показывали нам свои «макушки». Практичные китайцы понастроили на крышах бассейны и зимние сады.

Но меня поразила природа: ползучие лианы с огромными листьями переплелись так тесно, что не было видно земли. Кто-то из моих шефов стал вспоминать Сахалин — там, дескать, природа очень похожа. Рассказывал он все это Стивену на плохом английском. Стив расчувствовался, смахнул скупую мужскую слезу и произнес на корявом русском: «Льоша, ты…» Больше сказать он ничего не успел, так как перевалился через перила и исчез в зеленой чаще.

Оба моих спутника сразу протрезвели, а я страшно испугалась — чего доброго этот пьяница Стивен сломает себе шею, и нам завтра придется отчитываться перед его боссами.

Вяло переругиваясь, Леха и Борис полезли через ограду. Склон, как я уже упоминала выше, был довольно крутой, но буйная южная растительность смягчила падение, и очень скоро по громкому мату я поняла, что Стивена нашли, но он (пьяная свинья) заснул там, где упал, и ни в какую не желает просыпаться.

По доносившимся до меня репликам (щедро чередуемым ненормативной лексикой) я заключила, что «боссы» пытаются вытащить мертвецки пьяного Стива на смотровую площадку. «Ох, нелегкая это работа, из болота тащить бегемота», — с чувством продекламировала я и вдруг подумала, что сейчас боссы вспомнят о дополнительной паре рук. Перспектива тащить тело Стивена вверх по склону меня совершенно не прельщала, и я твердо решила сделать вид, что ничего не слышу. Для большей достоверности я отошла от края и посмотрела вверх.

На самой вершине горы стоял дом. Его обитатели, похоже, не очень ладили с окружающим миром: водосточные трубы были опутаны колючей проволокой. Сквозь кусты виднелся огромный стеклянный купол, внутри которого сидел бронзовый Будда. Меня это заинтересовало, и я сделала несколько шагов в сторону просвета между зарослями. Отсюда было видно побольше, но увиденное оказалось малоинформативным: кусок глухой стены серого цвета.

Вокруг было тихо, даже Леха с Борюсиком устали материться — на мат уходило много сил, а Стив весил изрядно.

Вдруг где-то наверху истошно залаяли собаки, а через мгновение…

Глава II

Она появилась совершенно бесшумно, даже ветки не колыхнулись. Маленькая изящная китаяночка в легких брючках мышиного цвета и свободной рубашке. Увидев меня, она сжалась в комок, потом приложила к губам указательный пальчик, умоляя молчать, подбежала к перилам смотровой площадки, проскользнула сквозь них и растворилась в зарослях.

Собачий лай приближался. Судя по звуку, вряд ли это были пекинесы или чихуахуа. Через пару минут на смотровую, тяжело дыша, вылетели два добермана, но лаяли не они. Дай раздавался сверху: глухой низкий голос огромной сторожевой собаки. Доберманы же, судя по всему, были натасканы на человека. Не обратив на меня ни малейшего внимания, собаки помчались дальше. Вслед за ними появились два разъяренных китайца — весьма плечистых и высоких (что само по себе является большой редкостью). Ребятам явно не хотелось продолжать путешествие, продираясь через лианы и кусты, они яростно переругивались (на китайском ругань звучит очень забавно) и вдруг… заметили меня.