Дитя Пандоры - Александра Хартманн

Заметив мой взгляд, Марцелл приблизился и склонил голову на бок.

— Прошу прощения, юная леди, за поведение моих солдат. Они решительно не знают манер. Развяжите ее!

Охранники испуганно переглянулись.

— Но, сэр, она же хотела напасть… — начал было капитан, заикаясь.

Но тут магистр просто посмотрел на него, и тот бросился развязывать веревки и вынимать блокирующего бота изо рта.

— Не зря меня называют справедливейшим во всех двух Туманностях, — улыбался Марцелл, — я ведь видел, что на мою капсулу напал крылатый пим, а сия особа пыталась остановить его.

Он взял в свои лапы мои израненные руки и пригнулся. На долю секунды мне показалось, что он принюхался, а губы прошептали слово «красная». Но почти сразу выпрямившись. магистр продолжал источать мед:

— И посему, прекрасная леди, прошу пожаловать в мой дворец, так как сегодня вы мой спасительница.

Потрясений за день было так много, что я не смогла даже удивиться, только внутри забился тревожный колокольчик. Предупреждение, что надо убираться отсюда подобру- поздорову.

— Ваше сиятельство, благодарю, но… — приступ кашля не дал мне закончить.

Магистр тут же подскочил ко мне и, придерживая за руку, мягко, но неотвратимо повел в сторону. Как раз к разрушенной капсуле была пригнана новая, теперь уже закрытая капсула.

— Я решительно не приму никаких отказов, юная леди. Прошу.

Слуги открыли двери капсулы, и я вошла внутрь. Здесь было свежо и красиво, словно в каком-то уютном доме, правда весьма богатом.

Марцелл опустил свою тушу на мягкие подушки, и те же слуги принялись приносить и ставить на стол питье и кушанья в дорогой посуде.

Магистр дал знак, и один слуга, опустившись на колени передо мной, взял мою ладонь.

— Не нужно! — тут же отдернула я ее. — Там сущие царапины, сами пройдут.

Как же я хотела поскорее убраться отсюда. Мягкая убаюкивающая обстановка этой капсулы, мило улыбающийся великий магистр Марцелл, эти слуги, летающие вокруг, словно мухи. Напряжение внутри не спадало, а только росло.

— Не беспокойтесь, юная леди, Жак всего-навсего хотел позаботиться о вашей ране. Не дай боги, загноится, придется не сладко.

Марцелл не переставал улыбаться, а я рассматривать его. Зея всегда учила нас с Леем быть осторожными, быть на чеку и не доверяться никому, только человеку, если мы конечно такого повстречаем. В ней жила твердая вера, что человек человеку поможет, а вот представителям других рас от нас нужна лишь выгода, скрытая либо явная.

Именно поэтому мы с Леем росли одинокими дикарями и скитальцами. Десять лет назад наши пути пересеклись с Зеей. Она подошла однажды к нам у ручья, и, протянув руки, произнесла торжественным тоном:

— Пойдемте со мной, дети человеческие, и вы станете великими и вернете царство предков.

И мы с братом пошли. Потому что она была первая, кто показал нам, что мы должны гордиться тем, что родились людьми, она была первая, кто убедил нас, что свобода, пускай даже лишенная удобств, дороже того рабского положения, которое мы с Леем вели, прислуживая у одной знатной семьи на Гидре. Мы стали отщепенцами, никому, в сущности, не доверявшие кроме как друг другу.

И потому, этот важный беркариец своим гостеприимством вызывал во мне столько ужаса и неуверенности.

— Как ты находишь Бер-Карин и Тет? — спросил вдруг Марцелл, отпивая напиток из высокого бокала.

Этот вопрос был задан столь непринужденно и вежливо, что у собеседника не оставалось ни капли сомнения, что перед ним добродушный беркариец, искренне интересующийся мнением пришельца о своей родной планете.

— Очень милая планета, — соврала я, пытаясь скрыть бегающий взгляд.

Чего ему надо от меня? Пусть быстрее выкладывает и отпускает. Мне еще Лея искать.

Но магистр, кажется, совсем не замечал моего нетерпения и жгучего желания поскорее уйти. Растянув губы в улыбке, он взял с подноса несколько крупных ягод и положил в рот.

— Ммм, да, эти ягоды в самом деле имеют внепланетный вкус, — качал он головой от удовольствия, — прошу вас, юная леди, попробуйте.

Слуга поднес мне поднос и, я скептически посмотрела на ягоды. Красные в черную крапинку. Никогда таких не видела. На планетах, на которых мы бывали, все ягоды имели в основном синий либо зеленый оттенок.

— Возьмите ягоду в рот и убедитесь, что это лучшее, что вы пробовали, — настаивал Марцелл, пристально за мной наблюдавший.

Я нервно сглотнула. Неужели этот сладкоречивый беркариец решил отравить меня с помощью ягод? Но зачем? Неуверенно занесла руку над подносом и взяла одну самую крохотную ягодку. Вкус, который я ощутила во рту в самом деле не был ни на что похож. Тающая сладость, оставляющая после себя легкую кислинку, а черные крапинки словно растворились, едва попав на язык.

— Это клубника, — пояснил Марцелл, довольный произведенным на меня эффектом, — растет на Земле.

Меня встряхнуло, словно от удара тока, а проглоченная ягода резко захотела обратно. Так вот значит к чему все это велось. Стараясь скрыть охватившее меня волнение, я выпрямила спину и удивленно подняла брови.

— С Земли? Разве Бер-Карин торгует с анатарийцами?

Марцелл хмыкнул.

— Официально нет, но мы не препятствует свободной торговле. Считаем, что Альянсу будет от этого больше выгоды, чем глухая торговая блокада с Империей.

Я молчала. Что мне эта политика и разборки? Я хочу домой, хочу обратно с Леем на корабль. Но похоже магистр отпускать меня пока не планировал. Что еще мне предложит съесть или выпить этот беркариец?

Марцелл слез с подушек и стал молча прохаживаться по капсуле, затем резко остановился и приблизился ко мне.

— Как твое имя, дитя? — спросил вдруг он.

Я замялась. Но потом все же ответила.

— Каролина.

— Каролина. Ты ведь знаешь, что за расу с красной кровью во всей Анатарийской Империи назначена баснословная награда. — теперь голос великого магистра звучал совершенно по-другому. Из него напрочь исчезла вся мягкость, и проступила ледяная холодность. — Киборги-каратели прочесывают каждый сантиметр планет в поисках людей, и если находят таковых, закон гласит ясно, что мужчины подлежат немедленному уничтожению, а женщин забирают на Землю, где по слухам им отрезают языки и превращают в жалких рабынь.

По спине пробежали мурашки, а внутри все сжалось. Я знала, что эта поездка всего лишь ловушка.

— И что же? Вы сдадите меня анатарийцам? — мои сухие губы произнесли это почти машинально.

Магистр молчал, я подняла на него глаза. Что-то страшное и хищное таилось в глубине его обманчиво-ласкового взгляда.

— Ну что ты, Каролина, — заулыбался он вдруг вновь, — мы не предаем наших гостей. Я не только не сдам тебя, но еще и помогу.