Собор без крестов - Владимир Шитов

Неожиданно раздался стук в дверь комнаты. Открыв ее, он увидел участкового инспектора милиции

младшего лейтенанта Герасимова с двумя парнями, у которых на руках были красные повязки.

Увидев Герасимова, Виктор, не проявив доброжелательности, в душе остался доволен своевременным

приходом участкового, который вел за ним административный надзор, и жестом пригласил всех в комнату.

— Уже начинаешь меня кодлой проверять? — пробурчал он недовольно.

— Ты не груби нам, такова наша служба, то искать, то проверять, а то и задерживать, — ответил Герасимов, изучающе поглядывая на Виктора, как бы прикидывая, придется или нет его в будущем задерживать.

— При таком внимании к моей персоне никогда и не женишься. Туда ходить нельзя, чтобы там я тебя не

видел, чтобы вечером из дома никуда не уходил. Жизнь хуже, чем у собаки, — подыгрывая перед дружинниками

участковому, говорил Виктор, понимая свою зависимость от него, так как пункты ограничения надзора он

постоянно нарушал и, к счастью, это пока проходило без осложнений.

Герасимов, зная по документам «послужной» список судимостей Гончарова и будучи еще не очень опытным

работником, разговаривал с ним только на официальном языке, не давая повода для осложнений, понимая, что

такие люди, как его поднадзорный, могут спровоцировать конфликт, а потом его же обвинят в этом.

Участковый знал, что у Гончарова имеется кличка «Сарафан», и назови он так его при дружинниках, неизвестно, как потом продолжится разговор.

— В женитьбе тебе никто не препятствует, — продолжил беседу Герасимов.

— Как не препятствуете, если своими проверками всех невест от меня шуганули, — продолжал бурчать

Гончаров.

— От такого, как ты, шуганешь невест! — не удержался участковый. — Сама твоя кличка говорит о твоих

способностях по женскому полу.

— Начальник, не будем распространяться, — пресек Виктор возможное продолжение разговора на эту тему.

Дружинники, по-видимому, предупрежденные Герасимовым, как себя вести, в разговоре не принимали

участия.

Герасимов, сделав в своем журнале отметку о проверке поднадзорного, попрощался и удалился вместе с

сопровождающими лицами.

Оставшись один, Виктор, в бессильной злобе пометавшись по комнате, сел на кровать, обхватил голову

руками, яростно подумал: «Обложили, как зверя, и повернуться не дают. Я так жить не могу и не хочу! Как собака, должен черт знает сколько времени быть на поводке у ментов, иначе посадят за нарушение ограничений. Где

выход из создавшегося положения? С кем посоветоваться? Сестра мне в этом не помощник. Опять чертов

Борода. Тот все знает, когда какому Богу молиться, но к нему я не ходок».

Он мог и дальше развивать свои мысли в неприятном для него направлении, но, посмотрев на часы, сразу

вспомнил о предстоящем свидании, о дефиците времени, а поэтому быстро собрался и вышел на улицу.

Несколько часов, проведенных с Ириной в комнате у Виктора, пролетело как одно мгновение.

На все его уговоры остаться до утра она категорически отказалась, в оправдание приведя такую кучу

доводов, не принять во внимание которые он не имел права. Пришлось оставить уединение и идти провожать

Ирину домой.

Они шли по проезжей части дороги, которая была свободна от машин, так как город отдыхал после рабочего

дня.

Испытывая друг к другу влечение, занятые беседой, они не обратили внимания на догоняющий их мотоцикл.

Оглянувшись, Виктор увидел, что мотоциклист движется от них в стороне, прямо и с небольшой скоростью, значит, не пьяный, а поэтому дальнейшему его приближению не придал значения.

Когда мотоциклист проезжал мимо них, Виктор услышал испуганный крик Ирины, которая, схватившись

руками за живот, простонала:

— Он меня чем-то ударил.

Посмотрев вслед удаляющемуся мотоциклисту, Виктор понял, что его не догонит, на мотоцикле номерной

знак отсутствовал.

Виктор ранее сам много раз совершал подлые поступки в отношении других, но перед случившейся

подлостью он оказался безоружным и не знал, какие меры надо сейчас предпринять.

Он, как разъяренный бык, вертелся около Ирины, не зная, что делать.

Пересиливая боль, Ирина вымученно выдавила из себя:

— Вызови «скорую помощь», что-то много крови из меня течет.

Виктор побежал к телефонному автомату, который ранее заприметил при прогулках с Ириной, но телефонная

трубка была обрезана. Тогда он побежал к пищекомбинату, где из сторожевой будки позвонил в «скорую

помощь». Вернувшись к Ирине, Виктор увидел, что та лежит в траве и уже не может говорить.

Машина «скорой помощи» прибыла к ним очень быстро, но когда Ирину клали в машину, то она уже стала

терять сознание. Виктор вместе с Ириной приехал в больницу, где ее сразу же занесли в операционную.

Минут через сорок мучительного ожидания вышедшая из операционной медсестра на его вопрос ответила:

— Ваша знакомая умерла.

— Как умерла? — пораженно спросил Виктор, чувствуя, что смерть Ирины принесет ему горе.

— У нее перерезана кровяная артерия, а поэтому скончалась от потери крови, — пояснила ему медсестра, уходя.

Раздавленный и опустошенный, Виктор вышел из больницы во двор и, сев на скамью, закурил, думая не об

Ирине, а о себе:

«Боже мой, какая дикость! Попробуй теперь докажи, что ты Ирину не убивал. Теперь, конечно, меня опять

посадят, снова эти крытые вагоны, снова нары и параша».

— Как они мне надоели! — вымученно простонал он. — Где выход? Что предпринять?

Подняв голову, он стал смотреть на звезды, которые все видели, но которых в свидетели не призовешь.

Он со злобой заскрипел зубами, выплюнул сигарету.

Его размышления прервал неизвестно откуда взявшийся сержант милиции.

— Гончаров Виктор?

— Да! — ответил он вяло.

— Вам надо проехать со мной в дежурную часть милиции.

— Поехали! — обреченно согласился Виктор, подумав: «Вот и началось...»

В отделе милиции, очутившись в ярком свете электрических лампочек, Виктор, приводя свою прическу и

одежду в порядок, увидел на своей рубашке и брюках кровь.

Проследив за его взглядом, дежурный по райотделу капитан Ларихонский воскликнул:

— Товарищ Гончаров, поздно гуляешь, нарушаешь административный надзор, балуешься нехорошим...

Какие мысли были в голове Ларихонского, трудно было понять. Когда он говорил о баловстве, Виктор понял, что за «баловство» придется отвечать ему. Такой намек взорвал Виктора, и он решил немного выпустить пар из

себя, чтобы не взорваться.

Посмотрев на дежурного, гладко выбритого, уверенного в себе, в своем завтрашнем дне, привыкшего ничему

не удивляться гамбалу, он решил ему испортить настроение.

— Чего ты зубы скалишь, как лошадь, человек погиб! Я ее не убивал, а какой-нибудь бульдог мне лапти

сплетет, будет ходить с полной грудью гордости от исполненного долга... Надо работать, а не штаны протирать, тогда, может быть, и я бы с вами похихикал.

Виктор ждал нападения работников милиции, избиения, что ранее иногда с ним случалось, но Ларихонский, сдерживая волнение от нанесенного оскорбления, заметил ему:

— Почему ты такой озлобленный на всех? Мы пригласили тебя, чтобы разобраться в случившемся, а ты

начинаешь хамить. Если бы такие, как ты, не болтались ночью по городу, то и ЧП никаких не было бы. А за

нарушение адмнадзора тебе придется отвечать.

Виктора отвели в комнату ожидания и там оставили.

Глава 4

Помощник дежурного по РОВД, небольшого роста сержант, фамилию которого Виктор не нашел нужным

узнавать, привел его в изолятор временного содержания и поместил в камеру, с металлическим грохотом закрыл

за ним на запор дверь.

Прислонившись спиной к стене, Виктор, как загнанный зверь, готов был завыть или даже удавить себя.

В камере, кроме него, никого не было, а поэтому он мог свои чувства не сдерживать и не скрывать.

Умышленно ударившись не очень сильно головой о стенку, он подытожил:

— Вот и приехали.

В его словах было столько боли, жалости к себе, которые мог бы понять только тот человек, который уже

прошел его «школу» жизни. Как ему не хотелось горького повторения!

Постепенно он стал успокаиваться и решил случившееся осмыслить и попытаться ответить хотя бы самому

себе на возникшие вопросы.

«Мотоциклист — хулиган-убийца, кто он такой и зачем ему надо было заваривать такой бордель?

Случайность или заранее разработанная операция? Кому она нужна? Постой, а не Бороды ли работа?» И сам

себе ответил: «Если его, то хулиган должен был ударить ножом меня, а не Ирину. Борода отпадает, а вообще, черт его знает. Он насобачился такие финты выкидывать, о которых не только не подумаешь, но и не