Идем на Восток - Ольга Войлошникова

Степняки ехали медленно — куда торопиться на сытый желудок? Да и тяжело гружёные телеги незачем растрясать. Особенно ту, что забита ящиками с дорогим вином. И в то, что закованные в сталь конные воины и не думают уступать им дорогу, они даже не сразу поверили. Сила Степи, наливаясь дурной кровью, приподнялся на своей повозке, и тогда встречный строй раздвинулся, выпуская чёрного рыцаря верхом на огромном мохнатом звере.

— Говорят, ты убить меня хотел, Борай-хан?

— Сила Леса! — скривился тот в ответ.

— А ты догадливый, не все мозги ещё жиром заплыли.

Сила Степи начал лающе ругаться по-казахски, разбрасывая в разные стороны яркие подушки, которыми была завалена колесница. Давно, давно отпора не встречал, разнежился. Наконец на свет была извлечена кривая сабля совершенно монструозных размеров. Была у барона подобная. И меч тоже был. Но сегодня он выбрал топор. Дождавшись, пока Борай-хан распинает мешающие ему подушки, Владимир бросил:

— До́ смерти! — и послал носорога вперёд.

ДО́ СМЕРТИ

Барон Владимир

Владимир Белый Ворон ещё раз с удивлением и досадой осмотрел оружие. В полотне топора осталась огромная зарубка от борай-хановой сабли. Рядом, упираясь руками в колени, откашливался Игорёха. Предупредил его:

— Только матери не рассказывай, нервничать будет.

— А кельде можно?

Миша, хмуро вытирающий меч, прокомментировал:

— Ну шизофрению-то не надо разводить…

Игорь усмехнулся. Весь в крови, грязи и остатках сегодняшнего своего обеда. Ну не умел ещё подросший сын спокойно смотреть на разрубленные, а иногда и разорванные тела. Зато Петька был спокойным, хотя и смурным. Ну, дак Петька и старше на тринадцать лет.

Барон огляделся. Поле покрывали тела. Из своих, Белого Ворона, слава богам, здесь никто не лежал. А вот степнякам не повезло. Ну, как сказать… совсем не повезло, фатально, если уж быть честными…

Мысли Белого Ворона стали холодными.

Борай-хан зря заявил, что убьёт «Силу Леса» и возьмёт его жену и детей. И вдвойне зря он сказал это прямо на пиру у князя. И втройне — прямо при беловоронском посольстве! Ещё и бахвалился, дескать, Сила Степи всегда ломит. Это уже знаете ли, политическое заявление.

Ну и реакция на это последовала… политическая.

Предъявить Степь Белому Ворону ничего не сможет, вызов был по всем правилам. Поединок вышел быстрым: Борай рубанул со всей своей дурищи — очень быстро, очень… Барон только и успел блокировать удар топором. Эльфийская сталь оказалась прочнее. От удара сабля разлетелась напополам, осколок прилетел в левую бочину с такой силой, что, кажись, треснула пара рёбер. В топоре осталась зарубка, но шею надменного хана это не спасло.

Потом эти дебилы из личной охраны кинулись мстить. Нукеры ёб**ые. Кто им доктор? Ну а если они нарушили закон поединка — мы в своём праве. Сыновья с дружиной тоненьким слоем раскатали степняков по целинному полю, размазали по ковылям. И Игорёха тоже поучаствовал, вон, блюёт опять.

Ну, сыновья да дружина живы-здоровы — и слава богам.

Что-то не радуют они меня, боги, не давая Игорю дар. Им, конечно, виднее, мы подождём. Хотя, может я чего-то не вижу, он же лиса каких ещё поискать… может это — дар? Ну дай боги… пока отец жив, пока отец скала, пусть будет лисой… Потом волком станет.

Так.

— Миша! Из этих живые кто есть?

— Старейшин не тронули.

— А вот это хорошо, весьма, — последнее словечко отдавало велеречивостью, однако с недавних пор в Белом Вороне летописная витиеватость, сдобренная хорошей порцией иронии, приобрела особенную популярность, на манер модного сленга, — Тащи их сюда.

Три тощих седоватых мужичка с ужасом глядели на чёрного рыцаря. А что вы хотели? При своих сто кило против трёх центнеров Силы Степи барон не смотрелся. Без доспеха. А если со всеми железками, то за две тонны весил легко. Ну и выглядел соответствующе.

— Что вы скажете, Сте́пи?

Понты с них слетели пока не все.

— Ты напал на нас вероломно, и все это узнают!

— Правда-а⁈ — чёрный рыцарь наклонился, и на стариков (а по меркам Новой Земли седые сорокалетние мужики выглядели древними стариками) ощутимо повеяло смертью, — Значит, все ваши ПЯТЬ зрячих сов НИЧЕГО не запомнили? И показать видящим ничего не смогут? Ни правильного вызова, ни поединка, ни безрассудной атаки ваших людишек, НИЧЕГО? И ваше слово будет значить больше?.. Это если вы вообще попадёте в степь. ДА?

Подошёл Игорь, более-менее обтёрший доспех пучком зелёной степной травы. Сделал морду кирпичом:

— Пап, а зачем нам трое посыльных? Достаточно же одного. Пусть нам дедушки расскажут — кого из них лучше в живых оставить?

Ну, натурально — лис!

Барон слушал, как трое мудрых старцев, отпихивая друг друга, доказывают свою «профпригодность», и думал: сцуко, как же бок болит, кажись не трещина, всё-таки сломал он мне ребра два, а то и три… домой надо, к Оле под бочок… В баронском отряде был, разумеется, боевой лекарь — не такой сильный маг, как кельда, но уж рёбра-то поправить и регенерацию подстегнуть мог. Однако Владимир Олегович сомневался, что целителю удастся пробиться сквозь доспех. А разоблачаться до разговора с князем он не планировал. Значит — что? Значит, хватит тут топтаться, дела надо доделывать.

Отправили, конечно, всех троих. Старики заковыляли по дороге как оплёванные. Да и хер с ними.

— Бать! — Петя, одним из неброских, но очень полезных даров которого была удивительная способность к систематизации и наведению порядка, подбежал к отцу, — Там в одной из телег, между тюками, девки связанные, трое!

Вот, тем более в Столицу надо. Прямо срочно!

ВОТ ЭТО ПОВОРОТ…

Князь Иван

Восточный князь, Иван Петрович Ведерников, стоял у окна своих богатых палат, наблюдал, как сворачивают в рулоны и готовят к отправке в химчистку на Старую Землю дорогие персидские ковры, и едва не скрежетал зубами. И не в коврах было дело. Люська, младшая поварихина дочка, должна была вернуться от дядьки… и не пришла. Видели, как в ворота зашла — и пропала. По-любому степняки, твари, выкрали. Что-то подсказывало князю, что пропажа будет не одна.

— Ваня… — голос жены звучал зарёванно.

Иван Петрович резко обернулся. Лицо у Татьяны Семёновны, и правда, было бледным и припухшим.

— Что ещё?.. Лиза?!!

— Нет-нет! Лизка с няней под замком сидит, как ты и приказывал! А вот Нади нигде нет…

Надежда была новой горничной в покоях княгини.

— Да ё* твою мать! — князь в ярости заметался по комнате. Всхлипывающая жена привалилась лбом к прохладному оконному стеклу и вдруг испуганно вскрикнула:

— О, господи! А это ещё кто⁈

Князь выглянул в окно и побежал вниз.

Выстроившиеся во дворе закованные «по самое не могу» воины опасение внушали, но было их всего десятка четыре. А вот старший… живьём он выглядел гораздо более угрожающе, чем на фотографиях. Он был просто огромным! Его носорог — вообще гигантом! Носорог, однако же, за год подрос? Или кажется? Полдвора занял, просто пипец…

Из всяких хозяйственных входов выскакивала привлечённая шумом и криками дворцовая челядь, с улицы уже тоже подваливала толпа. У распахнутых ворот притормозила телега, в которой Иван Петрович с удивлением узнал одну из своих, «подаренных» по очередной «просьбе» Силе Степи. На телеге сидели растрёпанные и испуганные Люська, Надя… и Олеська, дочь старшего агронома! — в рабочем комбинезоне, видать, прихваченная до кучи где-то прямо из окраинных теплиц! Завидев знакомые лица, девки громко заревели, бабы с кухни заголосили ещё громче и бросились их обнимать.

Чёрный рыцарь спешился, приказав своей зверюге лежать смирно — не то капусты ему не видать! — тяжело подошёл к крыльцу, на котором, вцепившись в перила, стоял князь, и отстегнул тяжёлый шлем:

— Ну что, Иван Петрович! Есть у меня для тебя подарок. Только я тебе его не отдам.

— Потому что у меня доку́ментов нету? — кисло спросил князь.

Барон Владимир усмехнулся, разворачивая брезентовый мешок:

— Потому что, князь, я уже однажды имел дело с некромантами, и не хочу даже предположить возможность, что это кто-то попытается оживить, — в мешке лежала отрезанная голова Силы Степи; «отрубленная» — поправил сам себя князь; с телеги под охи и разрастающиеся возгласы толпы сгружали жирную тушу в знакомых дорогих одеждах, — Ты не переживай, мы уже пофотографировались для истории. Предлагаю развести костёр и показательно уничтожить останки.

Когда жирный пепел был вытряхнут на клумбу перед