Дитя платонической любви - Маргарита Южина

– Никакого! Там и светофора-то нет. Ты не увиливай! С чего взял-то?

Дуся уже в который раз пребольно долбанулся темечком, а Пряхин как нарочно – так и метил в какие-то ямы и ничего интересного не сообщал.

– Я с чего взял? – всматривался он в темное шоссе. – А как не взять, когда она прямо так и заявила! Да ты не расстраивайся, в понедельник ее родственники документы принесут, там и посмотришь – где прописана, кто ее супруг, все увидишь. А сейчас чего метаться, отдыхай! Кстати, где твой дом-то?

– Да ты его уже проехал! Поворачивай назад! – всполошился Дуся.

В этот день он уже ничего нового не узнал. Но и без того голова растрескивалась, как перезревший помидор. Хотелось только одного – спать. И едва маменька распахнула двери, как измотанный Дусик прошлепал в спальню, молча разделся и рухнул в кровать. И даже словом не обмолвился мамане, что сегодня та стала бабушкой. Правда, совсем не настоящей.

На следующее утро, не было еще и восьми часов, а Евдоким Филин уже размеренно топтал первый этаж роддома.

– И чего топчесси? Токо грязь таскашь! – ворчала баба Глаша, размахивая тряпкой.

– Вы, бабушка, не тыкайте в меня своей шваброй, не тыкайте! – гусаком выгнул шею Дуся. – Я тут не грязь таскать прибыл! Я, может быть, Нину Сергеевну жду!

Нина Сергеевна занималась документацией, и если бы родственники странной мамаши принесли документы, передали бы только ей. Дусе же просто необходимо было ознакомиться с этими документами, поэтому он и прибыл ни свет ни заря.

– Ой, скажите на милость! – фыркнула баба Глаша. – Нину Сергеевну он ждет! Больно ты ей нужен! Она небось с самого утра на дачу уметелила, у ей там лук сидит, а ты на кой ей сдался?

– Нет, позвольте… Что значит лук? – оторопел Дуся. – А как же работа? К ней документы принести должны, а у нее, видишь ли, лук сидит!

– А ей твои документы… Да и выходной у нее, сегодня ж суббота.

Баба Глаша тяжко вздохнула и еще яростнее принялась тереть несчастные полы. Дуся не знал, что делать. На работе у него был законный выходной, но он не поленился, притащился и, оказывается, напрасно! Было обидно.

– Нет, и чего теперь делать? До понедельника ждать? – высказывал он старушке.

– Хочешь – жди, не хочешь – ступай к молодой жане, поздравь ее, поцалуй в темечко-то, за дочку, – по-мудрому рассудила та.

– Точно! Это вы, баб Глаша, хорошо придумали, с темечком-то! Она уже не спит?

– Дык кто ж знат? Вобче-то дитёв недавно кормить приносили, не должна так быстро уснуть…

Дуся заявился в сто седьмую палату, когда обе мамочки увлеченно беседовали друг с другом, причем на совершенно разные темы. Это, как видно, им нисколько не мешало, и беседа была дружественной и теплой…

– …Ну и я отказалась стричься, – упоенно делилась жгучая брюнетка со старой «мусорной» знакомой Дуси. – Отказалась! Хотя вот теперь жалею, неплохо было бы по всему черепу такого петушка пустить, как думаешь?

– А я тебе так скажу! После этого Ленка мне не подруга! Она мне то платье не продала! Ты представляешь? – возмущалась в свою очередь Радько. – А там такие застежки – захлебнуться! Как панцирь у черепахи! И такие же огромные! И не про…

– Ирина Алексеевна! Я к вам! – нагло вклинился в содержательный разговор санитар.

– О! Таксист? – фыркнула Ирина.

Она узнала санитара с первого взгляда, Дуся специально наблюдал за ее реакцией. Однако бесстыжая женщина даже не подумала покраснеть, а ведь такую бурю устроила в роддоме – Дусю отцом сделала! Теперь она насмешливо мерила Филина глазами и кривлялась изо всех сил:

– Мы куда-то едем? А почему без носилок? Милочка, знакомься – наш санитар! А по совместительству отец моей крошки! Ты не поверишь, этот сумасшедший меня буквально таскает на руках!

– Конечно, что ему остается? – скривилась Милочка. – На машину-то с его зарплатой за три жизни не скопить!

– Глупенькая! Да разве в деньгах счастье, – в открытую насмехалась Ирина. – Завидуй: с таким мужем жить – каждый день музкомедия! На него же без смеха смотреть невозможно! Я с ним на театрах экономить буду, и на цирке можно…

Дуся нервно топтался у входа, даже пытался что-то сказать, но дамы его совершенно отказывались замечать. Вернее, они его замечали, но лишь как предмет для дискуссии. Брюнетка даже обошла вокруг гостя, потом царственным жестом поправила куцую косынку на голове и недовольно поморщилась:

– Я тебя, Ириша, не понимаю! Ну и что ты в нем нашла? Ты на его штаны обратила внимание? Том Круз такие бы ни за что не надел! Нет, Ирочка, ты как хочешь, но санитары не мой идеал. А этот просто антипод какой-то! Мешок мешком! Да еще и нищий…

Дуся снова попытался вклиниться в диалог. Он все еще хотел выяснить – как у Радько повернулся язык сморозить про отцовство, когда он точно знает, что никаких детей не имеет. Но его, конечно, не услышали. Потому, что теперь взвилась Ирина Радько.

– Ну и что?! – одернула она на себе полинявший байковый халат. – Между прочим, я и сама зарабатываю! Да! Зато у моего нет любовниц! Кому он на фиг нужен! И любит он меня одну! А уж теперь, когда я ему дочку родила, попросту свихнется от счастья. Вон посмотри – он, по-моему, уже и так свихнулся, какую-то чушь бормочет… Ты его не слушай, это у него нервное. Он просто млеет от девочек! Из него отец просто эксклюзивный!

– Вот… Вот только не надо этого! – буйволом взревел Дуся. – Вот только… Какие девочки? Что за ерунда, в самом деле?!

– И правда, свихнулся… – сочувственно сморщилась Милочка. – Успокойтесь, мущщина…

Но Дуся успокаиваться не собирался. Он наконец прорвался в разговор и теперь просто не давал дамам открыть рот.

– Что значит – свихнулся?! Ирина Алексеевна! Немедленно признавайтесь, когда это я успел отцом сделаться?! Тем более вашего ребенка! Да я вас вообще не знаю!!

– Чтоо-о-о?! Не зна-а-аешь?! – медленно стала продвигаться к санитару молодая мамаша. – Забыл, значит?!

Радько так обиделась, что лицо ее побледнело от гнева. Дуся на всякий случай попятился к двери.

– Тихо, женщина… Спокойненько… Сядьте на кроватку…

– На кроватку?! Ты мне про кроватку даже не заикайся! Кто меня обольщал столько времени?!

– Господи, неужели я… там на носилках? – лепетал Дуся. – Чем я вас обольстить мог, я же к вам спиной шел…

– Не надо из меня дуру делать! – всерьез прогневалась Радько. – Милочка! Ты посмотри! Он делает из меня дуру! А кто говорил: «Давай создадим прочную, нерушимую семью и скрепим ее доченькой!»?

– Да! Очень любопытно, кто вам такую лапшу навесил? – уперся спиной в двери Дуся.

– Каков подлец… – ухватилась Милочка за щеки. – Прямо негодяй…

– Лапшу?! – уже орала на весь этаж счастливая мамаша. – А кто говорил: «Роди мне дитятко! Мы назовем ее Аленушкой!»?

Ну уж это было откровенное вранье! Дуся от такой наглости просто потерял контроль – он взял с тумбочки пакет с морковным соком и с жаждой выглотал сразу половину, а потом уже окрепшим басом возопил:

– Не Аленушкой, а Олимпиадой! Я всегда дочку хотел Олимпиадой назвать в честь мамочки.

– Да! Ты хотел! Но я сказала, что никаких олимпиад! Ты же не председатель спорткомитета! Поэтому только Аленушка!

– А я не Васнецов, чтобы Аленушек плодить! И чем, позвольте, плоха Олимпиада?! Олимпиада Евдокимовна! Олимпиада Евдокимовна Филина!

– Легче застрелиться… – тихо выдохнула брюнеточка.

– А я говорю – Аленушка! – верещала Ирина Алексеевна.

В спину Дусю кто-то толкнул.

– Ой, ну чисто голуби… – блаженно млела в дверях баба Глаша. – Дуся, ты бы матери-то уступил, хватит и того, что дитё твою фамилию носит.

– Да вы все сдурели, что ли?! – окончательно вышел из себя «счастливый отец». – Баб Глаш! Ну ты-то чего, в самом деле?!

– А чего я? Дуся, я токо по надобности… – смутилась старушка. – Твою супружницу на уколы требуют. Говорят, чоб не задерживалася…

«Супружница» высоко вздернула голову и промаршировала за дверь, а Дуся еще пару раз раздраженно плюнул и тоже вышел.

– Человек! Женщина с ведром! Кто здесь менеджер по уборке?! – услышал он за своей спиной голос Милочки. – Пол подотрите, а то этот папаша всю палату заплевал! Никакой санитарии…

«Менеджер по уборке» баба Глаша уже исправно утром отмахала тряпкой в этой палате, поэтому на крик даже не обернулась. Она торопилась за Филиным.

Дуся топал к выходу, и щеки его от возмущения дрожали. Нет, это ж надо – Аленушка! Хорошо еще, что маманя не слышит!

Впереди маячила фигурка Радько, а из палат выходили другие женщины и направлялись в процедурный кабинет. Понемногу гнев Филина утихал и подступала жалость. Почти все женщины были в огромных уродливых шлепанцах, в каких-то сизых полинявших байковых халатах и со спины походили на сгорбленных старушек. Только вот лица почему-то были веселые и счастливые.

«О! Уже все роддома перешли на личную одежду, а наш Беликов все стерильность бережет, – ворчливо думал Дуся. – И чем, спрашивается, хорошенький домашний халатик грязнее этого казенного? Да будь я ребенком, ни за что у такой мамаши не родился бы! Надо сказать Беликову… Нет, не нужно говорить, только скажи, он тут же и на халаты деньги станет клянчить. И куда он девает эти деньги?!»