Дитя платонической любви - Маргарита Южина

Девушка обиженно дернула плечиком, тяжко вздохнула и язвительно процедила:

– Вы меня извините, конечно… Но вот вы с одной уже пообщались, она у нас в сто седьмой лежит, а теперь…

– В сто седьмой? Она очнулась, не знаешь?

Дуся совсем не замечал Юлиной грусти, и это злило. Прямо какие-то бесчувственные создания эти мужики!

– Ой, да очнется она, куда денется, – тряхнула Юля кудрями. – Чего вы на стол-то залезли? И еще журнал схватили! Прямо библиотеку он здесь устроил!

Дуся и в самом деле взгромоздился на стол и теперь нервно обмахивался глянцевым изданием.

– Юля, вот ты мне скажи, как тебе эта женщина сказала, что я – отец?

Юля фыркнула. Она сначала решила и вовсе не отвечать, пусть помучается, поймет свое недостойное поведение… И все же не удержалась, тем более что и мучиться вредный Дуся не собирался.

– Это Радько, что ли? – скривила обиженная девушка губки. – Ой, прям такой секрет! Она пришла, карты у нее с собой не было, пришлось писать с ее слов. Вот она и назвала ваши имя и фамилию, чего неясного-то?

– А почему она не сказала, что у нее ребенок от американского президента?

– Так ребенок же не негр! – искренне изумилась Юленька.

– Ну хоть это радует…

Дуся спрыгнул со стола и забегал по комнате так, что девушка не успевала крутить головой.

– Слушай, а ее родные не звонили? Ну там мама, свекровь…

– Вы у своей мамочки и спросите – звонила она или нет, – оттопырила нижнюю губку девушка.

– Хорошо, я так и сделаю, – рассеянно кивнул Дуся и вдруг остановился. – Какая у нее палата, сто седьмая? Ирина Алексеевна?

– По-моему, так…

– Замечательно… Кстати, Юленька, что вы сегодня делаете вечером?

Девчонка только собиралась придумать достойную тираду в ответ, а Дуся уже быстро направлялся в сто седьмую.

Палата считалась одной из лучших, потому что там стоял телевизор. У телевизора еще в прошлом году сгорел кинескоп, нового так и не поставили, но палату по привычке считали люксовой и отправляли сюда исключительно по блату. Скорее всего Ирина Алексеевна Радько здесь находилась только благодаря своей смелой легенде про отца ребенка. В палате было всего две женщины. Одна лежала накрывшись одеялом почти с головой, другая – молодая жгучая брюнетка, затаив дыхание, подводила глаза.

– Ой! – пискнула брюнетка.

Кисточка из ее рук выпала и начертила скорбную, как у арлекина, стрелу.

– Кто здесь Радько?!

– Радько?..

– Кто из вас родил дочь от Филина?! Признавайтесь! – грозно вопросил Дуся.

Девушка принялась испуганно заталкивать кисточку ногой под кровать.

– Я… признаюсь, не от филина. От филина не дочери получаются, а птенцы, так ведь? – лопотала прелестница.

– А эта?

Дуся ткнул пальцем в спящую женщину.

– Она тоже… нормального ребенка родила…

– Она долго еще спать собирается? – не мог успокоиться Филин.

– Она и не собиралась вовсе, но… ей столько лекарства вкатили, теперь, наверное, пока все не кончится…

Дуся тихо подошел к кровати, отогнул одеяло и присвистнул:

– Ага! Так вот кто у нас Ирина Алексеевна! Старая знакомая… Понятно теперь, откуда она мои имя, фамилию знает, сам сказал. Ну прямо подметки на ходу рвут! Нельзя рот открыть!

Девушка была та самая, которая вчера улеглась на носилки с мусором. Ну, пронесло! Теперь Вася может подтвердить, что Дуся видел мамочку «своей дочери» вчера в первый раз. Но только зачем эта странная молодая особа решила «осчастливить дочуркой» Евдокима Филина, оставалось загадкой. Хотя какая там загадка! Узнала небось, что у Дуси не пустые карманы, теперь оформит на него ребенка, а потом Филину и наследством с доченькой делиться придется, чего мудреного-то? А сам Дуся никакого отношения к дитяте и не имеет. Но только как все это рассказать коллегам? Что-то не больно нравится Дусе роль отца-подлеца, который от собственного чада отказывается.

Помогли сами же сотрудники. В конце смены расторопный Вася собрал в комнате медперсонала стол, то есть купил три бутылки водки для мужчин и карамелек для женщин. На этом его деньги кончились. Прибежали медсестрички, обиженно пофыркали, пошелестели десятками и притащили для себя вина, а для мужчин колбасного сыра. Заглянули врачи, презрительно скривились, и на столе появилась бутылка шампанского и китайские мандарины. Последним заглянул главврач и выгрузил бутылочку коньяка и коробку шоколада.

– Ну все, стол накрыт… – оглянулся Матвей Макарович. – Василий, сходи пригласи виновника торжества.

Однако ходить Василий уже никуда не мог. Он так долго собирал всех, что в конце концов отметил торжественное событие в одиночку – приложился к бутылке и выглотал всю, ему даже закуска не потребовалась.

За Дусей сбегала самая молодая – баба Глаша.

– Вот, Дусенька, здеся мы все за тебя радуемся, – с трудом затолкнула она Дусю в комнату.

– По-здра-вля-ем! – гаркнул мощный хор акушеров-гинекологов.

– Вот уж спасибо… – скривился Дуся. – А деньгами, случайно, не сбрасывались? Очень плохо, вот в прошлом году у нас Еремина родила, так ей деньгами…

– Садись, Евдоким! Денег никто не дал, ну да не в деньгах счастье, – мудро изрек главный, нашаривая в кармане кошелек. – Наше торжественное собрание хочу начать с небольшого отчета! Итак, за прошедший месяц наш роддом перевыполнил план на семь проце…

Сотрудники как-то скисли и стали с вожделением поглядывать на закупоренные бутылки. А главврач, закатив глазки, все токовал про достижения роддома.

– Друзья мои! – вдруг проговорил Дуся. – Это кто такую замечательную традицию придумал – накрывать стол в последнюю пятницу на неделе? Какой добрый обычай! Предлагаю в следующую пятницу…

– Подождите-ка! – вышел из бумажного гипноза главврач. – Что значит в следующую? У вас еще кто-то должен родиться?

– Не должен. Так у меня и в эту никто не родился! – обрадовался Дуся. – Знаете, если уж честно, Матвей Макарович, так эта традиция все же лучше, чем ваши субботники по четвергам. Кстати, именно на субботнике я в первый раз увидел ту даму, которая решила меня папашей сделать. Честное слово, скажи, Вася!

Вася еще мог что-то говорить, но вот соображать у него уже не получалось.

– Я с-скажу! – неприлично икнул он. – Дуся вчера беременную увидел в первый раз! Да и хрен с ним. Дуська, давай за тебя! Как это ты умудрился дитё родить? А ведь с виду и не скажешь… А давайте споем!

– Нет, подождите, – встрепенулась Юля. – Получается, что женщина вот так вот взяла и наговорила на нашего сотрудника?

– Да, Юленька, представляешь, так меня оклеветать, – жалобно заморгал глазами Дуся.

От сострадания любимой девушки у него запершило в носу и в области желудка приятно потеплело. Дуся даже не поленился подняться и втиснуть свой стул рядом со стулом Юленьки.

– А я считаю, что ни с того ни с сего женщина наговаривать бы не стала! – вскинулась сестра-хозяйка Анна Кирилловна. – Она бы его и имени не узнала!

– Да! И не такой уж наш Филин красавец, чтобы бабы при виде него мужей забывали! – поддакнула старая акушерка. – Боров да и только…

– Позво-о-ольте! Чего это вы обзываетесь? – заморгала глазами Юля.

Она возмущенно задышала и демонстративно начала строить Филину глазки. Но тот сейчас ничего не замечал.

– И все не так было! – пытался перекричать он сотоварищей. – Она вчера, когда на мусорную кучу улеглась, мы…

– Господи! Так вы ее на мусорке подобрали, что ли? – скривилась Анна Кирилловна.

– А давайте споем! – рявкнул Вася и заорал. – Фи-и-и-илин, здравствуй птица-а-а, так и должно было случии-и-иться-а-а!!

Немедленно из палаты донесся вой нервной оперной роженицы. Даму вчера с трудом успокоили, но сегодня она окрепла и жаждала петь дуэтом.

– Все! Довольно разводить гулянку! – рявкнул главный. – Я и пригласил вас только для последнего отчета. Чтоб потренироваться, так сказать. Сворачивайте пьянку! Тем более что Филин утверждает, будто он и не отец вовсе! Завтра всем рано на смену! А теперь по домам!

Народ по домам не торопился. Брякали ложками, стучали стульями и недовольно бурчали. И все же откровенно перечить начальству не решались, поэтому стали понемногу собираться. Только один Дуся покидать праздник не хотел.

– Нет, ну подождите же! Я еще не допросил Андрея Пряхина! – цеплялся он за рукав главврача. – Вы, Матвей Макарович, идите, ступайте, вы мне уже не нужны, а мы тут тихонечко посидим…

Но Беликов был неумолим. Пришлось Дусе вскарабкаться в «Запорожец» акушера Пряхина и вести опрос по дороге домой.

Дорога была ухабистая, в рытвинах, маленький автомобильчик подбрасывало на каждом камушке, Дуся то и дело долбился головой о потолок, но рот его не закрывался.

– Вот ты, Андрей, как мог поверить, что эта Радько – моя зазноба? Она же ненормальная вся!

– Вот поэтому и подумал! Дуся, посмотри, какой там свет на светофоре?