Писатель-патриот - Людмила Сергеевна Шепелева

Усольцев приказывает бросить всех людей на спасение товарищей.

Отношение Усольцева к четырем шахтерам, засыпанным в шахте, нашло горячий отклик среди старателей. И вот уже все люди прииска от опытных рабочих до стариков и детей поднялись на спасение товарищей. Окрыленная Усольцевым Елизаровна ходит по поселку, сзывая женщин на работу. Встает в забой старейший на прииске старатель Мартынов. Дед Мартынов 70 лет моет золото, он на себе испытал законы старой тайги. Поэтому он больше, чем кто-либо другой из старателей, понимает смысл всей деятельности большевика Усольцева. Восемь с лишним суток днем и ночью, сменяя друг друга, борются старатели за жизнь четырех товарищей. И радость пришла: четыре спасенных жизни! Драматизм этих событий потрясает, глубоко увлекает читателя. Нельзя без волнения читать страницы книги, рассказывающие о встрече народа с бригадой Данилы Жмаева.

«Наверху, вокруг копра «Сухой» собралось уже все население Мунги… Сдержанным говором прокатилось известие:

— Пробились!..

Наступило тяжелое молчание. Замкнув круг, старатели застыли в ожидании. Никто не шевелился, никто не обронил ни слова. Неожиданно звякнул сигнальный шахтный звонок, прозвучав для старателей оглушительнее выстрела. Старатели дрогнули и подались вперед… Вскоре в раструбе окна появились поднятые люди. Красный от волнения, радостный, врач Вознесенский сорвал с себя кепку, поднял ее над головой.

— Живы! — крикнул он захлебываясь. — Все живы! — и, не удержавшись, закусывая губы, заплакал.

Старатели задвигались, заговорили, закричали и, поздравляя, жали друг другу руки.

Старатели-китайцы прорвались через толпу, подхватили на руки и подняли Зверева вместе с Чи-Фу и с криками, перешедшими в восторженный рев, понесли их к повозке…

Данила сам перешагнул порожек раструба, снял очки и тяжелым, медленным шагом подошел к старателям.

Навстречу ему, высоко подняв над головами Петьку, пробиралась через толпу Булыжиха. Петька сучил голыми и пухлыми ножонками, морщился и деловито обсасывал кулачок. У Данилы дрогнуло лицо, во впалых глазах мягко засветилась нежность. Старатели увидели это и, растроганно улыбаясь, закричали и заухали Петьке, размахивая ему шапками.

Данила остановился, снял шапку и высоко, приветственно поднял ее над головой.

Старатели, растроганные мужеством и внутренней силой Данилы, восторженно закричали ему, бросая вверх шапки, косынки, цветы и ветки деревьев.

Глядя на товарищей, Данила с усилием, мучительно шевелил губами, стараясь что-то сказать. Старатели смолкли, вслушиваясь, но ничего слышно не было. Тогда Свиридова склонилась к нему и, все поняв, громко передала:

— Он говорит: «Да здравствует Советская власть!»

— Ур-а-а! — ответили оглушительным криком старатели.

— Поздравляю, товарищи! — сказал взволнованно Усольцев, поднявшийся из шахты».

Приведенная нами сцена хорошо передает идейный пафос романа «Старатели», раскрывает внутреннее содержание образа Усольцева.

Единство народа и партии, влияние великих идей коммунистической партии на массы — таков идейный смысл романа. Иными словами, повесть «Старатели» развивает на новом жизненном материале идею «Эскадрона комиссаров». В «Старателях» явственно предстают черты нашего времени. Все для человека, созидателя ценностей на земле — эта сущность новой коммунистической морали отчетливо звучит в книге Ганибесова. Старая Елизаровна может не тревожиться за судьбу своего Кости. Будущее ее сына в надежных руках. Расчетливые арендаторы похоронили в шахте отца Кости. Для советской же власти жизнь одного юноши Кости Корнева дороже всех золотых слитков Мунги.

Социалистический гуманизм, высокая человечность маленькой повести «Старатели» роднит ее с большой советской литературой. Отличительная черта автора «Старателей» — умение выбрать острую жизненную ситуацию и раскрыть в ней черты советского человека.

Драматизм событий в книге — это отражение острой классовой борьбы тех лет, борьбы коммунистической партии и советского народа с остатками контрреволюционных сил.

Враг пользуется трудностями, заражает скот сибирской язвой, шантажирует талантливого старого специалиста инженера Мудрого. На прииске — нехватка топлива, продовольствия, одежды, далеко не все еще старатели, подобно Даниле Жмаеву, готовы отдавать свои усилия коллективу. Даже такой опытный и всеми уважаемый старатель, как Иннокентий Зверев, помышляет об уходе в тайгу. Как победить эти старые неписаные законы тайги, чем поддержать тот энтузиазм, который проявили люди при спасении бригады Данилы? Эти вопросы встают перед руководителями стройки: директором Наталией Свиридовой и парторгом Василием Усольцевым.

Свиридова — неплохой хозяйственник, честный работник. Мы сочувственно следим за ее стремлением поправить дело. Но у Свиридовой нет еще того глубокого понимания политической стороны дела, которая присуща парторгу. Между ними происходит разговор:

«— С чего, вы думаете, надо начать? — спросила Свиридова.

— С собрания коммунистов и старательского актива. Надо сказать им, что у нас ни денег, ни хлеба нет и что программа проваливается.

— И тогда они разбегутся, — сказала Свиридова, с беспокойством глядя на Усольцева.

— Я думаю, наоборот. Надо поставить их в положение хозяев. Они не убегут, нет. Мы будем успешно руководить старателями в том случае, если ничего не скроем от них… Наша партия никогда и ничего не скрывала от народа, и в этом ее сила, — добавил он тихо, уверенно».

Глубокая вера в коллектив, умение найти место в строю каждому человеку — отличительные черты Усольцева-руководителя.

Плодотворно стремление Ганибесова показать своего героя как цельную личность. Усольцев не занимается самокопанием в минуты душевной тревоги. Этот человек умеет по-деловому оценить себя, увидеть слабости и ошибки с тем, чтобы не повторить их. Свиридова в тревожные для шахты дни обвала опустила руки, занятая самобичеванием, днями не появлялась на работе. Усольцев же, взвесив все за и против, сумел не только встряхнуть Свиридову. Он нашел выход спасти старателей.

Усольцеву вдвое труднее на прииске, ибо он не знаком с технической стороной дела. Одной же политической агитацией, пусть самой страстной, дела не наладишь. Вот почему он сутками не вылезает из забоя. Работая вместе со старателями, он постигает тайны их ремесла. И не по себе становится опытным специалистам, инженерам стройки, Зюку и Мудрому, когда не они, а Усольцев вносит конкретные практические предложения по механизации работ на прииске. Так, движимый патриотическим чувством, стремлением повысить производительность труда и облегчить жизнь старателей, Усольцев подчиняет политическую агитацию конкретным задачам сегодняшнего дня. Работа составляет для Усольцева смысл жизни. И он не рассматривает труд свой как жертву обществу. Общественное дело — это и есть личное дело Усольцева. Иной жизни он для себя не представляет. В мягких тонах рисует автор отношение Усольцева к Свиридовой, их любовь, скрепленную совместными тревогами, заботами, думами и делами прииска. В редкую свободную минуту позволяют они себе отвлечься от дел прииска. С хорошим юмором написана сцена, в которой смущенно и неловко собирается Усольцев на свидание к Свиридовой. Ожесточенно дергает он непривычный галстук, который сдавливает