Остаться человеком - Евгений Шаляпин

В темное время ночи, когда светила только одна луна, или их не было вообще, горы на горизонте светились из-за выходящих наружу жил аурелиума. Огромное расстояние сделало это мистическое зрелище безопасным.

На закате второго дня в небе раздался рокот корабельного двигателя, а потом над озерной гладью завис небольшой скоростной бот. Его люк открылся и в воду у берега спрыгнул человек в камуфляже, провалившись по колено.

Маршал поперхнулся пивом, когда увидел в небе корабль, а когда окончательно утвердился, что это по его душу, грязно выругался и с силой воткнул вилку в сочный жареный бифштекс, как будто это было ядовитое насекомое. Капли жира заляпали просторную цветастую рубаху. Впрочем, подошедшего человека, сжимающего в руке гербовую бумагу, он встретил спешно натянутой любезной улыбкой.

Спустя полчаса они уже летели назад, в Серебряный шпиль, уныло глядя на проплывающий внизу пасторальный пейзаж с несущимся среди зеленых холмов пассажирским экспрессом. Официальный вызов маршала-принцепса Августа Крома невозможно проигнорировать.

Терция печально посмотрела вниз, потом обернулась к маршалу:

– Такая красота. Столько места. Чистый воздух и вода.

– Это великолепно, но что тебя беспокоит?

– Мир растерзан войной. Уже за Разломом начинаются пустоши, там мутируют дети, люди умирают от болезней, в постоянных перестрелках и стычках.

– И что?

– Почему не поделиться чистотой с остальными? Мы сели на своих богатствах и ревностно охраняем их. Говоря «мы», я имею ввиду и прочие государства. В то время как во многих областях царят беззаконие и хаос.

Гектор уставился на женщину.

– Мы победили, вот почему. Вся эта красота оплачена кровью и поднята из пепла потом граждан, – он постучал ногтем по стальному ободку искусственного глаза, – с какой стати мы должны надрываться ради кого-то еще?

– Но ведь они тоже люди!

– И что с того? Пусть трудятся, благоустраивая свои земли, как трудимся мы. Под руководством Примуса Рекса мы всего за несколько лет подняли страну на ноги и восстановили производство.

– Какой ценой!

– Ну и что? Зато теперь ты живешь в просторной квартире, данной тебе государством, у тебя все есть, включая вкусную еду и чистую воду в таком количестве, что можешь принимать ванну дважды в день и пить без ограничений. Это все результат серьезной работы и жесточайшей дисциплины. Хочешь посмотреть, что бывает, когда решения принимают «советы», «парламенты» и прочие выборщики? Съезди в соседний Хатшат. Там все наглядно видно.

– Мы убили столь многих. Уничтожили другие разумные виды. Братьев по разуму.

– Ты наверно служила в тылу?

– Да.

– И не видела их?

– Кого?

– Фабрики. По переработке людей.

Маршал сердито отвернулся к иллюминатору. Он терпеть не мог подобные разговоры, потому что не сомневался в правильности выбранного императором пути.

Кровавый тиран Примус Рекс, силой захвативший власть и собственноручно зарубивший предшественника, а потом, не дрогнувшей рукой изрешетивший Сенат пулеметным огнем, некогда и сам был солдатом. Он был не из тех политиков, кто, как и многие генералы, живет в мире статистики, процентных соотношений, графиков, стрелок и топографических карт. Для него солдат был не просто одной из сотен тысяч точек на тактическом мониторе, обозначающих массу и количество жизни, которую можно бросить на противника.

Когда мечущийся ослепший боец валится в грязь, путаясь в собственных внутренностях, и уже не реагирует на падающую в окровавленные глазницы горячую землю, точка на мониторе гаснет, обозначая, что масса уменьшилась на миллионную долю процента. Когда она снизится до определенного уровня, будет дан приказ отступить или сменить направление. Но не для того, чтобы спасти жизни, а для того, чтобы сберечь ресурс.

Император видел за каждой точкой чью-то жизнь и судьбу. Несмотря ни на что, ни на какие увещевания советников, он изредка приезжал на фронт, где вполне мог присесть к костру и выпить с грязной, обескровленной пехотой. Гектор слышал историю о том, как император в госпитале подарил свой пистолет с резными щечками рукояти и личными клеймами однорукому центуриону, поднимавшему подразделение в атаку и потерявшему свое оружие вместе с рукой. Другие рассказывали, что, узнав о разворовывании солдатских пайков в одном из легионов, Рекс лично казнил командный состав. Так он завоевал безмерное уважение и поддержку армии.

Глава 2

Келл гнал самолет, выжимая максимум из уставшего двигателя. Уровень топлива неуклонно снижался и снижался гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. Струйка дыма, тянущаяся из-под носового обтекателя, стала черной, в любой момент двигатель может загореться. И тогда пиши-пропало. Дотянуть бы… Осталось совсем немного.

Полтора часа назад он едва ушел от звена «ночных ведьм» – яростных баб на не менее яростных «Кориолисах», изрешетивших ему правый борт. Выручила мертвая летающая крепость, в которой поселились кеероты мерзкого вида полуптицы-полуящеры. Она парила в облаках, покинутая и разбитая. Келлу не было равных в скоростном маневрировании в каньонах и ущельях, поэтому старинные развалины с подвесными мостами и туннелями стали для него спасением. Однако руки тряслись еще минут тридцать после такого полета, не меньше.

«Ведьмы», несмотря на более маневренные самолеты, в крепость не сунулись и отстали, тем не менее, пробитый бак и поврежденный двигатель оставляли мало шансов на успешный исход. Посадка в Холодных Пустошах не обещала ничего хорошего, но делать все равно было нечего. Пилот внимательно осмотрел местность. Заметил большую круглую дырку в земле, далеко в холмах, к западу. Видимо, какой-то карьер. Рабочий или нет, сказать сложно. На юго-востоке, судя по очертаниям, утыканная трубами ступенчатая пирамида геров. И бескрайние, поросшие жухлой травой цвета хаки равнины, кое-где пересекаемые грядами пологих и почти плоских холмов с каменистыми верхушками и склонами. Самолет периодически клевал носом, что говорило о повреждении магносферной системы. Короткие плоскости не удержат машину в воздухе.

По корпусу прошла дрожь, потом двигатель чихнул и загорелся. Келл пошел на посадку. Прыгать не получилось бы – несколько пуль преследователей попали в парашютную сумку, и ее пришлось бросить. Он боролся с тангажем, стараясь не воткнуться винтом в землю. Стойки отломились при касании с грунтом, машина, лишившись колес, ударилась брюхом и, теряя куски обшивки и внутренностей, продолжала движение. Наконец, пропахав длинную борозду, потеряв по дороге крылья, одноместный «Л-215» остановился, зарывшись носом в землю.

Келл спешно схватил вещмешок, лежащий за спинкой сиденья, и выскочил из кабины. С такой скоростью он уже давно не бегал. Успел уйти почти на сто метров, когда весь корпус упавшего самолета охватило чадящее пламя. Жар заставил двигаться быстрее, спотыкаясь на неровностях почвы, коварно прячущихся в траве. Пилот печально оглянулся на пылающие останки и продолжил бег, пока были силы, то и дело ожидая детонации топлива. Взрыва так и не произошло – самолет просто сгорел дотла, оставив после себя столб черного дыма. Он остановился, похлопал себя по карманам, проверяя, что есть с собой, убедился в наличии револьвера в кобуре на правом бедре и электроножа.

Отойдя примерно на два километра, пилот услышал шум мотора. К пожарищу подкатил странный вездеход на восьми широких колесах. Больше всего он напоминал видавший виды запыленный багги, собранный из не пойми чего. Немного постояв, машина повернулась и направилась прямо к нему, лихо подскакивая на кочках. Келл успел только вытащить из кобуры пистолет – тяжелый двуствольный «Гекат» с гравированными стволами и рукояткой, взять его в обе руки и встать поудобнее, целясь в кабину.

Мобиль остановился. Из него, положив локоть на коричнево-ржавую дверцу, на Келла смотрел усмехающийся гер в мятой широкополой шляпе.

– Ты – пилот этого костерка? – Спросил он, тыча большим пальцем себе за спину. Гер говорил с сильным акцентом, глотая половину звуков, поэтому понять его было сложно.

– Ну, я. А что? – стволы «Геката» смотрели точно между прикрытых очками-консервами глаз.

– Да ничего, увидели дым, решили посмотреть, что как. Подбросить?

– Куда?

– Вариантов немного! Поселок в десяти километрах отсюда, в холмах. Ты шел не в ту сторону, там… эм-м-м… ничего нет там, куда ты шел! Серебро есть?

– Ну, есть!

– Покажи!

Медленно сняв левую руку с рукояти, Келл снял с шеи серебряный медальон на цепочке и показал геру.

– Хорошо. Если это и впрямь серебро, то убирай свою пукалку и прыгай в кузов.

Келл сунул пистолет назад, но кобуру застегивать не стал, и забрался в заваленный хламом кузов. Мотор зарычал, машина не двинулась с места. Водитель с пассажиром, оба геры, выразительно смотрели на него. Спохватившись, пилот оторвал цепочку от медальона и бросил в сторону кабины. Пассажир ловко поймал ее грязной рукой с короткими волосатыми пальцами, посмотрел на клеймо с пробой и удовлетворенно хмыкнул.