Мой сын убийца? - Патрик Квентин

– Ты не огорчайся. Это пойдет не за счет фирмы. Расходы я покрою из моего личного капитала. Я всю жизнь провел в поисках настоящего таланта, которому необходим меценат. Неужели я, миллионер, не могу хоть раз в жизни сделать что-то полезное? Может быть, позже я дам ему и больше. Но для начала, я считаю, тысячи ежемесячно ему хватит. Ты же понимаешь, я не хочу его слишком баловать. Между прочим, ты прочитал его повести? А как пьеса? Ты говорил с Петером и Ирис?

Я никогда не темнил с Ронни, когда дело касалось издательства. Я поделился с ним своими подозрениями, сказал также о Петере и Ирис, что хотя пьеса им и понравилась, но для их театра она не подходит. Но охладить его пыл мне не удалось. Если дело касалось «гениев», то Ронни был тверд, как скала.

– Я понимаю. Значит, пьеса слишком талантлива для театра Петера. Жаль! По правде говоря, я даже доволен. Я сам поставлю эту пьесу. У меня уже давно появилось такое желание. Ну, а если говорить о повестях…

Мы договорились. Идти поперек желаний Ронни не было смысла. Он пригласил меня на ужин.

– А теперь я иду, чтобы помахать своей волшебной палочкой! Сегодня очередь Филлис. Надо ее преобразить с ног до головы.

– Кто она, эта Филлис? – спросил я.

– О, это фантастическая женщина! – Ронни снова загорелся. – Чудесный продукт старой Англии! Старая дева! Посвятила свою жизнь служению гению! Она очень важная особа – дочь лорда. Много лет назад она влюбилась в первую повесть Базиля и переехала к нему. У нее небольшой собственный доход, так что фактически вся семья жила на ее средства. Она впечатляет, верно? У нее золотое сердце, и Базиль не может без нее работать. Он настаивал, чтобы она ехала с нами, и я был очень рад этому. Добрая, старая Филлис! Она будет хорошим экспертом при покупках.

Он вышел. В состоянии депрессии я старался во всем разобраться и, наконец, понял, чем Лейгтоны так очаровали Ронни. Он был очень богат и жил в замкнутом мирке людей, похожих на него. Лейгтоны принадлежали к другой среде и были как бы созданы для того, чтобы поощрять его щедрость. Необыкновенно красивая девушка, ее гениальный отец и к тому же еще дочь лорда – все они были готовы принять любые крохи, которые им пожертвуют. Ничего удивительного, что он захотел стать их спасителем.

Возможно, я преувеличиваю. Может быть, Лейгтоны и не были такими. Но мне не нравился этот энтузиазм Ронни, доходивший до самозабвения. Не внушала доверия и скромная улыбка Базиля Лейгтона. Я старательно гнал от себя мысли о Билле и Жанне.

В тот же вечер я пришел к Ронни на ужин. Нас было четверо: Ронни, Жанна, Анни и я.

– Базиль уже начал новую книгу, старина, а когда он работает, го никуда не выходит. Нора и Филлис тоже не придут. Филлис воодушевляет его, а Нора поит чаем.

Волшебство Ронни было налицо: Жанна была потрясающе элегантна в новом черном платье. В гарнитуре из драгоценных камней она изменилась до неузнаваемости. Сейчас у нее был вид богатой и красивой дебютантки из Лонг-Айленда. Хотя Жанна прекрасно знала, что я самый близкий приятель Ронни, она почти не обращалась ко мне.

Анни была не в духе и после ужина ушла к себе. Жанна тоже сказала, что устала. Я собрался уходить, но Ронни настоял, чтобы я остался. Поцеловав жену, он перешел со мной в библиотеку. Впервые он свободно разговаривал о Лейгтонах и я наконец узнал, как он познакомился с ними. Он жил в «Кларидже», и в один прекрасный день его навестила миссис Лейгтон.

– Никогда до этого я не встречал ее и ничего не слышал ни о ней, ни о Базиле. Она сидела в холле «Клариджа», похожая и на княгиню, и на уборщицу одновременно. Миссис Лейгтон подошла ко мне, краснея до корней волос. «Извините, – сказала она, – я знаю, что это бесцеременно. Ведь вы Рональд Шелдон, верно? Думаю, что мы можем быть полезны друг другу. Видите ли, мой муж гениален». Я был заинтригован и пригласил ее в свои апартаменты. Она оставила три повести Базиля со словами: «Если они вам понравятся, то может быть, вы приедете к нам? Живем мы скромно, но Базиль будет очень рад. Мы вас знаем как книжного издателя». Он помолчал, затем заговорил снова.

– Книги привели меня в восторг, и я, конечно, поехал в Шропшир. И ты поверишь? Нора придумала все это сама. Базиль ни о чем не знал. Она призналась: «Это был самый важный шаг в моей жизни. Я истратила все деньги на билет. Если бы вам не понравились книги, нам не на что было бы купить бумагу для рукописей Базиля».

Хозяйство Лейгтонов в Шропшире Ронни описывал очень живо и говорил об этом так, словно сделал какое-то важное открытие в верховьях Амазонки. Лейгтоны жили на скромные средства Филлис и доходы от разведения кур. Ими занималась Жанна, а Нора вела хозяйство. Она сама шила наряды, готовила и, самое главное, опекала гениального Базиля. Ну а Филлис попросту была источником его вдохновения. Если денег иногда хватало только на одну котлету, то она доставалась Базилю. Если было только одно ведро угля, то оно шло на обогрев комнаты Базиля. Его комната была лучшая во всем доме, в ней хранилось семейное серебро, которое никогда не уносили в ломбард, потому что Базиль любил пить чай из серебряного подстаканника. Все это было фантастично и среди всего этого – Жанна! – Ронни мурлыкал, как довольный кот.

Было поздно, когда я поднялся, чтобы уйти домой. Он обнял меня.

– Знаешь, старина, последнее время я много думал о тебе. Ты должен жениться.

Ронни никогда не вспоминал о Фелиции. На эту тему раз и навсегда было наложено табу. От неожиданности у меня перехватило дыхание.

– Знаешь, Жак, я думаю, что сейчас можно сказать откровенно: Фелиция никогда не была достойна тебя…

Меня охватили гнев и возмущение. Пусть он любуется своей Жанной, но какое право имеет говорить о Фелиции? Что вообще Ронни знал о Фелиции?

Он смотрел на меня с доброй улыбкой. Мне стало стыдно, и я проникся к нему благодарностью. Уже пора было понять, что прошлое – позади, и Ронни имеет право нарушить табу.

Несколько дней спустя, к моему удивлению, Магги сообщила мне:

– Пришла Нора. Лейгтон. Она хочет с вами поговорить. Нора вошла и села. На ней был скромный костюм.

Я подумал, что это компромисс между былой бедностью и теперешним богатством. Глядя на нее, трудно было поверить, что она живет в центре Манхэттена. Сейчас она была похожа на жену английского священника, которая пришла с визитом к новому настоятелю прихода.

– Надеюсь, я вам не помешаю, но, проходя недалеко отсюда… ну, просто я была близко и подумала, что… Вы ведь друг Ронни, и мне кажется, нам надо узнать друг друга поближе. Я только хотела спросить вас: может быть, вы зайдете к нам на чашечку чая?

Я был осторожен в отношении всех Лейгтонов и лучше Ронни понимал, почему он не устоял против атаки Норы Лейгтон в «Кларидже». Она держалась очень церемонно, но общий эффект был чарующим. Не успев отдать себе в этом отчет, я уже ответил, что приду на чай с удовольствием.

– Я так рада, так рада, – говорила она. – Но я больше не хочу отнимать у вас время.

– Я сейчас не занят, – возразил я.

– Как любезно с вашей стороны принять мое приглашение. Американцы очень приветливы. Я и о Ронни сразу же так подумала. Я даже не могу представить себе, как нам отблагодарить его за то, что он сделал для нас. Все эти события закрутили нас, как смерч. Но… я думаю, что это… тоже по-американски, верно?

Она говорила робко, в ее голосе послышались нотки испуга и мне показалось, что, вольно или невольно, она пришла ко мне за моральной поддержкой.

Я осторожно сказал:

– Да, американцы своими поступками могут напоминать смерч, а уж Ронни – больше всех.

– У меня не хватает слов рассказать вам, как он был очарователен. Базиль всегда мечтал, чтобы о его книгах заговорили. А Жанна? Сначала я была не уверена. Вы знаете, она так молода, а Базиль был так поглощен своей работой. Он очень непрактичен. Но… – заколебалась она, – ведь все получилось хорошо, правда?

Теперь было ясно, что она апеллировала ко мне и хотела, чтобы я ее успокоил. Комическая ситуация: она беспокоилась о Ронни, как о зяте, а меня волновала мысль – что значат Лейгтоны в его жизни. Эта женщина, которая рискнула отдать все деньги за билет, когда ехала к Ронни, наверное, не была интриганкой.

Насколько я могу судить, Базиль и Филлис были склонны торговать ей себе во благо. Но не повлияла ли на мою подозрительность обыкновенная зависть? Почему дочь этой женщины не могла влюбиться в Ронни безо всякого расчета? Разговор с Норой Лейгтон совсем успокоил меня. Я сказал:

– Я не вижу никаких причин для беспокойства.

– В самом деле? Я так рада, что вы это говорите! Но мне пора уходить. Завтрашний день вас устроит?

– Вполне.

На следующий день я пошел к Лейгтонам на чай. Их поселили в апартаментах тетки Ронни – Лиззи, которая умерла несколько лет назад. Ее смерть увеличила капитал Ронни на несколько миллионов. Квартира имела отдельный вход. Она была так же шикарна, как и апартаменты Ронни, но обставлена в викторианском стиле. Нора Лейгтон проводила меня в гостиную с прекрасным видом из окон. Всюду была масса цветов.