«Чай по Прусту» (восточно-европейский рассказ) - Казимеж Орлось

Правда, на этот раз мороз не пробежал у меня по коже.

Теперь он совсем забыл о моем присутствии. Да и его друзья не обращали на меня никакого внимания, и потому я мог беспрепятственно сопровождать их. И надо признать, что этой встречей я был так захвачен, что, даже если бы и постарался, не смог бы побороть себя, не смог бы перестать следить за каждым шагом Йозефа К. и его двух друзей. Пусть издали, но я отчетливо видел каждый их жест, а порой до меня доносились даже обрывки их разговора.

У выхода из вокзала, где я ожидал увидеть служащего в униформе железнодорожника с красной фуражкой на голове, стоял плечистый бородатый хасид в черном кафтане и шапке, отороченной лисьим хвостом, и отбирал у выходивших пассажиров билеты. Когда к нему подошли трое, за которыми я наблюдал, Макс и Феликс отдали ему билеты, позволившие им пройти на перрон, а Йозеф К. начал лихорадочно рыться в своих карманах и вытаскивать оттуда различные предметы: тот самый клубок отмотавшейся от свитера шерсти, что я смотал для него, три карандаша, связку ключей, несколько сигарет, из которых уже повысыпался табак, коробок спичек, записную книжечку, листочки бумаги, обрывок веревки, гребешок, фото каких-то девиц строгого вида и Бог весть что еще — короче, все что угодно, вот только билета до Иерусалима он ни в одном из вывернутых карманов не обнаружил.

— Ну, так что же? Ну, так что же? — повторял потерявший терпение хасид в черном кафтане. При этом он протягивал ладонь и покачивал головой из стороны в сторону, словно стал свидетелем какого-то немыслимого безобразия, а языком прищелкивал по нёбу, издавая звуки, сродни тем, какими понукают лошадь.

Мужчина с чемоданчиком, обозначенным именем ЙОЗЕФ К., теперь дрожал от волнения всем телом. Руки, торчащие из коротких рукавов, беспомощно висели. По вискам стекал пот.

— Наверное, он потерял где-то билет, — вместо него сказал его друг Макс.

— А вы знаете, сколько таких отговорок я здесь уже слышал? — махнул рукой хасид в шапке из лисьего хвоста и вытянул ту же руку ладонью кверху. — Перед тем, кто хочет войти на небо обманным путем, все врата будут закрыты, — добавил он.

— К чему говорить об обмане, когда его нет и в помине, — сказал Феликс, который тверже двух других стоял на земле и во всем старался найти золотую середину. — Впрочем, к любым вратам имеется ключ. — И он вложил хасиду в протянутую ладонь монету, которая тут же разрешила назревший конфликт. Страж у входа в святой город огляделся по сторонам, затем сунул монету в карман под полой кафтана, качнулся, будто совершал молитву, закрыл на мгновенье глаза и кивнул бородой в знак того, что позволяет им выйти из вокзального здания.

Оба приятеля взяли Йозефа К. под руки с двух сторон и повели через мост, протянутый над зловещей долиной Гинном, где стоял алтарь Молоха, которому ханаанеи на горе Сион приносили в жертву своих детей. Я следовал за ними на безопасном расстоянии. Иногда это выглядело так, будто два стража сопровождают в темницу узника, а иногда — будто двое покровителей вводят нового члена в какое-то тайное общество.

Он шел между ними усталым шагом, порой спотыкаясь на каменистой дороге, и казался таким изнуренным, словно только что возвратился из долгого странствия. По временам они останавливались, и было не совсем ясно, то ли им хотелось дать ему немного отдохнуть, то ли насладиться далекой панорамой прекрасного города Давидова, окружных деревень и синих склонов моавитских гор.

Время от времени, словно вырвавшись от своих спутников, он вдруг торопливо ускорял шаг и, несмотря на усталость, пускался вперед так стремительно, что каланча Феликс едва поспевал за ним, оставляя далеко позади страдающего одышкой коротконогого Макса. Сопровождаемый обоими друзьями, он, наконец, через Мусорные ворота вбежал на площадь перед Стеной Плача.

Прежде чем пробиться к самой стене, к которой его, похоже, притягивало, как железную стружку к магниту, ему поначалу пришлось протискиваться сквозь толпу: люди пытались во что бы то ни стало завладеть его вниманием. Одни тянули его за фалды и наперебой предлагали провести к ближайшим раскопкам далекого прошлого, каких тут было, куда ни кинь глазом, другие хотели купить у него иностранную валюту и торговались из-за цены. Находились и такие, что тыкали пальцем в небо и высовывали языки тому, о ком твердили, что его нет.

Никого из них Йозеф К. не замечал. Пожалуй, он даже не осознавал их присутствия. Казалось, он забыл и о своих двух друзьях, хотя они шли рядом с ним, один справа, другой слева.

Что-то неодолимо притягивало его к Стене, у которой многие молились, но он не замечал и их. Подойдя к Стене, он провел ладонью по одному из огромных каменных параллелепипедов, из которых она была сложена, оперся на Стену предплечьем, положил на него голову и так долго оставался в абсолютной неподвижности, что и сам стал казаться частью этой Стены.

Потом, вдруг выпрямившись, он стал шарить по карманам и вытаскивать листок за листком, пока не нашел тот, что искал. Перечел заготовленную записку, аккуратно сложил ее и всунул в щель между двумя каменными параллелепипедами.

Люди у стены проделывали то же самое, но, после того как их записки исчезали между камнями, они, как правило, удалялись. Йозеф К., напротив, приблизился к щели настолько, что и сам исчез в ней.

И сразу, как только это произошло, между двумя друзьями, ошарашенными увиденным, разгорелся спор. Феликс, веривший в законы физики, был убежден, что Йозефа К. в Стену Плача должна была втянуть какая-то сила. Макс, со своей стороны, полагал, что их приятель сделал нечто подобное тому, о чем подробно рассказывал ему много лет назад, однако на этот раз он превратился не в жука, а в муравья, который запросто пролез в щель между камнями. И после того как они битый час провели в спорах о том, каким образом он исчез, они принялись спорить и рассуждать, могло ли вообще такое случиться.

Разумеется, их спор так и остался неразрешенным, и в конце концов они пришли к заключению, что обо всей этой истории необходимо известить полицию. Через Яффские ворота они двинулись к русской церкви, по соседству с которой располагались здания Полицейского управления и судопроизводства.

Дежурный в полицейском отделении ощерился, показав все свои зубы. Он был увешан пистолетами различных образцов и, хотя на нем не было кафтана, как на том хасиде у выхода из вокзала, я заметил, что у него под фуражкой с козырьком и значком, составлявшей часть его униформы, тоже была ермолка.

— Вам что надо? — гаркнул он на двух вошедших.

— Мы потеряли друга, — заикаясь от робости, сказал Макс.

— Отдел потерь и находок, — оскалился стоявший на вахте. — Третий этаж направо, комната 216.

— Дело в том, что мы не потеряли его, а он исчез у нас, — осмелился возразить ему Феликс, который всегда стремился как можно точнее обозначить любую проблему.

— Комната 108, второй этаж, — снова оскалился на них человек на вахте и пальцем ткнул влево.

Оказалось, что комната 108 была приемной отдела поиска исчезнувших лиц, и в ней сидели как родители пропавших детей, так и дети пропавших родителей — стариков и старух, которые, утратив память, теперь бродили неведомо где, а возможно, уже добрели и до могилы.

Обоим друзьям, разумеется, сразу стало ясно, что фотография Йозефа К. на стене этой комнаты среди фотографий всех этих детей и стариков была бы абсолютно неуместна, так как Йозеф К. не был ни пропавшим ребенком, ни старцем, страдающим амнезией, и что попали они сюда явно по ошибке. Но, несмотря на это, когда дошла до них очередь и они осмелились войти, то во всех подробностях рассказали о случившемся обольстительного вида чиновнице, в плотно обтягивающей униформе.

— Наш приятель приехал сегодня утром, — доложили они.

— Вы говорите, приехал? Он что, попал в аварию? — перебила их чиновница, ибо упоминание о поездке успело заронить в ней искру надежды, что случай, возможно, относится к другому отделу.

— Нет, нет, он приехал поездом.

— О столкновении поездов сведений у нас не имеется, — сказала она с некоторой долей сожаления, листая на столе бумаги. Но в ту же минуту ее осенила новая мысль.

— Вы говорите, приехал. Стало быть, речь идет об иностранце? — спросила она, сразу же сообразив, куда их направить.

— В определенном смысле, да, — согласился Макс.

— Что значит «в определенном смысле»?

— Он иностранец везде и всюду на этом свете.

— Тем более о нем должна быть проинформирована миграционная полиция, — сказала она и тут же спросила, есть ли у него разрешение на пребывание в стране, трудовое соглашение, постоянный адрес, родственники или банковская гарантия.

Они, конечно, не могли ответить на все ее вопросы, однако, после того как Феликс сказал ей, что хотя и объездил полмира, но никогда и нигде, ни в одном учреждении не видел женщины с такими красивыми, как у нее, глазами, она, польщенная, выслушала их объяснение до конца. Правда, несколько раз она прерывала их повествование, но им все-таки удалось довести его до того момента, когда Йозеф К. исчез в щели между двумя каменными параллелепипедами Стены Плача. А исчез потому, что либо Стена всосала его в себя, либо он решил превратиться в муравья и пролезть в Стену, так сказать, добровольно.