9-й вал - Нина Цуканова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да не трогали мы твой медальон, Мэу, сказали же, – подал голос Алекс.
– Да что ты говоришь, Лекс?! – взорвалась вдруг девушка. И, осененная новой мыслью, выдала: – Это ты же его и украл!
Предотвратить конфликт не удавалось.
– Да-да! Ты, без сомнения! – продолжала Мэу: – Ты же у нас, как ворона, на все блестящее кидаешься!
– Да я даже не видел, как он выглядит, – вскинулся шаман, захлопнув и отбросив книгу.
– Алекс, не кипятись, – осадил его я: – И убери волосы, пожалуйста. Я глаз твоих не вижу. Мэу, успокойся. Опиши, для начала, как он выглядит.
– Он прямоугольный, – начала Мэу: – Размером со спичечный коробок, снизу три подвески. Серебряный…
Алекс мгновенно успокоился и, сделав недовольную мину, чуть ли не с отвращением переспросил:
– Серебряный?
– Мэу, ты серьезно? – захохотал Гюстав.
Мэу уже и сама осознала свой прокол.
Алекс действительно проявлял нездоровый интерес, вот только – к золоту. Исключительно.
И конфликт бы угас, если бы Алекс, уже вполне оправданный в глазах Мэу и отряда, не бросил напоследок:
– У нас есть в отряде другой любитель серебра…
Мэу медленно оглянулась на Ка-ну.
Ка-ну не был человеком. Он был потусторонним. Свои привыкли, а вот чужие частенько неадекватно реагировали.
Раса потусторонних не принадлежала к нашему миру, они жили за Гранью (по ту сторону). И за всю историю человечества переходили границу очень-очень редко, буквально по пальцам пересчитать, причем, все их контакты с людьми носили исключительно печальный характер.
Мифов и легенд про них была уйма, причем – самых пессимистичных. Им приписывались все классические свойства нечисти, плюс взгляд, заставляющий человека без серебряного креста окаменеть на месте, нечеловеческая сила, скорость и ловкость, способность и/или необходимость до капли высасывать жизнь из человека, по разным версиям, либо через укус шеи (классика!), либо при помощи своей гнусной потусторонней магии.
Изображались они стилизованно, нечеловеческими чудовищами с белыми фосфоресцирующими глазами, кожистыми крыльями, когтями, зубами… Нечто среднее между Ыркой и мантихорой. И достоверность их существования была под большим вопросом.
Я и не верил. И даже не интересовался.
Пока в какой-то лавчонке один дядька не пристал ко мне с вопросом "не боюсь ли я потусторонних". Я открестился, что не верю в подобную чушь. На это лавочник пообещал показать мне нечто такое, что не оставит сомнений.
Я закатил глаза, но посмотреть зашел.
Он показал мне череп. Древний. Человеческий …как мне сначала показалось.
Он был крепкий, как камень (я даже предположил – окаменелый, но лавочник исключил эту версию). Глазницы крупнее человеческих, миндалевидные, раскосые, близко посаженные. Переносица слабо выражена – почти сразу провал носа ("Это самое слабое место. Черепушку этой твари можно проломить только ударом по переносице"). Но самое разительное отличие заключалось в строении челюстей. Они были мощные, крупные – на пол-лица. Насчитывали 16 зубов. Два заостренных резца сверху, такие же, только чуть короче и подгибающиеся вовнутрь, снизу. Но плотно зубы не смыкаются. По сторонам от них – клыки, такой же ширины, но куда длиннее, особенно верхние (нижние заходят вовнутрь, скрываются под верхними). Зубы крупные, массивные, раза в полтора-два шире (не говоря уже про длину) человеческих. Далее – по круглому зубу с каждой стороны, как объяснил лавочник, дробить кости. И последние – широкие и короткие (ну, относительно) коренные – как у слона – чтобы перемалывать остатки костей.
Сказать, что я был впечатлен – ничего не сказать.
Я по-настоящему заинтересовался. Изучил всю литературу: описание, свойства, меры предосторожности – и загорелся желанием раздобыть себе чучело. Причем, самому поймать и убить. Ну, в крайнем случае, сделать кубок из черепа…
Лавчонка давно закрылась, дядька уехал со своими книжками и черепами, а я все сильнее жаждал встречи с потусторонним. Да – большая редкость, да – событие века, а то и тысячелетия, да – ребята уже похихикивали над моей причудой. Но я свято верил, что мне повезет.
И мне повезло…
Была поздняя осень, мы с Янги пошли за хворостом. Он, не переставая, ныл, за что ему такая участь и почему именно он, почему не Юджин, не Томмазо, не Карл… Все просто, Янги: Юджин ходил вчера, Карл – позавчера, Томмазо – два дня назад.
Я шел впереди, Янги безнадежно отстал.
И вдруг я набрел на полянку. Я стоял в прогалине кустов, ничем не скрытый, и смотрел на костерок и сидящего спиной ко мне человека.
Или не человека. У него были волосы цвета олова, темно-серые, живо отливающие металлом (я читал об этом).
Однозначно. Не человека.
Если включить мозги и поразмыслить, то шансы мои колебались где-то в районе нуля. Вероятность выжить в этой стычке была сопоставима с вероятностью убиения моего противника упавшим с неба золотым, инкрустированным бриллиантами метеоритом в форме яйца Фаберже (причем, исключительно этим событием и определялась).
Я стоял с вязанкой дров в руках, без серебряного оружия (да чего уж там, вообще без оружия: топорик, и тот тащил Янги), без щита, без святой воды, без чеснока – или что там еще с собой носят – и даже без нательного крестика (буквально с утра цепочка порвалась).
Мне стоило бежать без оглядки и молиться, что тварь не бросится вдогонку или не пойдет по энергетическому следу.
Но алчность и тщеславие не давали уйти с пустыми руками. Я мог бы простоять так, пожалуй, до вечера, но сомнения мои разрешил далекий окрик Янги.
Я вздрогнул. Тварь тоже. Потусторонний резко обернулся и, будто бы с трудом, поднялся на ноги.
Я похолодел, но в камень, почему-то не обратился.
Он был вооружен до зубов, и копье, и меч, и еще полтонны оружия. А то своего, природного, ему мало…
Игра в гляделки затягивалась. Я молился всем богам, чтобы обошлось…
Янгин крик повторился; я буквально на миг отвел взгляд в сторону… Потусторонний подобрался ("Все кончено. Мне кранты", – подумал я) и бросился… прочь.
Мне, без сомнения, следовало возблагодарить господа за милость его и без оглядки бежать домой…
"Боже, что я делаю?!" – мысленно взвыл я, с воинственно-победным воплем бросаясь следом…
Шансов догнать канонического потустороннего у меня не было, но этот оказался каким-то зачуханным, и едва был в состоянии не давать мне сократить дистанцию.
Тварь выскочила на скальную тропу, попетляла и скрылась.
Меня колотило от страха и быстрого бега. Я сначала выскочил на тропу, а потом уже подумал…
Он напал неожиданно, со стороны бьющего в глаза солнца. Сиганул откуда-то сверху. Единственное, что я заметил – блеснувший в солнечных лучах меч…
От первого удара мне удалось увернуться – хоть при этом я оказался отрезан от путей отступления и оттеснен к обрыву – а вот следующий был последним: меч перерубит меня пополам от плеча до пояса – самый выгодный удар из такого положения.
Увернуться невозможно. Отвести… Чем? Из "оружия" при мне вязанка дров…
Впрочем, терять было нечего, и я все же махнул ей в сторону противника. Пусть хоть заморочится, отводя удар. Хотя, ему ничего не стоит отвести его, даже почти не меняя линию удара…
То, что произошло дальше, повергло в шок как меня, так и моего противника.
Меч у потустороннего был дрянной. Настолько дрянной, что при соударении с деревом с жалобным "звяк" разлетелся на две половинки… Парень неловко махнул огрызком, оцарапав мне грудь, и уже не в силах уклониться от опускающейся ему на голову увесистой вязанки, печально и обреченно провожал ее взглядом… Его откинуло в бок шага на два. Вязанка развалилась, очень к месту освободив мне веревку. Я разоружил его и связал.
Честно, я был разочарован. Крыльев нет, и когти вовсе не такие страшные. Да и вид у него был почти человеческий… Ну челюсти, да – руку перекусят, пожалуй.
В этот момент мне стало парнишку очень жаль (про себя отметил, что даже перестал именовать его "тварью", а воспринимал почти как человека). Навскидку, ему было лет 18.
Мне стало стыдно за свое хищническое поведение. И за тщеславие. И за желание убить. А особенно, за желание обладать чучелом.
Я развязал веревку и встал.
– Пойдешь со мной? – я протянул мальчику руку.
Он вяло освободился из веревки и, вздохнув, обреченно подал свою. Если бы я не видел своими глазами, как пару минут назад эта тонкая полупрозрачная ручка сжимала тяжелый двуручник, ни за что бы не поверил. Парень поднялся, не без усилий, опираясь на меня, и тихо, вполне вразумительно проговорил:
– Можно я заберу свое копье?
Я поднял копье. Оно явно было "неземного" происхождения и, в отличие от остального оружия, очень хорошего качества.
Копье я решил нести сам. Руку потустороннего не отпускал, хотя он и не рыпался.
На базе его появление произвело фурор. Янги принялся живописать, как он с моей помощью сцапал эту нечисть.