9-й вал - Нина Цуканова

– Нет проблем, Лай-лай! Я подежурю за тебя! – парнишка улыбнулся (что он, в принципе, делал о-очень редко, причем – исключительно в ответ на "благосклонность" одной единственной избранной).

– Ах, спасибо! – всплеснула руками Лай-лай. – Знала, что на тебя можно положиться! – и торопливо ушла по коридору.

Антик проводил ее взглядом и ушел убрать шпагу, которая, как бы, у него была, но практически им не использовалась.

Лай-лай тем временем догнала Юджина и весело защебетала, что все-таки идет сегодня на маскарад. Юджин натянуто улыбнулся, а едва Лай-лай отвернулась, страдальчески закатил глаза.

… Взаимоотношения этой троицы были одним из больных мест отряда и представляли собой, в некотором роде, любовный треугольник.

В отряд Лай-лай попала 11 лет назад. Семнадцатилетней девчонкой я поймал ее на краю обрыва и с грехом пополам убедил, что несчастная любовь – не повод кончать собой. И она пришла в отряд, который, разрастаясь, нуждался в качественной одежде.

Человеком она была добрым, очень ласковым и дико боялась кого бы то ни было обидеть. Но однажды она тяжело заболела. Очень тяжело. Я даже выпросил у Юстиниана путевку к морю. Лечение ей помогло, девочка ожила, но вместе с ней в ее душе ожили обида и жажда мести за причиненную ей некогда боль.

… Когда полтора года назад в наши двери постучались, я и не думал, что приму кого-либо в отряд, потому что в последние годы участились случаи, когда к нам пытались затесаться совершенно заурядные личности, и ко всем, кто приходил сам, я относился с подозрением. Дверь в таких случаях открывал Кариджану, чтобы сразу отсеять слабонервных. Но на этот раз визитер выдержал тяжелый взгляд потустороннего, и мне пришлось-таки подойти.

На пороге стоял мальчишка. Маленького роста, мне примерно по плечо. Странный плащ на длину руки. Сапоги явно большего, чем нужно, размера, на такой толстой подошве, что еще чуть-чуть, и ее можно было бы назвать платформой. Здоровенная бляха на широком ремне. И, наконец, шляпа, ширина полей которой превышала ширину его плеч. Не столько потому, что была настолько широкополой, сколько потому, что парнишка был слишком узкоплечим. Серьезное, можно даже сказать, суровое выражение лица, слегка смуглого, в обрамлении темно-каштановых волос до плеч, никак не сочеталось с общей карикатурностью его образа.

Смотрел он так нахально и, вместе с тем, снисходительно, словно это я стоял на коленях перед ним, умоляя осчастливить отряд, своим присутствием, а не он стучался в двери базы в поздний час.

– Это вы Юссариан? Который возглавляет боевое спецподразделение "9-й вал", – натянуто вежливо спросил он после паузы. Голос у мальчика был низкий, и можно было бы даже назвать его красивым. Если не знать внешний вид говорящего.

Поэтому его голос лишь добавлял карикатурности и без того перегруженному контрастами образу и произвел на меня резко раздражающее воздействие.

– К вашим услугам, – буркнул я.

– Я хочу, чтобы вы взяли меня в ваш отряд, потому что я великолепный лучник.

– От скромности не помрешь, – буркнул я. – А ты уверен, что через пару дней не начнешь плакать и звать маму?

Ответ, который меня покорил:

– Я храбрый воин. Я не буду плакать.

И я решил дать ему шанс.

Собрав ребят на плацу, я объявил испытания открытыми. За их проведение отвечали: лучник Гюстав (работающий с длинным английским луком) и условно лучник Кариджану (этот бес способен сражаться, в принципе, любым предметом, находящимся у него в руках).

– Попадешь? – с вызовом бросил Гюстав, кладя яблоко на столбик.

– Легко, – нахально ответил парнишка.

– А если я подброшу?

Мальчик кивнул.

– А если я кину сразу несколько? – не унимался Гюстав, подхватывая корзиночку с яблоками.

Испытуемый одарил его снисходительным взглядом и сказал:

– Давай.

… Это произошло настолько быстро, что с трудом можно было что-либо понять. Восемь выстрелов слились в один. Восемь яблок аккурат по центру прибило к мишени. На землю не упало ни одного.

Минут пять мы просто ошалело молчали.

– Этого достаточно, чтобы вы меня приняли? – поинтересовался парнишка, устав ждать.

– Более чем… – выдавил я.

На вид ему можно было бы дать лет пятнадцать-шестнадцать. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что "мальчик" почти на десять лет старше…

Серьезно, на три года старше моего Янги!

Характер Антуана в двух словах: до безрассудства смел и до жестокости хладнокровен.

Во взаимоотношениях с ребятами он был холоден, и я даже думал, что кроме презрения и чувства превосходства, он не обладает никакими чувствами… пока не вернулась Лай-лай.

Похудевшая и озлобленная, она подрастеряла почти всю свою красоту, но в душе каменного Антика пробудила неведомые ему доселе чувства.

Лай-лай, заметив патологический интерес новичка к ней, решила мстить за все свои страдания всем мужчинам в его лице и… начала кокетничать с Юджином.

Юджин по определению был бунтарь. Любой мой запрет он воспринимал в штыки и жаждал нарушить.

… Во времена своего расцвета отряд насчитывал 24 человека, включая меня. И как-то я упустил тот момент, что детки выросли. Первая пара (ожидавшая ребенка) покинула отряд с моим благословением и добрыми пожеланиями от всех ребят. Когда ко мне, смущаясь, подошли еще двое, я порадовался за них, но задумался. На третьей и четвертой паре начинался тихий ужас, а далее я уже рвал на себе волосы с криком: "Ребята! Вы чего!?" За три месяца отряд покинули шесть пар. Это было катастрофой для отряда – наши ряды поредели вдвое – мило нареченной "бэби-бум". Последнюю, седьмую пару "пронесло", и она распалась, убоявшись участи Карла и Долорес (так звали первых двух ребят, покинувших отряд; их имена стали впоследствии нарицательными).

Чтобы подобное не повторилось, я ввел непререкаемый запрет на любые отношения в отряде. Несколько лет это беспрекословно исполнялось, но постепенно печальный опыт "бэби-бума" начал забываться. То тут, то там пытались зародиться мелкие интрижки, и я был вынужден ужесточить запрет.

Юджин традиционно счел, что это ущемление его прав, и взбунтовался. И принялся флиртовать с так удачно подвернувшейся Лай-лай.

Лай-лай кокетничала с Юджином исключительно ради того, чтобы поиздеваться над Антуаном, а потом сама не заметила, как в него влюбилась. Не в Антика, разумеется. В Юджина. Причем, втрескалась по уши.

В отряде создалась аварийная и, в общем-то, патовая ситуация. Еще точнее это описывается понятием "цугцванг" – ситуация, при которой любое действие приводит к еще большему ее ухудшению. Если я еще ужесточу запрет, Юджин наверняка отреагирует очередным бунтом, если отменю – по логике парень обязан будет позвать Лай-лай замуж… А страдать в любом случае будет Антик.

Причем, Юджин понимал, что поставил себя в весьма неудобное положение, но сделать уже ничего не мог.

Потому что в руках Лай-Лай было страшное оружие – влюбленный Антик. Она манипулировала им, как хотела, и ни у кого не было сомнений, что, если она чмокнет его в лобик и прошепчет "Убей!", он пойдет и убьет.

Сей любовный треугольник благополучно бы замкнулся, если бы Юджин хотя бы симпатизировал Лай-лай, но… у меня были все основания полагать (несмотря на всю его грубость и нарочито пренебрежительное отношение), что он все еще тайно любил Айяту. Они и были той самой седьмой парой.

После обеда Янги заявил, что желает учиться стрелять из лука. Желающих поддержать его в его великих начинаниях почему-то не нашлось. Во-первых, у Янги было не в привычке доводить начатое до конца, и все знали, что это очередной сиюминутный порыв – Янги давно грезил попасть в ударную группу – на который жалко времени и сил. Во-вторых, почти все готовились к маскараду. Гюстав, услышав о Янгиной затее, живо убрался в свою комнату; Антуана Янги сам просить не решился. И остался лишь Ка-ну. Оружейник хотел спать и не хотел кого-либо чему-либо учить, но скрыться с глаз не успел, а веских причин для отказа сходу придумать не смог.

Янги, восторженно подхватил его лук и стрелы и понесся на плац, Ка-ну, схоронив надежду отдохнуть – за ним.

Но Янги, увидев, как отряд облепил окна в предвкушении шоу, предложил пойти на полянку в лесу. Ка-ну не импонировала идея торчать в полдень на солнцепеке, поэтому идею он поддержал.

Ребята разочарованно вздохнули и занялись своими делами.

Я рассудил, что к маскараду мне готовиться не так уж и долго, уже было по-тихому направился следом за Янги и Ка-ну, но в воротах встретился с Алексом.

– Ты куда? – удивился я.

– В город. Сдавать работу.

– Какую работу?

– На диплом. Я полночи ее доделывал, сегодня – крайний срок, – ответил тот, стараясь побыстрее от меня отвязаться.

– Волосы собери, – крикнул я ему вслед. Он обернулся, одарил меня высокомерным взглядом и лишь откинул с лица длинные русые пряди .

Алекс шаман. Точнее, адепт неошаманизма (колдовать – это тоже наука, этому нужно лет 7 в академии учиться). Он в отряд сразу после Академии и пришел (года 4 назад). Но, по каким-то причинам – то ли у него с ними какие-то склоки, то ли за ним какие-то косяки – ни диплома, ни лицензии он не получил. Не думаю, что из-за какой-нибудь банальщины (лень, мелкие залеты, прочее), за это обычно так не наказывают. Да и, зная Алекса, я предположил бы, что он, напротив, раскопал что-то такое, чего раскапывать было нельзя.