Зависть: теория социального поведения - Гельмут Шёк

как часть рассуждений о чем-то другом; однако очень показательно, насколько часто исследователи избегают этого эмоционального синдрома. Почему же целое поколение исследователей избегало этой темы, хотя она затрагивает каждого человека? Глубинная психология уже давно научила нас в подобных случаях подозревать ее вытеснение. Многие хорошо подготовленные к анализу этой проблемы авторы ощущали, что она неприятна, отвратительна, болезненна и политически взрывоопасна. Многие приведенные далее примеры подтверждают такую интерпретацию.

Хотя я очень хотел бы согласиться с теми, кто тысячелетиями последовательно описывал и осуждал негативный и деструктивный аспект предоставленной самой себе зависти, я представлю данные, доказывающие, что человек не мог бы существовать в обществе без зависти. Утопия общества, свободного от зависти, в котором не будет для зависти никаких оснований, вряд ли сменится на полностью утопический план искоренения зависти из человеческой природы с помощью системы образования, несмотря на то что до сих пор социальные эксперименты людей по созданию общества второго типа были гораздо более успешны по сравнению с экспериментами, стремившимися создать общество равных и независтливых.

Каждый человек должен быть в небольшой степени склонен к зависти; без этого невозможно вообразить игру социальных сил внутри общества. Социально дисфункциональны только патологическая зависть в человеке, окрашивающая все остальные его эмоции, и общество, целиком построенное на принципе умиротворения воображаемых сонмов завистников. Способность к зависти создает необходимую в обществе систему предупреждения. Замечательно, насколько редко разговорная речь в разных языках позволяет прямо сказать другому: «Не делай этого! Это заставит меня завидовать тебе!» Вместо этого мы обычно говорим в абстрактных терминах справедливости, называя что-то нетерпимым или нечестным, или замыкаемся в обиженном молчании. Ни один ребенок не предупреждает своих родителей об их возможной ошибке словами типа «Если ты сделаешь/дашь/разрешишь это, я буду завидовать Джеку/Джилл». Табу на открытую декларацию зависти действует даже на этом уровне, хотя и верно, что и по-английски, и по-немецки можно сказать: «Я завидую твоему успеху/твоему состоянию», т. е. человек может говорить о своей зависти только тогда, когда ситуация между участниками разговора, по крайней мере ее «официальная версия», исключает возможности для настоящей, деструктивной, злобной зависти.

Странно, но по-немецки нельзя сказать даже «Я досадую на тебя». Такого глагола нет, а альтернативная конструкция (буквально «я испытываю досаду, т. е. рессентимент, по отношению к тебе») звучит так громоздко и помпезно, что ее никто не употребляет. По-английски можно часто услышать и прочитать выражение «I resent that» («Меня это возмущает») или «I resent your action, your remark» («Меня возмутил ваш поступок, ваше замечание») etc. Это указывает скорее не на рессентимент, а на чувство возмущения и неудовольствия от чьего-либо бездумного или неосторожного поступка, неразумного совета или оспаривания мотивов говорящего.

Как если бы зависти не было

Предварю один из главных тезисов этой книги: чем больше частные люди и хранители политической власти в данном обществе способны действовать, как если бы зависти не было, тем выше будут темпы экономического роста и тем больше будет всевозможных инноваций. Такой общественный климат, где принятое нормативное поведение, обычаи, религия, здравый смысл и общественное устройство приводят к более или менее согласованной установке на игнорирование завистников, больше всего подходит для максимально полного и свободного развития творческих (экономических, научных, артистических и т. п.) способностей человека. В таком обществе, где большинство членов разделяют это убеждение, оно позволяет им справляться с очевидными различиями, существующими между людьми, рациональным образом, не принося зависти слишком больших жертв; эта установка на самом деле позволяет законодателям и правительствам обеспечивать равную защиту для неравных достижений членов сообщества, а иногда даже обеспечивать им неравные преимущества для того, чтобы в долгосрочной перспективе сообщество смогло получить пользу от тех достижений, которые сначала, возможно, доступны лишь для немногих.

В действительности эти оптимальные условия для роста и инноваций всегда обеспечиваются только частично. С другой стороны, многие продиктованные добрыми намерениями планы «хорошего общества» или полностью «справедливого общества» обречены, поскольку они основаны на ложной посылке о том, что должно существовать общество, в котором ни у кого не остается причин для зависти. Это неосуществимо, потому что, как можно доказать, человек всегда способен найти, чему позавидовать. В утопическом обществе, где у всех нас будет не только одинаковая одежда, но и одинаковое выражение лица, люди будут все равно завидовать – воображаемым, глубоко скрытым чувствам, которые позволяют другому скрывать за эгалитарной маской собственные, частные чувства и эмоции[5].

Глава 2. Зависть в языке

И в ходе знакомства с литературой, и при обсуждении с многими людьми того, что они понимают под завистью, меня глубоко поразила тенденция использовать вместо слова «зависть» слово «ревность» – без сомнения, оттого, что в ревности признаться проще, чем в зависти, которая считается недостойным чувством. Ревнивый человек потерпел поражение в борьбе за власть или проиграл соревнование; он не является низшим по отношению к предмету соперничества, в отличие от завистливого человека, который является таковым по определению. Однако даже науки о поведении часто уклоняются от изучения феномена зависти и завистливого поведения, как если бы эти явления были табуированы, и скрывают мотив зависти за такими концептами, как амбивалентность, агрессия, напряжение, соперничество, ревность, и другими непрямыми описаниями.

Первостепенная роль зависти в человеческом обществе и сравнительно несложная природа обычной ревности – или того, что под этим чаще всего подразумевают, – ясно проявляется в языке и пословицах.

Зависть и ревность в английском языке

Оксфордский словарь английского языка (The Oxford English Dictionary[6]) рассматривает слова «зависть» и «завистливый» как «ревность» и «ревнивый». Каждому из этих терминов посвящено по четыре колонки.

Слова «зависть» («envy») и «завистливый» («envious») в современном английском языке происходят от латинских слов с тем же значением invidia и invidiosus. Глагол «завидовать» («to envy») соответствует латинскому invidere. В испанском, португальском и итальянском языках соответствующие слова также имеют латинское происхождение.

Примеры раннего употребления в английском таковы: «Они будут завидовать, видя других, которые более благополучны, чем они», «Ни одно законное средство не может избавить меня от зависти», «Гораздо бóльший стыд – завидовать другому из-за денег, одежды или богатства».

В определениях подчеркивается чувство враждебности, злобы и неприязни. В соответствии с ними зависть наличествует в случае «обиды и неприязни, вызванной созерцанием превосходства». С другой стороны, зависть может означать просто, что кто-то желал бы, чтобы он мог делать то же, что и кто-то другой. Наиболее конкретно первое значение глагола «завидовать»: «чувствовать недовольство и неприязнь от превосходства (другого человека) в смысле удачи, успеха, репутации или владения чем-либо желанным».

Завистью