С расстегнутыми пуговицами - Екатерина Че

— что же не рассказал? Ты тоже промолчала, ни словом не обмолвилась! Конспираторы, мать вашу!

— У нас с тобой ничего не было Виталя, и наверное не могло быть. — Слова ржавыми гвоздями припечатывали к месту, девушка смотрела прямо и взгляд не отводила. — Ты мне ничего не предлагал, я ничего не обещала. О чем спор?

Стало горько и обидно. Не предлагал чего? Значит дело в замужестве? Нужно было сначала все узаконить.

— С ним ты тоже не спишь до свадьбы? Или ему, как жениху, можно больше?

Алька резко встала. Дверь открылась и на пороге снова появился Ромка. Обвел нас вопросительным взглядом, но сказать ничего не успел. Девушка сделала два шага назад и оказалась рядом, вложив привычным жестом ладонь в его руку. Я горько усмехнулся.

— Ром, пошли уже, Виталию нужно уйти, но он слишком вежлив, чтобы выставить нас за дверь. Позже созвонитесь и увидитесь. До свидания, Виталий. Была рада увидеться.

Ромка растерянно переводил взгляд с меня на Альку, было видно, что он хочет что-то сказать, но девушка тянула его за собой.

— я позвоню, Витюх. Мы обязательно увидимся, и поговорим, а там может и найдется окошко у тебя в феврале. — он улыбнулся так светло, что защемило сердце. Вот же гадство! Одни проблемы от этих баб! Ушла! Ушла, и забрала моего лучшего друга! Сука!

Дверь тихо закрылась. Рука сорвалась в крутой замах и с полки полетели пузырьки, флаконы, ваза с каким-то сушняком, но легче не стало. Кулак опустился на зеркальную поверхность, выбивая сверкающие лучи и сотни искривленных яростью лиц смотрели на меня сквозь алые струйки бегущие по искореженной поверхности.

Мы не встретились больше. Ни тогда, ни позже. Я вернулся к учебе, загрузился так, что подушка и кровать были единственными моими друзьями на протяжении нескольких лет. Приезжать домой на каникулы я перестал. Нет, конечно, сначала я перепортил кучу девок, пару раз доходило чуть ли не до исключения, спасали только отличные оценки и заступничество некоторых преподавателей. Легче не стало. И тогда я окончательно ушел в учебу, стажировку, потом Германия, первые полеты вторым пилотом. Первые грабли, ошибки, ответственность. На свадьбе я не был, не спрашивал и не вспоминал. И вроде бы мы не ссорились с Ромкой, но общаться перестали, даже скупые как дела сошли на нет. Может хватит уже страдать фигней? Пора уже поумнеть давно.

А потом я узнал, что Ромки больше нет. Он погиб. Как-то по глупому разбился на машине. А я так и не поговорил с ним. И не сказал, что он мне дороже всех баб вместе взятых. А Алька, Алька даже не написала, не позвонила, не сказала.

Вынырнув на поверхность реальности я растерянно заозирался по сторонам. Как надолго я выпал со своими воспоминаниями? Но, никто вроде не заметил моей долгой и глубокой задумчивости. Вокруг неспешно шли разговоры. Никто кроме хозяйки дома. Александра смотрела внимательно, не моргая, и от этого ее взгляда становилось почему-то еще тоскливее на душе. Проглотил, ставшей горькой, слюну. Пора наверное и честь знать. Хватит. Это не мой праздник, не мои друзья, я тут лишний. Но, сказать я ничего не успел.

Глава 7

— Саш, а давай нашу любимую? — Михаил начал тихонько перебирать струны. Александра перевела на него задумчивый взгляд.

— А, давай, — губы девушки дрогнули в грустной улыбке.

Михаил примерил пальцы и заиграл. Пропустить такое Виталий не мог. И уже почти встав, сел обратно. Это была старая песня. И тем удивительнее было услышать ее здесь, в этой компании. Сердце сжималось от звуков гитары, голоса и слов. Какой же красивый и тихий у нее голос. Виталия как наизнанку вывернули. Тихий. Но, ради этого тихого голоса, тишина становилась безмолвием. Люди за столом умолкли, не было слышно даже дыхания. Он знал эту песню. Давным давно знал. Но, почему то забыл. Или захотел забыть и забыл. А Александра пела и смотрела ему в глаза.

… Лучшие ребята из ребят

Раньше всех уходят — это странно,

Что ж, не будем плакать непрестанно,

Мертвые нам это не простят.

Мы видали в жизни их не раз -

И святых, и грешных, и усталых, -

Будем же их помнить неустанно,

Как они бы помнили про нас!..

Смолкли последние аккорды, Михаил убрал гитару. Юрий в полной тишине разлил спиртное. Никто не проронил ни звука. Слышно было только как с влажным плеском наполняются рюмки. А потом, подчиняясь безмолвному порыву все замерли на мгновение, думая каждый о своем. Молча выпили. Не чокаясь. И Виталий тоже выпил. И ему необъяснимо полегчало. Подумал, что только ради этого стоило попасть на этот чужой праздник. Прошла минута. Юрий неожиданно громко хлопнул в ладоши и энергично растер их.

— Ну, что? За нас с вами, за хрен с ними, и по домам?

Виталий украдкой глянул на часы. Оказалось время близилось уже к одиннадцати вечера, почти ночь. Как незаметно пролетело. Ему казалось, что он только что пришел. Вероятно он должен был быть среди первых уходящих. Но, он почему-то не уходил. Сидел и прощался со всеми, как будто так и было задумано. Пусть все идут. А он остается. Зачем? А за надом! Дело у него. Важное.

Незаметно все рассосались. Последней уходила Эльмира. Они с Александрой о чем-то долго шушукались в коридоре. Но потом дверь все-таки хлопнула и внутренности Виталия сделали кульбит. Они с Александрой остались одни в квартире. Так он и хотел в самом начале своих планов. Но, сейчас откуда-то взялась неуверенность, которой он никогда не страдал. Ему подумалось, что обсуждать сейчас истинную причину своего визита сюда глупо. Но, ничего стоящего для объяснения в голову не приходило.

Девушка зашла на кухню и присела на край табуретки напротив. На дне ее зрачков плескались усталость, грусть и алкоголь. Но, лицо было спокойным.

Он смотрел на нее и удивлялся почему был так слеп все это время? Она ему нравилась. Не так как Виктория, или другие до нее. С которыми по-большому счету он просто спал. Он выбирал красивое тело, смазливую мордашку и чтобы присутствовали мозги, ну хоть чуть-чуть.

Сейчас, глядя Александре в глаза он понимал, что он хочет ее всю. Не трахнуть, нет, слово даже не произнесенное вслух, пачкало язык. Он хочет ее целиком. Он хочет знать о чем она думает, о чем мечтает, что ее тревожит или наоборот радует. Увидеть утром ее солнечные локоны, раскиданные в беспорядке по подушке.