Лейси. Львёнок, который не вырос - Зульфия Талыбова

Она жаждала правды, но боялась ее. Страх стоял на пороге перед истиной и не давал пройти, а разум ждал, когда из него вытащат причину, что мешала сосуществовать хомо и ее зверьку в дружбе – хозяйка трусила.

Подожду: долго это не продолжится.

Я же проснулась.

Хозяйка

Лето наступило!

Парк преобразился. Он стал намного красивее и напоминал лес. Деревья разрослись, а людей становилось все меньше и меньше.

И вот парк – мой дом. Мне хорошо в нем, и чем дольше я здесь нахожусь, тем более он нереальный и волшебный. Я могу делать, что угодно, и никто не может пройти в мой сад-дом, если я не разрешу.

Здесь летает много певчих птиц. Солнце никогда не гаснет, а небо всегда чистое и безоблачное.

Много-много бабочек разных размеров порхают везде. Самые крохотные, не боясь, усаживаются на мои ресницы, щекоча веки. Тонкие нити паутины парят в воздухе. Нежными прикосновениями они намертво цепляются на мое лицо и руки…

Неужели я проспала осень?!

Нет. Здесь я решаю, когда быть приставучей паутине, что по законам природы летала в сентябре.… А осень я не жду: не хочу, чтобы мир уснул. Я хочу вечно жить в лете, а осень страшная и холодная.

В парке растут цветы. Те, что распускаются в разные месяцы, в моем лете цветут одновременно: одуванчики с подснежниками, васильки с маками, ландыши с ромашками, крокусы с колокольчиками, нарциссы с пионами.

И есть здесь особое место, где я бы хотела почивать вечным сном: моя могила – маленький садик, где цветут махровые подснежники и нарциссы, и розы, розы, розы… белые красные, розовые, только жёлтых нет. Не люблю жёлтые: ядовитые, почти зелёные, не хочу… Но ещё растут яблоня и груша. Когда наступит урожай, плоды будут падать на мою могилу…

Я часто-часто заморгала. Отвлеклась на свои похороны…

Вокруг сада разрослась живая изгородь из шиповника – стена, что обвивала весь парк.

Я решила собрать букет, но заметила необычные цветы. Я наклонилась к одному, чтобы разглядеть диковинку.

Стебелёк был обыкновенный, а лепестки странные. Их было много-много, и я удивилась, как крохотная корзинка сдерживала их. Я сорвала цветок и внимательно осмотрела.

У меня опять случилась галлюцинация. Вместо лепестков на цветке сидели бумажные листья от блокнота с буквами, что я видела ещё весной подо льдом. Опять эти буквы маячили перед глазами. Ужас так резко захватил мое сердце, что я стала задыхаться, как под водой. Я «захлебывалась» воздухом – так тягостно мне стало дышать.

Цветок постепенно уменьшался в ладонях, превратившись в маленький блокнотик. Дышать было нечем, паника нарастала, и в самый ее пик от безысходности и отчаяния, я решилась открыть его.

Я жадно вдохнула, словно кто-то вытащил меня из воды, и стала медленно перелистывать странички. На каждой пестрела буква, обведенная пастой раз десять, не меньше. Тот, кто писал ее очень сильно давил на ручку: каждая буква была такая выпуклая, удивительно, как лист вообще не разорвался с обратной стороны.

Человек, что писал их, был очень обозлен или на грани срыва. Я пролистала блокнотик и прочитала:

Любите меня.

Что это? Последние слова подростка, решившего сброситься с моста?!

Я вновь почувствовала, как невидимая вода наполняла легкие, но закричала, что есть мочи и разорвала блокнот со страшными буквами.

Я бросила обрывки на землю и стала яростно топтаться по ним. После я кричала, словно сумасшедшая и тут же захотела убежать так далеко, где бумажные лепестки не преследовали бы меня.

Я побежала вон из парка, но он все не заканчивался. Я неслась так быстро, что пот катился ручьем, но сад не отступал и даже не менялся. Я топталась на месте! Неужели я мчусь по беговой дорожке?!

Но вот я приблизилась к изгороди из шиповника, облокотилась на нее и все часто-часто дышала, пока не успокоилась. Я не поранила лицо: в моем парке даже у шиповника не было игл.

Я трогала розы и наслаждалась необыкновенным запахом. Тут я замерла и прислушалась: за стеной слышались голоса.

Я стала пробираться сквозь розы, ломая ветви. Показался очень яркий искусственный свет. Неужели я лежу на операционном столе?! Свет постепенно уменьшался. Я окончательно выбралась через цветочную колючую изгородь и огляделась.

Прямо передо мной возвышалась высокая стеклянная стена. Стекло было такое тонкое, что стена казалась прозрачной. Я бы и не увидела ее, если бы не сделала шаг вперёд и не ударилась.

За стеклом был коридор и бледно-зеленые стены. Справа и слева висели какие-то стенды.

– Больничные стенды! – ахнула я и вздрогнула от испуга: где все-таки я нахожусь?!

Белый свет теперь не рябил глаза и я пригляделась.

Свет уменьшился, сосредоточился посередине и потихоньку приближался. Постепенно он угасал, и у него появлялись руки и ноги. Это был человек в белом. Он подходил все ближе и вот тесно приблизился к стене.

Он стоял в нескольких сантиметрах от меня, но словно не видел. Я дотронулась рукой до стекла. Человек сделал то же самое с противоположной стороны. Наши кисти встретились. Мне казалось, что я по-настоящему дотронулась до него.

Я поглядела в его глаза и заметила живой интерес, сочувствие и неподдельную грусть. Мне показалось, что он знал, о чем просили люди на моих рисунках. Может, он расскажет мне? Для этого мне нужно выбраться из сада, но что там за стеклом? Я боюсь реальности, а в моем саду всегда солнце, лето и цветы, которые я хочу. И даже те жуткие лепестки теперь не пугали, как то, что снаружи. Лучше я останусь здесь.

Но карие волчьи глаза человека в белом не отпускали меня.

Я положила руку себе на грудь. С недавнего дня я придумала, что внутри нее поселился плюшевый мурлыка. Прямо сейчас он бесился от восторга: ему понравился человек. Но я, мысленно погладив своего пушистика, отступила и побрела назад.

Я не хочу в реальность.

Осень

Хозяйка

Я зашла в сад, и мысли о жутких цветах уже не беспокоили меня.

Паутины стало ещё больше, она летала повсюду, лезла в лицо и рот. Постепенно мое лето исчезало. Цветы завяли, а листья на деревьях пожелтели. Красно-оранжевые плоды шиповника гроздьями висели на неколючих ветвях. Только они и были видны, кустарники же стояли совсем голые. За ними едва виднелась стеклянная стена, за которой иногда мелькала волчья походка человека в белом.

Я села на скамейку.

Подул холодный ветерок и принес кучу ярких листьев прямо к моим ногам.

Я опустила голову и стала их рассматривать, разгребая руками. Я почти добралась до земли. Может, там и хранился мой клад? О чем просили персонажи моих картин?

Пальцы обожгло, словно в сухих листьях залежалась крапива: они вновь улеглись передо мной – бумажные листья от блокнота.

Я смело, с вызовом глядела на