Сочинения. Том 2 - Александр Строганов

И какой же это будет человек?

На первом этапе это будет человек, то, что нынче называется себе на уме.

Куда деваться? Мы умнеем из года в год. Многим из тех, кого прежде можно было провести на мякине, нынче палец в рот не клади.

Простодыр, олухов и бессребреников становится все меньше.

Последняя рубашка всегда при себе.

Руки тщательно вымыты.

Копейка – на страже.

Чужие пальцы откушены.

Человек будущего – сам по себе, собой доволен и других оценивает по степени их полезности для себя. Стало быть, на пустые разговоры и подобные моим пустые рассуждения времени тратить не будет.

Дом – полная чаша, двери закрыты наглухо. Шторы, пожалуй, тоже. Ибо всякое шевеление во дворе бесцельно и бесперспективно.

Кстати, не исключено, что и само шевеление во дворе со временем прекратится.

Это закономерно.

И в этом нет ничего предосудительного.

И только потом, по прошествии веков…

Когда, наконец, впервые (подчеркиваю, впервые, ибо это совсем новое, невиданное качество) … когда впервые человек (будущего) испытает, насыщение (трудно поверить? согласен) … так вот, на втором этапе, когда человек будущего накушается, он (внимание) … возлюбит ближнего!

Всем сердцем, всей иссохшей и растрепанной в ветошь душой своей.

И в глазах его займется разум.

Вы скажете, как же? что же? у современного человека в глазах безумие разве?

Отвечаю – да!

В сравнении со взглядом человека будущего, взгляд современного человека несет оттенок… не безумия, нет, скорее глупости.

Трудно объяснить, конечно. Здесь, как говорят ученые, нам потребуется сравнительный анализ.

Хорошо.

Попробуем сравнить взгляд ламы и электрической лампочки.

«Лама и лампочка». Неплохое название для басни.

«Гога и Магога», «Гоголь и Моголь».

Между прочим, я знавал одного детского врача с фамилией Гоголь. Он тоже был великим гурманом.

Ах, Гоголь, Гоголь! Ну что, скажите на милость, сталось бы со всеми нами теперь, когда бы гений Гоголя в свое время не обнаружил, не узнал, не обозначил бы Чичикова, и не прочертил бы захватывающую дух траекторию его тлеющей брички?!

Ах, Гоголь, Гоголь! Обожаемый! Так бы схватился за зеленые фалды и вылетел вместе с ним в трубу!

Как видите, я большой придумщик.

Что не мешает быть созерцателем.

Немного Чичикова, немного Гоголя – вот вам и едок куриной шеи.

Волшебник на отдыхе.

Подле печной топки.

***

Знал я одного беспричинного человека, по имени Федор Иванович Воробушек.

По работе мне нужно было забрать у него какие-то документы… он, кажется, был болен, уже не помню точно… одним словом, я оказался у него дома.

Такая ничем не примечательная квартира, даже и описывать ее лень.

Помню, хозяин в дырявом китайском халате с мертвыми птицами проводил меня на кухню, предложил чуть теплого, попахивающего тленом чая, уселся напротив и принялся рассматривать нечто чуть выше и позади меня.

Диалог наш выглядел следующим образом:

– Федор Иванович, я к вам, собственно, за документами

– Да, да.

Пауза

– Федор Иванович, я к вам за документами.

– Да я понял.

Пауза.

– Федор Иванович, мне бы документы у вас получить.

– Документы, да.

Пауза.

– Федор Иванович…

– Конечно, конечно.

Пауза

– Послушайте, а почему бы вам не выпрыгнуть в окно?

– В окно?

– В окно, Федор Иванович.

Воробушек мой поднялся, неспешно подошел к окну, отворил его и…

Позже я узнал, что он остался жив, только сломал руку и четыре ребра.

Прибывшему врачу Федор Иванович сообщил, что мыл окно и упал случайно.

Разве не находите вы в этой истории примет героизма? Притом, обоюдного героизма. Как с его, так и с моей стороны.

***

И все же, и все же…

***

Тщусь убедить себя и заявляю вслух, что ничего особенного о себе не воображаю, что мне безразлично мое положение в собственном самосознании и глазах окружающих, что я готов довольствоваться малым и не мечтаю ни о чем этаком.

Что же, в известной степени я действительно не воображаю о себе ничего особенного. В известной степени мне безразлично мое положение в собственном самосознании и глазах окружающих.

Наверное.

Я готов довольствоваться малым и не мечтаю ни о чем этаком.

Наверное.

Но так ли это в объективной реальности?

И что это – объективная реальность?

То, что я ничего особенного о себе не воображаю, то, что мне безразлично мое положение в собственном самосознании и глазах окружающих, то, что я готов довольствоваться малым и не мечтаю ни о чем этаком, разве это и есть объективная реальность?

Вряд ли.

Что же, в таком случае?

Ничего.

Вынужден констатировать: без Гипербореи я – ничто.

Как не прискорбно.

***

Бессмертие – вот хрустальная мечта человечества.

Сдается мне, что фразочки типа проклятущего memento mori и простонародного все там будем – настоящий метафизический яд, что медленно ведет индивидуума к кажущемуся вполне логичным концу жизни.

Под концом жизни я подразумеваю то непредсказуемое неуправляемое несчастье, или (если не верить в Бога) счастье, когда, подобно чертику из табакерки, выскакивает рак или грудная жаба или, леший знает, кто еще.

Не знаю, как насчет бессмертия, но двести – двести пятьдесят лет жизни, по моим подсчетам, в будущем гарантированы. Сбудется мечта великого Павлова!

Видите, как получается?

А дальше?

А дальше, как говорится, если стоите, присядьте.

Не знаю, о чем еще мечтал великий Павлов, об этом никто кроме него не знает, а самого физиолога, к всеобщему огорчению, уже нет в живых.

Беру на себя смелость утверждать, что Ивана Петровича, как человека острого и современного, наряду с собаками, заботила проблема микробов и их, вроде бы, незаслуженного могущества.

Думаю, что Иван Петрович так и не нашел решения этой проблемы, подтверждением чего является произнесенная им незадолго до смерти фраза – Не такой я дурак, чтобы не верить в Бога…

На мой взгляд, верующих людей намного меньше, чем кажется, но значительно больше, нежели есть на самом деле.

Одним словом и фигурально выражаясь, условное письмо корифея потомкам осталось недописанным, а главная сказка, соответственно, недосказанной.

Ну, что же? пусть письмо, как говорится, и обрывается на полуслове, отвечать все же надо.

Лучше, как говорится, поздно, чем никогда.

Миру, как говорится, мир, а старику – радость.

К слову, Павлов кормил своих собачек карамелью, оттуда и пошло – собачья радость.

Ну, что же? Письмо? Письмо.

Дорогой Иван Петрович, нас ждут эпохальные перемены!

Дорогой Иван Петрович, с радостью и трепетом сообщаю Вам – ждать осталось совсем недолго.

Дорогой Иван Петрович, с радостью и трепетом сообщаю Вам – в недалеком будущем, ждать осталось совсем недолго, бесконечное и, если согласиться с Ламарком (а как с ним не согласиться?) незаслуженное могущество микробов перейдет к человеку. Самих же микробов же, созданий вредных и вредоносных, не станет вовсе.

Да, да, да.

Это – аксиома, поскольку закон сохранения энергии никто не отменял.

Сам замечательный закон претерпит развитие, в результате чего не только энергия, но и само естество сможет путешествовать от субъекта к субъекту.

Таким образом, человек со временем и внешне приобретет черты микроба, существа еще недавно предельно жизнеспособного, если не сказать совершенного. При этом глаза, взор, точнее, ощущение, что на вас смотрит нечто чрезвычайно осмысленное, останется.

Больше ничего.

А больше ничего и не требуется

Совершенство – в простоте. К этой незамысловатой истине на исходе лет приходит всякий просвещенный человек, если ему удается еще при жизни перешагнуть рубеж зрелости.

Напрашивается еще один вариант, где акцент несколько меняется, но звук делается более чистым: к этой незамысловатой истине приходит всякий просвещенный человек, если ему удается при жизни перешагнуть.

И тот, и другой вариант имеет право на существование.

Точнее так: и тот, и другой вариант уже существует.

На этом эволюцию, о которой так долго говорили ученые, и Вы в их числе, можно будет объявить завершенной, а Вас поздравить с убедительной победой первой сигнальной системы над законами Паркинсона и теорией падающего бутерброда.