Волшебница Колдовского мира - Андре Нортон

Я слышала, как разговаривали мои товарищи, но их слова проходили мимо моих ушей, сливаясь в успокаивающий монотонный гул, и я задремала, потому что уставшее натруженное тело не могло больше бороться со сном. Все мои страхи как бы улетучились, и я не была больше Каттеей, постоянно опасавшейся стать жертвой врага, а была просто бездумным телом, нуждавшемся в отдыхе.

Я видела сон; и не тот сон-кошмар, от которого просыпалась с криком ужаса, но столь же живой, если не больше. Я видела, как лежу со своими спутниками под этим одеялом и с каким-то ленивым удовлетворением слушаю грохот бури, чувствуя себя в полной безопасности в окружении защитников.

И во сне я увидела наш путь — в завихрениях бури появился серебряный светящийся луч, и завис прямо над нашими скучившимися телами. Во сне я знала, что именно этот путь искал мой разум. Однако я не считала его продиктованным злом — просто мой мозг слишком долго находился под чужой властью. Конец этого серебряного луча или нити раскачивался, пока не застыл надо мной.

Тут я в первый раз почувствовала какую-то опасность. И когда я призвала всю свою небольшую защиту, которую имела, луч исчез, и я проснулась. Вокруг всё было точно так же, как и во сне — все мы лежали под одеялом, а над нами бушевала буря.

Я ничего не рассказала своим братьям, потому что мой сон не принёс бы пользы, он только мешал бы им в опасных горах. Я решила, что если почувствую прикосновение настоящего Зла, то отвяжусь от спасательной верёвки и, бросившись в пропасть, положу конец всем проблемам, лишь бы не потянуть за собой других.

Мы провели в этом месте остаток дня и ночь. На следующее утро туч уже не было. Вранг высоко взлетел и, вернувшись, сообщил, что буря кончилась, и всё спокойно. И мы пошли.

Теперь уже не было ступеней. Мы ползком взбирались по утёсам, шли по гребням. Валмонд всё время так внимательно следил за вершинами над нами, что это угнетающе действовало на нас, по крайней мере на меня, хотя я и не была уверена, что он боится чего-то ещё, кроме лавины.

В середине дня мы нашли более широкий выступ, чем тот, по которому шли раньше, и присели на нём перекусить. Валмонд сообщил, что мы теперь уже недалеко от прохода, и, воз можно, часа через два всё худшее останется позади. Спустившись со склона, мы повернём на восток. Так что мы с некоторым облегчением жевали лепёшки и потягивали из фляжек напиток Долины.

Мы прошли через перевал за время, указанное Валмондом, и вышли на ведущую вниз тропу, показавшуюся нам несравненно более лёгкой, чем тот путь, который мы проделали. Здесь проводник объявил остановку. Он проверил верёвки и сказал, что их надо подтянуть. Мы ожидали, пока он рылся в мешке. Вот тогда-то и произошло то, чего он боялся.

Я услышала только рёв и инстинктивно откинулась назад, а потом покатилась, засыпанная снегом, и больше уже ничего не помню.

Было темно и холодно, и на мне лежал тяжкий груз. Когда я полубессознательно попыталась освободиться от этой тяжести, оказалось, что я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Были свободны только голова, шея и одно плечо, а лежала я лицом кверху. Кругом была тьма. Что же случилось? Мы только что стояли у склона горы, чуть ниже перевала, и вдруг я замурована! Мой затуманенный разум не мог связать всё это вместе.

Я снова попыталась высвободить руку, плечо которой было свободно. С большим трудом мне это удалось. Теперь я смогла ощупать пространство над головой. Мои полуонемевшие пальцы больно ударились обо что-то твёрдое и скользкое. Я ничего не видела в непроглядном мраке, а осязание мало что прояснило — только то, что сама я захоронена в снегу, а рука, плечо и голова находятся в небольшой пещерке — углублении скалы. Только это и спасло меня, и я не задохнулась под снегом, огромный пласт которого навалился на всё остальное моё тело.

Я не могла смириться с этим пленом и в панике начала раскапывать снег освободившейся рукой. Я отбрасывала его горстью, а он снова падал мне на лицо. Наконец я поняла, что готовлю себе ту судьбу, от которой меня спас скальный карман. И начала работать более методично, стараясь сталкивать снег вниз, но убедилась, что погребена очень надёжно. Мои старания не оказывали на снежную ловушку никакого воздействия.

Наконец, измученная и вспотевшая, я затихла, тяжело дыша, и постаралась обуздать страх, который подтолкнул меня на эту бесполезную работу. Наверное, всё-таки, это была лавина. Она смахнула нас со склона, а меня засыпала. Другие, может, уже копают снег в поисках меня. А может быть, они все… Нет, я решительно отогнала подобную мысль. Я не смела подумать, что такая удача, как скальный карман, спасла меня одну. Я должна думать, что и все остальные живы. Вот когда я горько пожалела о своём утраченном даре общения с братьями и о своей магии, которая тоже была потеряна мною. Но может быть…

Я закрыла глаза и попыталась настроить свой мозг, как это бывало раньше, чтобы найти Кайлана и Кимока, стать с ними одним существом.

Но появилось такое ощущение, будто я смотрела на манускрипт, на ясно написанные слова незнакомого языка и не могла их прочесть, даже зная, что от этого зависит моя жизнь.

Жизнь или смерть…

Допустим, братья и все остальные остались живы. Допустим, что для них будет лучше, если они не найдут меня. Да только в каждом из нас есть некая упрямая искра жизни. Она не позволит мне покорно отказаться от борьбы за жизнь. Я считала, что могла сама столкнуть себя в ничто, если бы это потребовалось для братьев, и вот теперь задумалась, не сделать ли это.

Я вновь попыталась сосредоточиться только на своих братьях, на необходимости поговорить с ними мысленно. Если бы я могла сузить этот луч до одного человека, я выбрала бы Кимока, потому что он всегда был мне ближе. Я мысленно рисовала себе его милое лицо, направляла каждую каплю энергии, чтобы коснуться его мозга. Всё бесполезно.

По моему телу пробежал холод — и не от снега, навалившегося на меня. Кимок… Могло ли так быть, что я пыталась коснуться уже ушедшего из жизни? Тогда Кайлан. Я начала вырисовывать лицо моего другого брата. Я искала его мозг, но тоже напрасно.

— Всё дело в упадке моей Силы, — говорила я себе, — а не в том, что их нет в живых. Я сейчас докажу это. — Я стала думать о Валмонде, затем о Рокнаре. Ничего.

Вранг! Ну конечно, вранга не коснулось наше бедствие! Во мне впервые вспыхнула надежда, искра надежды. Почему бы не попробовать добраться до мозга вранга? Правда, у этого существа мозг устроен совершенно иначе — удастся ли мне контакт, если он не удался с людьми? Я начала искать вранга.

В моём воображении появилось изображение красной головы, поворачивающейся на теле с серо-голубым оперением. Я коснулась его! Я нашла полосу мысли, не принадлежавшей человеку! Конечно, это вранг! Я закричала вслух, и в этом маленьком кармане звук моего голоса показался оглушительным.