В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942 - Анатолий Владимирович Дарков

в чудесной природе на опушке молодого лиственного леса. С опушки открывался вид на поля, леса и деревни Смоленщины. Ландшафт украшался небольшими пологими холмами. Яркая зелень лесов и полей, бездонное с одиночными, как бы застывшими, облаками небо, непривычная тишина природы – все это успокаивало и как бы гнало мысли о войне. Но мы не забывали ни на минуту, зачем мы находимся здесь, мы спешили выполнить свои задачи, думали о том, что, может быть, здесь мы или другие будем сражаться с немцами. Может быть, этот чудесный уголок русской земли станет местом, где прольется человеческая кровь. От этих мыслей становилось тревожно на душе.

В обед нас кормили какой-то кашей. Это была первая горячая пища с тех пор, как мы покинули Москву. Во второй половине дня мы продолжили свою работу. Все без исключения работали быстро и напряженно; преподаватели уступали плотникам только в сноровке.

Когда мы вернулись с работы, нам во взвод выдали несколько польских винтовок с патронами. Теперь у нас вместе с СВТ было уже пять или шесть винтовок. Ночь прошла спокойно. Утром мы пошли на работу, как и накануне. Часов в 10 утра мы стали слышать артиллерийскую стрельбу, которая доносилась с запада. Все стали спрашивать, что это за стрельба. Нам ответили, что это маневры. Но стрельба эта совсем не походила на стрельбу при маневрах. Ко мне подошел боец Соленов и сказал: «Взводный, это не учебная стрельба. Я прослужил всю империалистическую и Гражданскую войны и говорю, что это стрельба не учебная, это немцы стреляют, знаю их повадки».

Мы еще активнее принялись за работу. Окопы были уже готовы, колья для проволоки были вбиты там, где им надлежало быть, но проволоки не было. Стрельба, которую мы услышали 15 или 16 июля, то стихала, то совсем прекращалась. Была она от нас, как говорили люди, бывавшие раньше на войне, верстах в пятнадцати – двадцати. Слышалась эта стрельба с юго-запада, где, как мы теперь знали, находился городок Ельня.

После работы мы разошлись по своим шалашам, завязались разговоры о доме, о том, как живут сейчас наши родные и близкие, как Москва, бомбят ли ее, как писать домой письма, какой у нас адрес, а вскоре все, кроме дневального, улеглись спать.

Около полуночи меня разбудил дневальный и передал приказание командира полка срочно явиться к нему. С трудом в темноте нашел палатку командира. Каждый входивший докладывал о приходе и садился на указанное место. Разговоров не было, чувствовалась какая-то напряженность.

Когда собрались все, командир полка сказал (эти слова хорошо сохранились в моей памяти): «Стрельба, которую вы слышали днем, – не учебная стрельба. Это бои с немецким десантом, который немцы высадили с самолетов в районе города Ельня. Десант, по данным нашего командования, хорошо вооружен, многочислен и имеет легкие танки. Сейчас наш полк займет те окопы, которые мы рыли, и будем бить немецких захватчиков».

Наступила еще тишина, которую нарушил командир одного из наших батальонов, сказав: «Чем мы будем бить немцев? Лопатами? Обидно ведь!» Командир полка ответил: «Будем бить лопатами, но своей земли не сдадим». – «Есть бить лопатами», – ответил командир батальона мрачно и решительно.

Для занятия боевой позиции было приказано выстроить подразделения полка на дороге, по которой несколько дней назад мы пришли на это место. Бойцам говорить о цели построения было не приказано, это должен был сделать сам командир полка.

Через десять минут весь полк был построен на дороге. В тиши ночи трудно было представить, что здесь стояло более полутора тысяч человек, – так тихо строились люди. Временами раздавались приглушенные команды, и только шум шагов показывал, что здесь много людей. Вместо того чтобы вести нас в сторону окопов, нас повернули на восток, и была отдана команда: «Повзводно шагом марш!» Только потом я узнал, что в последний момент пришло приказание не занимать оборону, а отойти к востоку.

Из состава дивизии было выбрано около трехсот человек под командованием кадрового капитана. Они-то и были направлены навстречу немецкому десанту. Насколько мне известно, большинство из них погибли в бою с сильным, хорошо вооруженным противником, но действия этого отряда сыграли большую роль в остановке продвижения немецко-фашистского десанта. (Уже после войны я узнал, что это был не десант, а передовые части немецко-фашистской армии.) Бой этого отряда с немецко-фашистским десантом, насколько мне известно, был первым боевым эпизодом в истории 6-й дивизии народного ополчения Дзержинского района города Москвы. Командир отряда остался жив. В соответствии с духом того времени он был обвинен в неудаче боя. Знаю, что он долго находился под арестом и следствием в штабе дивизии. Дальнейшая судьба этого человека мне неизвестна.

После получения приказания на марш наш полк, а вместе с ним и вся дивизия, шли по проселочным дорогам обратно к Дорогобужу. Шли мы остаток ночи, весь следующий день и только в 3 часа ночи, то есть после 27 часов непрерывного пути, остановились около деревни Немерезь. Путь этот был очень тяжел, пищи мы не получали, остановки были очень короткими, днем было жарко. Шли мы на восток, это было обидно. Но вот привал: гудят усталые ноги, плечи ноют от лямок рюкзака. Я начинаю завидовать орехово-зуевцам, у каждого из которых за плечами лишь маленький мешок весом в два-три килограмма, не более.

На привале нам привезли прямо из Москвы пищу, которая состояла из хлеба и маринованных селедок, сыра, сгущенного молока и белых булок. В этом месте мы пробыли всего несколько часов и уже во второй половине дня пошли обратно, то есть на запад почти по тем же дорогам, по которым пришли к Немерезь. Путь на запад был медленнее; мы проходили в сутки километров по пятнадцать. Через два дня пути мы дошли до местечек, расположенных западнее города Дорогобужа. В деревнях мы не останавливались, избегая заходить в них. Ночевали всегда там, где заставала нас ночь. Постелью нам иногда служил ельник, в лучшем случае – пучок сена, обычно же ложились на землю. По утрам от холода и от ходьбы у меня болели суставы ног, но днем мы были все бодры и молча шагали на запад.

Где-то в районе деревни Березняки наш полк остановился на один-два дня. Здесь нам выдали винтовки на всех бойцов. Теперь мы были полностью вооружены. Когда мы стояли под Березняками, наш взвод получил боевое задание: по данным нашей разведки стало известно, что немцы будут двигаться по большой проселочной дороге, которая проходит через деревню Барсуки, командование дивизии решило поставить заслон на этой дороге около