Лобовое столкновение - Андрей Троицкий

Перед уходом Вадик вытащил из шкафа пару спортивных костюмов, почти новых, несколько раз надеванных, к таким он пристреливался в магазине, но все денег не хватало. Еще захватил кроссовки «Пума», кожаную куртку, пару толстовок и свитер. Все вещи первоклассные, фирменные, а не та вьетнамская левотень, которой завалены столичные барахолки. Проблема в том, что толстовки и свитер с горем пополам носить можно, а вот спортивные костюмы велики Вадику, болтаются на нем, как на вешалке. И по росту совсем не то. Штаны топорщатся гармошкой, висят мешком на заднице, а рукава курток закрывают ладони. Конечно, отхватив такие бабки, вещи можно было и не трогать. Но, с другой стороны, зачем оставлять добро, если пропажу все равно спишут на местное жулье. Ведь шмотки — те же деньги. На родине их можно выгодно обменять на что-то путное или толкнуть через комиссионку.

Чтобы сэкономить время, в общежитие решили не заворачивать. Термос, кипятильник и негодные тряпки пусть достанутся новым постояльцам. На остановке тетя Тоня все вытирала платком мокрый нос и горестно вздыхала, будто не вытащила самый счастливый в жизни, лотерейный билет, а возвратилась с поминок дорогого человека. Автобус подошел не скоро, Вадик, потеряв терпение, уже приготовился тормозить левака.

Беда стряслась, когда Вадик задержался на десять минут возле обменника у Киевского вокзала. Разбив сто баксов, он свернул в сторону рынка. Двоюродный брат просил привезти из Москвы мягкую игрушку для младшей дочери. Какого-нибудь прикольного тигренка, слоника или в крайнем случае собачку. В Москве такого добра навалом, а вот в Прилуках с фонарями не найдешь. И цены здесь божеские.

Вадим, пробиваясь через встречный поток пешеходов, шагал к рынку и думал о том, что скоро навсегда уберется из этого города, который в душе ненавидел и презирал. Беспокоиться не о чем и торопиться некуда. Тетя Тоня, запив желудевым кофе буфетные пирожки, устроилась на скамье зала ожиданий и, натянув на глаза косынку, задремала. До поезда еще добрых три часа с лишком, билеты в кармане, спортивная сумка в руке, а рюкзак на плече.

Буквально в ста метрах от торговых рядов Вадима остановил наряд милиции. Прапорщик, мордастый краснощекий парень, которого, судя по тупой роже, недавно отчислили из милицейской школы за неуспеваемость и пьянство, долго вертел в руках паспорт гражданина Украины, слюнявя палец, переворачивал страницы, мусолил билет на поезд. И все оглядывался на младшего сержанта. Кажется, менты соображали и не могли сообразить, к чему придраться, чтобы доставить этого субъекта в линейное отделение.

— Что у вас в рюкзаке и сумке? — спросил прапор.

— Кое-какие шмотки в Москве прикупил, — без запинки соврал Вадим. — На рынке.

— Что еще? Что кроме шмоток?

— Ничего. Только тряпки и кожаная куртка.

— Хорошо, — кивнул мент. — Пройдемте с нами. В отделение.

— Но почему? — искренне удивился Вадим. — Если вы мне не верите, я открою сумку и рюкзак. Сами посмотрите.

— По закону не имеем права проверять вещи на улице, — прапорщик сунул документы во внутренний карман бушлата. — Вперед, гражданин Супрунец.

В отделении чемодан и поклажу пассажира с Украины оставили на большом столе в помещении дежурной части и, кажется, даже не прикоснулись к сумке и рюкзаку, «молний» не открыли. О существовании Вадима забыли, едва заперли его в клетку. Здесь на жесткой скамье дремала местная потаскушка с подбитым глазом и подросток лет пятнадцати, не находя себе занятия, то бродил из угла в угол, то останавливался и принимался клянчить сигареты.

— Да отвяжись ты, — морщился Вадим. — У ментов попроси.

Дверь в дежурную часть была распахнута настежь. Слышались веселые голоса, смех. Вадим напряженно прислушивался к разговорам, но не мог разобрать слов. Через четверть часа перед решеткой появился дежурный офицер. Он, ни о чем не спрашивая, долго разглядывал физиономию Вадима, переводил взгляд на лист плотной бумаги, который держал в руке. На листке был напечатан чей-то портрет. Наконец, пожав плечами и хмыкнув, капитан потопал обратно в дежурку.

Вадим догадался, что задержали его не случайно. Скорее всего прапорщик, остановивший его возле рынка, решил, что пассажир похож на объявленного в розыск бандюгана или, бери выше, террориста. Окончательно потеряв терпение, Вадим стал дергать дверь клетки, сваренную из арматурных прутьев, греметь замком позвать офицера. В душе он надеялся, что недоразумение скоро разрешится и он еще успеет на поезд.

Капитан вышел из двери дежурной части, остановившись перед клеткой, сказал:

— Слушайте, гражданин, чем тише вы будете себя вести, тем скорее отсюда выйдете. Понятно?

— Я не вор и не убийца. Я всего лишь маляр. И возвращаюсь на родину.

— Я тоже возвращаюсь на родину, — капитан зевнул. — И все никак.

— Но у меня поезд…

— У меня тоже поезд, — ответил мент и ушел.

Подросток засмеялся. Потаскушка проснулась, плюнула на пол и попросила сигарету. Вадим постарался успокоиться. Все наладится, менты вспомнят о нем и отпустят на все четыре. И правда, не прошло и пяти минут, как клетку открыли, старый знакомый прапорщик приказал Вадиму выйти, забрать из дежурки вещи и следовать за ним. Задержанного вывели через заднее крыльцо, засунули в канареечный «газик» и повезли неизвестно куда. Но ехали недолго.

Выгрузились у трехэтажного здания ОВД, похожего на среднюю школу, в дежурке снова отобрали вещи, спустили в полуподвал и без всяких объяснений засунули в пустую камеру в конце коридора. Дверь захлопнулась. Присев на деревянный настил, Вадим стал взвешивать шансы. Получалось пятьдесят на пятьдесят. Перетряхнут сумку вверх дном — возможны большие неприятности, побрезгуют копаться в тряпках немытого маляра — все обойдется. Не прошло и часа, как задержанного выдернули из камеры, через коридоры и лестницы провели в следственный кабинет на втором этаже.

К месту ночевки дальнобойщиков, в голую низину возле шоссе, подъехали, когда совсем стемнело. В свете горящего костра можно было разглядеть несколько КамАЗов с прицепами, стоящих на приколе. Чуть поодаль два строительных вагончика, снятых с колес. На свободном месте в землю врыто четыре столба, над которыми натянут брезентовый тент.

Костян, сидевший за рулем, включил фары дальнего света и нетерпеливо посигналил. Показавшийся на свету Тормозной замахал руками.

— С-сейчас деньги принесем, — и обратился к Хриплому: — Чего расселся, пошли.

Хриплый и Тормозной двинули мимо бытовок и костра, протопали вдоль самодельных скамеек и длинного стола, сбитого из неструганых досок и освещенного тусклым желтоватым светом переносной лампы. Здесь ужинали строители, занятые на прокладке газопровода у ближайшего поселка, несколько водителей, пара потаскушек, подрабатывающих на трассе. Народ в основном чужой, малознакомый. Ужинали чем Бог послал — на столе банка скукоженных соленых помидоров, пара жестянок с рыбными консервами, сардельки, разогретые на огне. В пластиковых тарелках кусочки подгоревшего мяса, сдобренные томатным соусом, несколько бутылок водки. Строители гомонили, не слушая друг друга, шалава в красной куртке ржала без остановки, будто ей черти пятки щекотали. Водители, уже хорошо налитые, тоже что-то орали, стремясь перекричать друг друга.

Надвинув козырек кожаной кепки на глаза, Хриплый мрачнел, хмурился, иногда ладонью поглаживал грудь, проверяя, не сломаны ли ребра. Но характерного хруста, острой боли не было. Возле той кафешки Димон от души приложил его ботинком, в кураже совсем пришибить мог. Хриплый думал о том, что самое страшное, что могло с ним произойти несколько часов назад, не произошло. Бог миловал, пожалел. А вот перспектива заплатить каким-то залетным архаровцам деньги за то, что они спасли от местных беспредельщиков его самого и товар в фурах, почему-то не грела душу. Как этот костер в ночи. Триста баксов… Деньги немалые. И если уж до конца разобраться, оказанная услуга на такие бабки не тянет.

— Нормально доехали? — спросил экспедитор, дородный дядька, сидевший с непокрытой головой, будто холод и злой ветер ему нипочем. — Думал, вы только к утру дотащитесь.

— Доехали-то нормально, — ответил Хриплый и многозначительно откашлялся в кулак. — Можно так сказать: нормально.

— Н-но надо триста баксов, — добавил Тормозной.

— Кому? И за какие еще заслуги? — удивился экспедитор, потирая ладонью дубленую морду. — А?

— Да там бандиты на нас наехали, — ответил Хриплый. — Чуть товар не сгрузили.

— Р-ребята выручили, надо заплатить, — пояснил Тормозной.

— Тоже бандюки. — Хриплый неожиданно рубанул ладонью воздух. — Бандюки натуральные.

— Да что я тебе, триста баксов высру? — усмехнулся экспедитор.

— Тихо, тихо, здесь дамы, — кто-то из строителей обнял за плечи шалашовку в красной куртке. Баба засмеялась.