Дочь Тора - Эдмонд Гамильтон

— Какой дьявол принес его сюда, — пробормотал с ненавистью Фаллон. — Я ведь не сплю? Так или иначе, но он реален.

— Дочь Тора! — произнес Хелверсон. — Я говорил тебе, что это была она!

Фаллон нетерпеливо последовал за норвежцем, почтительно смотря глазами на девушку, которая сидела на возвышении, на черном мраморном кресле.

Он затрепетал, как от удара материальной силы. Вся мысль о его ненавистнике была отметена шумом эмоций. Его первая мысль была такой, что эта девушка, которая смотрела вниз на него, является богиней.

Теперь она не носила яркую тунику, которая на ней была как на лидере диких валькирий. Почти единственным предметом ее одежды был короткий черный киртль, украшенный драгоценными камнями пояс и высокие сандалии из мягкой кожи. Ее единственным верхним предметом одежды были длинные волосы, которые опадали как поток золотого пламени вокруг ее высокой, белой груди. Странный, сверкающий свет, казалось, исходил от ее тела.

Это была неземная, динамическая красота лица, которая уставилась на Фаллона.

Королевская красота точеных особенностей тела, сладкие красные губу противопоставлялись структуре глаз, синий пристальный взгляд которых встретил его как удар меча. Ясная лазурь в той глубине глаз, в которых постоянно вспыхивали и играли крошечные молнии, держали его загипнотизированным.

Низкий рык отвлек его от созерцания. Около мраморной плиты кресла дочери Тора сидела белая рысь. Животное было нетрадиционно огромно для его вида. И оно показывало клыки и когти, когда ее зеленый взгляд блуждал по американцу.

Голос Бринхилд отдал нетерпеливую, серебряную команду животному.

— Тихо!

Рысь покорно улеглась позади ее на живот, но продолжала впиваться взглядом в Фаллона.

Глаза Бринхилд осмотрели высокую, худощавую фигуру Фаллона, его темные волосы, остановились на нетерпеливом, массивном лице Хелверсона, и затем вновь вернулись к американцу.

— Вы темный, и не похожи на одного из нашей северной расы, — обратилась она к Фаллону с размышляющим интересом. — Как Ваше имя?

— Фаллон, — ответил он ей.

Бринхилд повторила имя, ее сладко-красная форма губ выговаривала его странно.

Внезапно она спросила:

— Почему Вы и этот другой чужеземец, боролись в ущелье?

Фаллон испепелил взглядом Хейзинга.

— Он наш враг. Наши народы находятся в состоянии войны.

Результат его утверждения поразил его. Вспышка осветила синие глаза Бринхилд.

И от высоких вождей сонма богов донесся хор нетерпеливых и взволнованных восклицаний.

— Война? — вскричал жестокоглазый Тир. — Война снова в Нортленде? Вы принесли хорошие новости, чужеземец!

Ропот ликующего согласия прибыл от других вождей сонма богов. Факт войны во Внешнем мире, казалось, порадовал их, как зов трубы.

— Очень долго внешние народы дремали в мягком, жирном мире, — объявила Бринхилд. — Расскажите мне об этом войне, незнакомец.

Фаллон обвиняюще указал на Виктора Хейзинга.

— Его люди, немцы, начали войну. Они вторглись в Нортленд и его люди подверглись нападению без причины. А мои собственные отдаленные страны стремятся помочь сопротивляющимся норвежским защитникам.

Хейзинг шагнул вперед, говоря торопливо для слушающей дочери Тора.

— Это не так, принцесса! — начал отрицать нацист. — Мои люди пришли на север, к своим кузенам по крови — норвежцам. Мы вошли в Нортленд только чтобы защитить наших норвежских друзей от выродков-чужеземцев, которые используют их как инструменты в своих собственных целях.

Хелверсон издал рев гнева.

— Немецкая ложь! Мы, норвежцы, не желали никакой их «защиты»!

Фаллон заговорил искренне с девушкой, блестящие синие глаза которой перемещались по их лицам в течение этого горячего спора.

— Действительно ли возможно оставить эту долину? — спросил Фаллон. — У меня есть информация, которая поможет моим людям вышвырнуть захватчиков из Нортленда, если я смогу передать ее им.

Он напряженно ждал ответа. И, несмотря на все, полагал, что он и Хелверсон уже действительно мертвы. Если бы они не умерли, то это усилило бы тайну этих неземных древних легенд о богах. Но это также означало, что он обязан сбежать из этого странного места, и предоставить свою информацию командованию.

Бринхилд заговорила решительно.

— Вы не можете оставить долину Асгард, чужеземец. По крайней мере, только когда мы изучим всю правду об этой войне, о которой Вы говорите.

Она размышляла, ее подбородок поглаживала белая рука.

— Мы, сонм богов, устали от мира. Теперь, когда война снова пришла в Нортленд, мы еще раз познаем радость сражения!

Электрическая вспышка снова появилась в ее глазах, мимолетная, дикая, жестокая, как неприрученный дух.

Фаллон шагнул.

— Но я должен выбраться отсюда и вернуться к моим собственным людям!

Синий пристальный взгляд Бринхилд резко потемнел. Ее серебряный голос зазвенел.

— Никто здесь в Асгарде не скажет дочери Тора «должен», чужеземец!

Хелверсон ущипнул за рукав Фаллона и прошептал отчаянно:

— Не возмущайте богиню!

Бринхилд надменно продолжила:

— Теперь я не часто езжу далеко за внешний снег с моими валькириями-слугами.

Это наша традиция, когда мы делаем так, чтобы вернуть раненных мужчин.

Случалось, находили и давали им жизнь здесь. Но ни один из них не оставлял эту долину после этого!

Виктор Хейзинг наградил Фаллона ядовитой улыбкой, когда понял, что молодой американец не сможет выбраться далеко с его информацией. Триумф этой улыбки привел Фаллона в бешенство. Он занервничал. Так или иначе, но он должен выбраться из этой таинственной долины древних богов. Судьба союзнического нападения на Нарвик зависела от этого.

Его рука скользнула в меховую куртку и схватила рукоятку пистолета. Он внезапно выхватил оружие и прицелился из него в Бринхилд. Его худое лицо стало темным и напряженным.

— Это чужеземное оружие, — сказал он ей твердо. — Оно может убить Вас немедленно. Вы позволите мне оставить это место.

Рев гнева раздался от вождей сонма богов, их мечи с лязгом выскользнули из ножен. Белая рысь присела и зарычала, готовясь к прыжку на американца.

Хелверсон, потрясенный его действием, казался ошеломленным суеверным ужасом.

— Всем стоять! — закричал Фаллон. — Ваша принцесса умрет прежде, чем вы сможете тронуть меня.

Это был отчаянно дикий блеф.

Но Бринхилд засмеялась! Явное развлечение слегка отдавалось в ее серебряном смехе, когда она смотрела вниз на Фаллона.

— Вы действительно думаете, что сможете убить дочь Тора этой игрушкой? — задала она вопрос. — А ведь Вы, незнакомец, безумны, я полагаю.

И она распрямила руку в быстром, отталкивающем жесте. То, что последовало затем, было почти вне понимания Фаллона.

Казалось, молния прыгнула из ее руки. Вспыхнувший разряд электрического пламени ударил в пистолет и отбросил его.

Фаллон закачался, его рука внезапно оцепенела от удара. Оглушенный, он очутился на полу, совершенно неспособный понимать, как девушка владеет такой силой. Он увидел внушенный страх на лице Хелверсона, изумление и внезапное облегчение у Хейзинга.

Но самые четкие в его ошеломленном видении были высокомерные синие глаза Бринхилд. Волшебная хозяйка молний смотрела с прохладным презрением, и неблагоразумный гнев и отчаяние в этот кульминационный момент охватили Фаллона.

Не учитывая последствий, он помчался вперед к девушке на возвышении.

Глава IV

Волшебная угроза

Бринхилд немедленно переместила свои белые руки быстрее, чем мог заметить глаз, в интересном текстильном жесте. Все ее тело, казалось, запылало. Танец молний сверкнул из ее рук, чтобы сформировать ужасный и одновременно великолепный занавес электрического огня перед ней. Раскаты грома встряхнули большой каменный зал. Фаллон отпрыгнул от того занавеса молнии — и он исчез.

— Мой Бог! — удивленно произнес американец, уставившись на девушку неверящими глазами.

Рев гнева донесся от капитанов сонма богов. Один из них — высокий, угрюмолицый вождь, замахнулся мечом на Фаллона.

— Подожди, Тиалфи! — отдала команду серебряным голосом Бринхилд. — Я не говорила, чтобы этот человек должен быть убит.

Капитан по имени Тиалфи остановился, но сердито произнес:

— И почему он не должен быть убит, когда он посмел угрожать одному из нас, сонма богов?

— Я управляю сонмом богов, кузен Тиалфи, — напомнила она властно. — Ты растешь таким самонадеянным, как и твой отец Локи, как я думаю.

Она мягко засмеялась, переведя взгляд на Фаллона.

— Этот чужестранец имеет храбрость, даже не смотря на то, что он не из северного народа. И все же он не должен умереть.

Фаллон стоял все еще буквально ошеломленным невероятным явлением, которое почти стоило ему жизни. Была ли эта дико красивая девушка человеком? Может ли любой человек вызвать такое пламя искр молний? Может ли любой, как богиня, выпустить такие силы? Богиня, которая может управлять самими элементами природы?