Элегантность - Кэтлин Тессаро

Я протягиваю руку и осторожно беру книгу с полки. Присев на стопку военных мемуаров (она может развалиться, если сделать это неаккуратно), я открытие титульный лист.

Читаю красиво выведенные буквы:

Женевьева Антуан Дарио

Элегантность

И подзаголовок:

Полное руководство для каждой женщины, которая, хочет красиво и правильно одеваться

Дарио. Эту фамилию я знаю. Может быть, это та женщина, которую я видела на фото? Я пролистываю книгу, и от ее пожелтевших страниц на меня веет слабым ароматом жасминовых духов. Написанная в 1964 году, она представляет собой что-то вроде энциклопедии, включающей в себя расположенные по алфавиту основные понятия из мира моды. Ничего подобного я прежде не встречала. Продолжаю листать книгу в поисках фотографии автора, и мои усилия вознаграждаются: я нахожу ее в самом конце, на последней сторонке обложки.

Я вижу перед собой даму лет шестидесяти с классическими прямыми чертами лица и лакированной укладкой – знаменитая прическа Маргарет Тэтчер. Тут же узнаю характерную властную складку рта и выделяющуюся на фоне безупречно сидящего кардигана нитку отборного жемчуга. Под снимком читаю: Madame Georges Antoine Dariaux. Она не смотрит прямо в объектив с той обманчивой искренностью, как на первом портрете, – взгляд ее устремлен вдаль, словно из вежливости она не желает бросать нам вызов. Здесь она гораздо старше и, разумеется, более сдержанна, а ведь именно сдержанность является краеугольным камнем элегантности.

Я с интересом возвращаюсь к предисловию.

Элегантность редка в наши дни по большей части потому, что она требует точности, внимания к деталям и кропотливого развития утонченного вкуса во всем, что касается манер и стиля. Мало кому из женщин удастся приобрести ее без труда за короткое время.

Тридцать лет я работаю директором салона «Нина Риччи» в Париже, и все эти годы я даю советы нашим клиенткам, помогаю им выбрать то, что способно подчеркнуть и выделить их достоинства. Некоторые женщины исключительно красивы от природы и совсем не нуждаются в моей помощи. Я любуюсь ими, как любуются предметами искусства, но они не относятся к тому большинству, которое я, можно сказать, взрастила. Нет, мои любимицы – это те, у кого нет ни времени, ни опыта, необходимых для овладения искусством хорошо одеваться. И с этими женщинами я готова поделиться своими секретами, для них я охотно вытащу из-под полы все богатства моего воображения.

А теперь спросите себя: готовы ли вы сыграть в маленькую игру под названием «Пигмалион»? Если вы хоть чуточку мне доверяете, позвольте поделиться с вами кое-какими практическими соображениями относительно одного из самых успешных и надежных путей к самосовершенству. Путь этот – элегантность. Ваша элегантность.

Ну вот, наконец-то я отыскала свой Святой Грааль.

Когда я выхожу из магазина, уже темнеет, хотя на часах всего четыре. Зажав в руках волшебный сверток, петляю по улицам – с Белл-стрит на Марбл-Арч, потом перехожу Сент-Джеймс и иду по Вестминстер.

За спиной бьют башенные часы Биг-Бена, когда я открываю дверь. Мне навстречу несется рев включенного пылесоса.

Мой муж дома.

Какая-то мощная, неуемная, непреодолимая тяга к семейному уюту питает глубинные ресурсы его души. (Тем, кто знает его как восходящую звезду лондонской сцены, в сущности, невдомек, каким огромным количеством иных талантов он обладает.) Каждый день с обновленной и возрастающей решимостью он бросается в бой с полчищами врагов, имя которым – грязь, пыль и беспорядок. Он сражается с ними, не зная устали, и может за каких-нибудь полчаса превратить любое захламленное помещение в чистое, пригодное для жизни пространство.

Поскольку он меня не слышит, я просовываю голову в дверь гостиной, где он энергично шурует щеткой пылесоса по паркету (он утверждает, что прямо-таки видит осевшую на нем пыль – до такой степени развита у него восприимчивость к подобного рода вещам), и кричу:

– Привет!

Выключив свой боевой агрегат, он продолжает держать в руках щетку, опершись на нее и застыв в мужественной позе киношного ковбоя, облокотившегося об ограду. Это мужчина, находящийся в своей родной стихии, имя которой – приведение мира в порядок.

– Привет! Удалось что-нибудь сделать?

– Да так, в общем-то ничего особенного, – мямлю я, пряча за спиной коричневый сверток.

На фоне вечных домашних усовершенствований, проводимых моим мужем, полдня, потраченные на скитания по старым букинистическим лавкам, выглядят чем-то вроде измены.

– Ты сдала обратно этот абажур?

– А-а… да… – говорю я. – Только не смогла подыскать вместо него что-нибудь получше, и они дали мне пока кредитную карточку.

Муж вздыхает, и мы оба с грустью смотрим на мраморный торшер, подаренный нам Моной месяц назад.

Любой брак держится на незримых узах. Гораздо более ощутимые и существенные, нежели обычные слова венчальной клятвы, эти тайные нити словно сшивают брак надежными стежками, не давая ему развалиться и помогая мужу и жене пройти сквозь бесчисленные невзгоды и испытания. Для кого-то это социальные амбиции, для кого-то дети, а в нашем случае вполне сойдет приобретение правильного абажура.

Нас с мужем связывает всепоглощающая, неослабевающая любовь к внутреннему устройству и украшению нашего дома. А этот торшер, как правонарушитель, как неуправляемый подросток-наркоман, грозит разрушить наше домашнее благополучие, отказываясь совмещаться со всеми абажурами, имеющимися на прилавках более или менее разумных по ценам магазинов. Торшер этот чудовищно тяжелый и неподъемный, а посему мы обречены на сизифов труд – один за другим покупая новый абажур, на следующий день несем возвращать его в магазин.

Мой муж качает головой и приходит к тягостному заключению:

– Видимо, придется все-таки идти в «Хэрродс».

«Хэрродс» у нас обычно последний козырь. Уж там-то точно не найдешь абажура по «разумной» цене.

– А знаешь что! – Лицо его осеняет радостная улыбка. – Если хочешь, мы могли бы посвятить этому один какой-нибудь день и навсегда покончить с этой проблемой.

Я улыбаюсь. Подумать только – День абажура! День садового инвентаря и резиновых шлангов у нас уже был.

– Конечно, хочу. Как я могу пропустить такое событие?

– Вот и отлично. – Он распахивает окно, впуская в комнату поток холодного воздуха. – Ты, конечно, обрадуешься, когда узнаешь, как успешно шли у меня дела, пока тебя не было.

– Неужели?

– Да. Видела голубей, которые устроили себе гнездо на дренажной трубе, что проходит над окном спальни?

– Д-да… – отвечаю я, разумеется, кривя душой.