Пётр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. Текст, перевод, комментарий - Петр из Дусбурга

этих списков сохранился в архиве Тевтонского ордена в Вене, в уже упомянутом кодексе XVI в. Историк делал вывод о существовании официальной анналистики ордена на землях Поморья. Лабуда усматривал в процессе создания анналов два этапа, один из которых закончился в 1293 г., а второй относился к 1311–1337 гг.

Торуньские и Кульмские анналы, по мнению Лабуды, также восходят к «Древнейшим прусским анналам», используя в то же время данные некоторых других источников.

Списки «Древнейших прусских анналов» сохранились только на немецком языке, как и «Донесения», о которых говорилось выше. Напротив, «Торуньские анналы», созданные во францисканском монастыре, написаны на латинском языке, равно как и «Кульмские анналы» (латынь была официальным языком Кульмского епископства).

Лабуда поставил вопрос о текстологическом соотношении «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга и «Древнейших прусских анналов», но не учел при этом «Анналы каноника Самбийского».

Анализ последнего памятника был проведен М. Поллякувной. «Каноник Самбийский» представлен лишь одной рукописью, датированной XIV в. Он возник в среде самбийского капитула и потому отражает круг его интересов. По нему можно судить об отношениях Самбийского епископства с Тевтонским орденом. «Каноник Самбийский» – сочинение компилятивное, и главный среди его источников – «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга. В части, содержащей прусские сведения, «Каноник Самбийский» основан на прусских анналах.

Сопоставляя текст III части «Хроники земли Прусской» с текстом «Каноника Самбийского» и «Древнейшими прусскими анналами», исследовательница делала вывод, что хронист использовал сведения «Каноника», относящиеся к ХIII в., а также сведения анналов, входящих в Венский кодекс. Об этой же основе свидетельствуют и данные, содержащиеся в Дополнениях к «Хронике» Петра из Дусбурга.

Как утверждал М. Перльбах, хронологическую основу «Хроники земли Прусской» составили анналы и список магистров ордена (верховных и прусских). Однако сопоставление «Хроники» с «Каноником Самбийским» свидетельствует о том, что последний заимствовал сведения о магистрах у Петра из Дусбурга, но опосредованно, через перевод Николая фон Ерошина. Анализ сохранившихся источников, включающих списки магистров, позволил Поллякувне утверждать, что Пётр из Дусбурга не пользовался никаким специальным списком верховных и прусских магистров, о чем свидетельствует факт пропуска им троих магистров, а также неоднородность подачи информации о них и ошибки в очередности их правления. На верный след, по ее мнению, наводят даты смерти первых пяти магистров, свидетельствующие о том, что уже в Акре существовал календарь, в задачу которого входила фиксация дней смерти для церковного поминания, как это было повсеместно принято в католической Церкви. Такие документы можно было обнаружить в Венеции, где первоначально находилась резиденция верховных магистров, а позднее – в Мариенбурге (Пруссия). Ими, вероятно, и пользовался Пётр из Дусбурга. Рецензируя работу М. Поллякувны (Pollakówna 1968a), Г. Лабуда писал, что анализ взаимосвязи «Каноника Самбийского» и «Хроники земли Прусской» ни в коем случае нельзя считать исчерпывающим, поскольку неизвестно, в каком из административных центров средневековой Пруссии Пётр из Дусбурга работал над «Хроникой земли Прусской». Ученый обращает внимание на такие центры, как Мариенбург (Мальборк), Кульм, Эльбинг, Кёнигсберг и Рагнит. Каждый из них мог располагать не только письменными источниками, но и быть местом, где автор «Хроники» мог получить сведения от участников или свидетелей тех или иных событий, и включить их в свое сочинение как анекдоты (exempla). Впрочем, наиболее вероятными центрами Г. Лабуда считал Кёнигсберг и Рагнит (Labuda 1971: 239).

Целый ряд сведений «Хроники земли Прусской» позволяет утверждать, что ее автор имел доступ к архиву Тевтонского ордена. Так, хронист передает содержание жалованной грамоты Конрада Мазовецкого, говорит об обстоятельствах краткосрочного соглашения со Святополком; о тяжбе поморского князя Мстивоя с орденом, улаженной папским легатом Филиппом; описывает ущерб, нанесенный литовцами в 1323 г., и проявляет осведомленность в вопросе о предполагаемом крещении Гедимина. М. Перльбах полагал также, что Пётр из Дусбурга использовал «Золотую буллу» 1226/1235 г. императора Фридриха II и папскую буллу 1234 г. (см.: Jasiński 2008: 71–130). Использование папских документов оказало влияние и на стиль «Хроники», в которой нередко встречаются обороты, типичные для папской канцелярии.

Однако большая часть «Хроники земли Прусской» не имеет под собой письменной основы, многие сведения возводятся к устной традиции (рассказы очевидцев; предания, сложившиеся в ордене). Свидетелем ряда событий был сам Пётр из Дусбурга.

Отдельно стоит сказать об источниках, использованных хронистом при описании всемирной истории. М. Тёппен, издавая хронику, провел источниковедческий анализ части «О событиях», указав на два сочинения монахов-доминиканцев как на основные его источники: «История римских пап и императоров» Мартина Опавского (из Троппау) (Martini 1872), завершавшаяся 70-ми гг. XIII в. (работа над хроникой была закончена ок. 1290 г.), а также «История католической церкви» Варфоломея (Птолемея) Луккского (ученика Фомы Аквинского), доведенная до начала XIV в. (вошла в собрание Scriptores rerum Italicarum) (Muratori 1727). В начале XIV в. Мартин пользовался особым авторитетом в церковных кругах, а его «История», разошедшаяся во множестве списков, служила справочником для богословов и каноников. Хронист, таким образом, превратился в учителя истории для католиков того времени. В исторической науке XIX в. его сочинение не получило высокой оценки: его признали компиляцией. Из 126 главок, выделенных Тёппеном в этой части «Хроники земли Прусской», 86 по своему содержанию восходят к Мартину и Варфоломею. Сведения пяти глав о св. Елизавете Тёппен считал заимствованными из календарей ордена. Источники остальных сведений неизвестны.

По наблюдению М. Поллякувны, часть «О событиях» свидетельствует о ясно выраженном намерении хрониста синхронизировать описанные в «Хронике» прусские события с современными им событиями, происходившими в христианском мире. В ходе работы над «Хроникой» они разрослись за счет деталей, не позволивших включить их в рамки прусской истории в узком смысле, и за счет сведений, опущенных в основном тексте хроники.

Пётр из Дусбурга приводит немало цитат из христианских (Иероним, Павлин Ноланский, Макробий, Боэций, Исидор, Григорий Великий, Бернард Клервоский, Пётр Ломбардский, Пётр Коместор, Ансельм Ланский, Алан де Лилль) и античных (Овидий, Гораций, Ливий) авторов. По гипотезе С. Квятковского, в «Хронике» прослеживается также влияние Дунса Скотта (ок. 1266–1308) (Kwiatkowski 1999: 135–147).

Крестоносная идеология в «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга и в других письменных памятниках Тевтонского ордена в Пруссии

Крестоносной идеологии посвящен не один том международной историографии. Не претендуя на полный охват данной темы в рамках вступительной статьи к новому изданию «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга, постараюсь показать основные моменты крестоносной идеологии на материале письменных источников Тевтонского ордена в Пруссии, основываясь на трудах своих коллег (предшественников и современников) и на собственных наблюдениях в процессе изучения письменных памятников ордена (см. также: Матузова 2019b).

Тевтонский орден был учрежден в 1190 г. в Святой земле, во время Третьего крестового похода. Однако его связь с Крестовыми походами