Похищенные часы счастья - Оливия Уэдсли

Он был зол на себя за то, что поехал в этот игорный дом, за то, что попался в ловушку и должен был искать помощи у этой девушки, зол на нее за ее превосходство и за свою беспомощность; он остро чувствовал, какую недостойную роль играет.

Однако Гюг быстро взял себя в руки, хотя голос его прозвучал резко от с трудом сдерживаемого раздражения:

— Это глупая критика с моей стороны, простите меня, пожалуйста. Если бы не вы, я, конечно, попал бы в историю. Я вам бесконечно благодарен.

— Не имеет значения, — пробормотала Диана, — я хочу сказать: тому, что вы говорите, я не придаю значения.

Она замолчала, ему показалось, что в тусклом свете он видит слезы на ее глазах.

— Идите все прямо, — продолжала она так же тихо, — и дойдете до Хавэрсток Хилла. Там вы, по всей вероятности, достанете такси.

Она повернула назад. Картон схватил ее за плащ.

— А вы, — воскликнул он, — что вы намерены делать? Вам нельзя возвратиться туда, иначе вы тоже…

Своей маленькой, холодной ручкой она старалась освободить конец плаща.

— Ваши слова доказывают, как я была права, когда сказала, что ничего не значу, — проговорила Ди.

Голос ее задрожал. Гюг понял, что она готова расплакаться. Кровь бросилась ему в лицо. У него было такое чувство, как будто он ударил беззащитного ребенка, нанес ему горькую обиду.

— Послушайте, — сказал он горячо. — Я по-свински говорил с вами. Я был зол на самого себя и выместил свою злобу на вас. А вы ведь были на высоте. Я не знаю девушки, которая вела бы себя, подобно вам, особенно в отношении совершенно постороннего человека. Я ничего не знаю о ваших семейных делах кроме того, что Виндльсгэм рассказал мне, будто ваш отец женился на содержательнице игорного дома, и они отправились в свадебное путешествие. Не думаю, что вашему отцу доставило бы удовольствие узнать, что вы попались в руки полиции. Вы в отношении меня проявили большое великодушие. Не позволите ли и вы мне в свою очередь выразить вам благодарность и помочь в этом деле?

Он взял ее под руку.

— Пойдемте со мной. Если вы не согласитесь, я попросту вернусь с вами обратно, туда.

— Но куда же мы пойдем? — спросила Диана устало.

— Я все устрою, — ответил Гюг неопределенно.

На самом деле он не имел ни малейшего представления о том, что делать с Дианой; до сих пор он был всецело поглощен мыслью о собственной безопасности, но сейчас присущее ему рыцарственное чувство и глубокая благодарность к Диане за то, что она выручила его из неприятного положения, делали для него невозможным бросить ее одну, на произвол судьбы. Молча шли они по густой свежей траве. Предрассветный ветерок обвевал их лица.

— Вам холодно? — спросил Гюг.

Диана отрицательно покачала головой.

— Но вы дрожите.

— Это от нервного возбуждения, — призналась она полузастенчиво, полушутливо. — Я вся еще во власти этого необычайного приключения. Ведь это настоящее приключение — наше бегство, и то, как мы, оторванные от всего мира, в час, когда все еще спят, бредем по стене при свете потухающих звезд.

Она повернулась к нему порывистым движением.

— Как в романе! Мы с вами словно в сказке, — сказала она с какой-то ласкающей ноткой в голосе. «Причудливое маленькое создание», — подумал Гюг. Вслух же он спросил:

— Вы всегда создаете сказку вокруг каждодневных событий?

— Но ведь это нельзя назвать каждодневным событием, не так ли? — вопросом на вопрос весело ответила Диана, вся порозовев. Ее смех звучал словно колокольчик. «Слава Богу, мы не всегда живем во время мятежа», — сказал бы мой отец. Так он обычно выражался, счастливо избежав кредиторов или какой-нибудь другой неприятности. — Но чем же жить, — добавила она совсем просто после минутного колебания, — если не стараться создавать себе сказки? Ведь очень скучно жить на свете, не имея никаких иллюзий.

— Не слишком ли рано начали вы заменять действительность сказкой? — спросил Гюг рассеянно. — Разве молодость не является той единственной очаровательной порой, когда сама действительность полна интереса и нет необходимости искусственно окутывать ее дымкой романтизма?

— Если бы вам на долю выпала моя судьба, вы нашли бы в ней мало интересного, — сказала Диана. — Счета, вечное бегство от кредиторов, бедность и ненависть к окружающей обстановке — разве в этом есть очарование? Но, к сожалению, вот из чего складывается моя жизнь.

— Вы всегда жили с родными? — спросил Гюг.

— У меня нет родных, только отец, — отвечала Диана. — Но, оглядываясь теперь назад и вспоминая ту огромную ответственность, которую я несла в отношении его, я, кажется, даже рада, что мне приходилось смотреть только за ним одним.

Они дошли до конца пустыря. Длинный ряд огней, словно янтарные четки, тянулся вдоль улицы. Вдали, в темной ее глубине, два желтых глаза указывали на присутствие такси.

Гюг свистнул, и машина пришла в движение. Остановившись у фонаря, они ждали ее приближения.

— Ах, как я устала, — сказала вдруг Ди.

Гюг взглянул на девушку, и сердце его болезненно сжалось. При мигающем свете фонаря она выглядела такой маленькой и трогательной. Густые волны темных волос бросали тень на ее бледное лицо.

— Бедная маленькая девочка, — промолвил Гюг. Он отказался от мысли отвезти ее к одной знакомой, имевшей гостиницу в Актоне. Он отвезет ее к себе домой, а в гостиницу искать приюта на ночь отправится сам. Когда они доберутся до города, его квартира на Керсон-стрит будет уже не так далеко.

Шофер, взглянув на Гюга, проворчал что-то о двойной плате, о том, что он смертельно устал, но, получив вперед соверен, отворил дверцы и галантно помог войти Ди.

Гюг сел рядом с ней. Машина тронулась и быстро понеслась по пустынной дороге.

Диана повернулась к Гюгу.

— У меня что-то с ногой, — сказала она, — на мне были тоненькие туфельки и, видимо, они совершенно стерлись.

При свете фонаря в автомобиле она стала внимательно разглядывать одну из туфель: это был теперь жалкий, совершенно изорванный и испачканный клочок голубого шелка.

— Вы ссадили себе ногу? — быстро спросил Гюг.

— Да, кажется, — отвечала Ди, — но это сущие пустяки.

В следующее мгновение она уже спала, беспомощно раскачиваясь из стороны в сторону от толчков машины. Изорванная туфелька лежала у ее ног.

Гюг посмотрел на часы: было около трех.

Причудливый бледный свет занимающейся зари разливался кругом; золотой луч солнца прорезал лиловые тучи, словно меч, одержавший победу над чудовищем.

Этот луч коснулся лица Дианы. Гюг осторожно поддерживал ее, защищая от толчков. Голова ее откинулась на его плечо. Он видел мягкие тени, которые длинные ресницы бросали на бледные щеки. Теперь он впервые рассмотрел ее лицо и отметил его очарование.