Секреты Средиземья. Как появилась культовая вселенная Властелина колец - Ролан Леук

Письменная часть «архива клуба» проливает свет на трудности при написании настоящей научно-фантастической истории. В ней говорится о дискуссиях членов клуба «Мнение» по этому поводу – некоторые из членов тоже являются писателями. Отдельные персонажи, кажется, отстаивают точку зрения Толкина: они критикуют надуманность псевдонаучных объяснений, которые считают необходимым давать авторы, а также изобретаемых ими машин. По их мнению, это приводит к литературной катастрофе: разрушается логическая последовательность произведения и его эстетическое единство. Восхитительные описания воображаемых миров омрачаются тем фактом, что герои прибывают туда на нелепых транспортных средствах. Лучше придерживаться повествовательных приемов сказки или заставить персонажей путешествовать во времени с помощью воспоминаний, видений или снов – этот выбор сделал сам Толкин во «Властелине Колец».

Таким образом, отношения Толкина с наукой были противоречивы. Без острого любопытства и знаний космологии, географии и геологии нашего мира, его растений и обитателей у него никогда бы не возникло желания придумать свое Средиземье, равно как не хватило бы энергии и вдохновения, необходимых для создания волшебной страны с ее просторами, историей и правдоподобием мельчайших деталей. С другой стороны, Толкин хорошо представлял, как наука может встать на сторону власти – не только очевидной диктатуры – и навязать свои ценности в духе империализма. Против этого упорно восставал глубоко укоренившийся в нем анархистский инстинкт (наряду с любовью к порядку и гармонии).

В любом случае наука с ее очарованием и динамикой, постоянно движущей ее вперед, является частью реальности. Вот почему ей самое место в Средиземье с его двойственностью. Там представлены различные способы практического применения знаний. О самых темных уже говорилось; эльфы, преимущественно ученый народ, – гениальные и отчаянные исследователи, готовые пожертвовать всем ради своей страсти к изобретениям, как Феанор из «Сильмариллиона». Также есть созерцатели Лотлориена, способные сочетать стремление к познанию с художественным творчеством:

Эльфы воплощают, так сказать, художественный, эстетический и чисто научный аспекты человеческой натуры, возведенные на уровень более высокий, нежели обычно видишь в людях. То есть они самозабвенно любят физический мир и желают наблюдать его и понимать ради него же самого и как «нечто иное» – как реальность, исходящую от Господа в той же степени, что и они сами, – а вовсе не как материал для использования или как платформу для власти[21].

Такова идеальная и возвышенная картина, представленная автором в 1956 году в письме Майклу Стрейтсу. Однако и более скромные персонажи достигают сопоставимой гармонии. Например, хоббит Сэм Гэмджи, который черпает из любви к растениям свои ботанические знания и талант садовника.

Cотворение мира

Толкин – исследователь, иллюстратор… и мечтатель

«Наука – это то, о чем я мечтаю».

Мистер З. (Из личного общения)

Сесиль Бретон,

научный журналист

Как мог профессор филологии с вполне заурядной внешностью и домашними манерами создать такие необычные воображаемые миры? Это первый вопрос, который приходит на ум при взгляде на портрет Джона Рональда Руэла Толкина – в твидовом пиджаке и с трубкой во рту, позирующего в своей уютной библиотеке.

Можно было бы отмахнуться от этого вопроса, сославшись на множество парадоксальных литературных фигур среди подданных Ее Величества, но это было бы легкомысленно. В нашей культуре укоренилось представление, что ученые непременно лишены воображения и чувств, поскольку трудятся над пониманием реальности. Но давайте попробуем не поддаваться соблазнам манихейства, так удачно льстящим нашей интеллектуальной лени, и с помощью Толкина – исследователя, иллюстратора и мечтателя – попытаемся показать, насколько абсурдно это противопоставление. Для этого мы обсудим тот из его талантов, который, согласно изложенному выше предубеждению, больше всего отдаляет его от рациональности: рисование.

Толкин любил рисовать. Он рисовал много и где угодно, на своих рукописях или на газетных вырезках. При этом он мало ценил собственные творения и неохотно позволял издателям публиковать их: рисование было его личным удовольствием. Сложившийся у нас окончательный и довольно стереотипный образ Средиземья и его обитателей был популяризирован задолго до появления работ таких иллюстраторов, как Джон Хоу или Алан Ли. Но что говорят нам рисунки Толкина о том, как он представлял свою вселенную, и о художниках, которые его вдохновляли? Здесь нас интересуют работы, иллюстрирующие «Властелина Колец», поскольку Толкин также рисовал с натуры (сцены семейной жизни или пейзажи) и рисовал для детей (для «Писем Рождественского Деда» и «Мистера Блисса») – эти работы заведомо более наивны и заслуживают анализа другого рода.

У истоков повествования: средневековые карты и рукописи

Первое издание книги «Хоббит», опубликованное в сентябре 1937 года, содержало две карты и восемь черно-белых рисунков Толкина. Эти работы иногда раскрашивались другими художниками, переиздавались в «Календарях Дж. Р. Р. Толкина» в 1973 и 1974 годах, а также в «Календаре Хоббита» в 1976 году. В «Картинках Дж. Р. Р. Толкина» его сын Кристофер собрал сорок девять работ. Позже У. Г. Хаммонд и К. Скалл опубликовали около двухсот рисунков в книге «Дж. Р. Р. Толкин: художник и иллюстратор»[22]. В подавляющем большинстве это пейзажи, но есть также страницы с каллиграфией и декоративными узорами.

Иллюстраций к книге «Хоббит», адресованной детям, гораздо больше, чем иллюстраций к трилогии «Властелин Колец». Первые его издания содержали только карты. По поводу «Хоббита» Толкин написал в письме в 1955 году: «Долгое время я ничего по этому поводу не предпринимал и за несколько лет продвинулся не дальше того, что начертил карту Трора». Толкин маниакально заботился о временной и пространственной согласованности повествования, и его карты служили краеугольным камнем в этом деле. Мечтать, уткнувшись носом в атласы, было одним из любимых занятий маленького мальчика, родившегося в 1890-х годах.

Толкин придумал языки прежде, чем создал народы, которые на них говорили. Он рисовал карты, чтобы представить себе тех, кто путешествовал по тем землям.

Картография двух основных книг, выполненная с помощью его сына Кристофера, использует графические коды, действовавшие до XVI века. Эти коды сочетают в себе вид «в плане» и изображение рельефа местности в перспективе. Реки заполнены параллельными линиями, а озера – концентрическими кругами. На картах почти всегда присутствуют картуши, розы ветров и указание масштаба, а иногда в океане играют несколько морских обитателей вроде дельфинов. Здесь, помимо стремления к реализму, нет другого желания, кроме как «состарить», создать впечатление факсимиле. Конечно, как лингвист, одновременно занимавшийся рисованием, Толкин уделял большое внимание каллиграфии.

Пейзажи Толкина чаще всего пустынны, персонажи там отсутствуют или сводятся к маленьким силуэтам,