Тайна «Прекрасной Марии» - Лора Эштон

Еще лучше было то, что никто не требовал от нее целомудрия. Принимая во внимание все проблемы и неудобства, которыми Бог наградил женщин, истинным благословением, по мнению Холлис, было то, что девственность теряется раз и навсегда. Она не собиралась оставаться всю жизнь вдовой, но намеревалась немного поразвлечься до очередного замужества.

Холлис поняла, что иметь дело с мужчинами довольно забавно. И гораздо легче обводить их вокруг пальца, чем просто флиртовать или сразу ложиться в постель. Спать с мужчинами тоже было забавно, и Холлис не собиралась связывать себя узами второго брака до тех пор, пока не найдет мужчину, который был бы в постели лучше, чем покойный Жюльен. Кого-нибудь вроде мистера Превеста, например. Ему было сорок пять лет, и супруга его была безнадежно больна. Поэтому Превест научился интересным штучкам у мулаточек с Рампарт Стрит. И если их семья переберется в Вашингтон, думала Холлис, то Превеста, конечно, придется оставить. Но, впрочем, в Вашингтоне наверняка полно волевых, мужественных молодых людей, которые добиваются своего. Холлис улыбнулась. В Вашингтоне будет забавно.

Поль и Дэнис, занятые разговором о выборах и о цене на сахар, которую может предложить в этом году Андре Перо, посредник Поля, не заметили задумчивого молчания, воцарившегося среди женщин. Эмилия все это время была занята тем, что прятала кусочки своего десерта в карман передника, чтобы потом отнести их Мимси.

Все встали из-за стола, и Поль взял Салли за руку, удерживая ее до тех пор, пока все не покинули столовую.

— Дорогая, я уже говорил тебе: мне не нравится, что ты рисуешь черных. Тем более работников на плантации. Тебе вообще не следует появляться там!

— Но я ведь появляюсь там, когда кто-нибудь из них болеет. И я что-то не замечала, что это тебе не нравится.

— Это совсем другое дело!

— Нет, то же! Если я их лечу, то могу и рисовать их!

— Салли, пойми же, ты должна понять, что это не те заботы, которыми леди следует обременять себя. Некоторые из негров на плантации просто дикие. Это не те негры, что живут у нас в доме. Там, на плантации, нельзя так запросто расхаживать среди них.

Салли резко выпрямилась. Голубые глаза заметали молнии, золотистые волосы непослушными прядями выбились из-под кружевного чепца и упали на плечи и спину. В гневе Салли становилась еще красивее.

— Мистер де Монтень! В течение двадцати трех лет я являюсь хозяйкой этого дома. Если мне неизвестно, кому в этом доме можно доверять, а кому нет, и если я, по-вашему, недостаточно благоразумна, чтобы постоять за себя, то мне удивительно, что вы позволяете мне выходить из дома без сопровождающих. Я не ребенок!

Салли развернулась на каблуках и пулей вылетела из столовой, задержавшись лишь на секунду в дверях и добавила:

— Если бы ты был настоящим мужчиной, тебе бы очень нравились мои картины!

Поль с минуту стоял неподвижно, глядя на дверь. Какое, черт возьми, отношение ко всему их разговору имеют картины? Очевидно, этот взрыв темперамента показывает лишь то, что женщины, в большинстве своем, нелогичны и несправедливы.

Тетя Дульсина, которая покинула столовую вместе с детьми, сунулась было обратно в поисках служебника для вечерней молитвы. Но, увидев Поля и посмотрев на его лицо, испуганно упорхнула, рассыпав по полу открытки религиозного содержания. Поль удалился в библиотеку. Продолжать разговор с Салли было бессмысленно до тех пор, пока она не успокоится.

«Мистер де Монтень». Так Салли называла его только в ярости.

Гудок парохода прорезал вечерний воздух. Тут же дом огласился криками: «Пароход идет!» — и Поль услышал топот множества ног. Домочадцы встречали пароход. Эмилия пронеслась сломя голову через библиотеку в холл. Она никогда не пропускала прибытие парохода. Из сада послышался смех, голоса. Пароход швартовался рядом с «Прекрасной Марией».

На мгновение Полю захотелось присоединиться к своему семейству на пристани, но потом он вспомнил о Салли и передумал. Затем он толкнул дверь в свой кабинет и наткнулся на маленькую девочку-негритянку, которая сидела, скрестив ноги, возле книжных полок с огромным раскрытым томом на коленях.

— Мимси! Что ты здесь делаешь?

Мимси с трудом выползла из-под книги, попыталась сделать Полю реверанс и одновременно затолкать книгу обратно на полку. Потом она наклонила голову и сказала раскаивающимся тоном:

— Я читала.

Поль вздохнул. Мимси учили вместе с Эмилией, в надежде на то, что занятия в компании будут полезнее для их дочери. К сожалению, результат оказался иным. Теперь Мимси рисковала и была готова принять любое наказание от Мамы Рэйчел за привилегию провести хоть пять минут за книгами в библиотеке. Поль знал, что ему следовало бы сообщить Рэйчел об очередном нарушении порядка, но он не мог заставить себя сделать этого. Такая любовь к чтению была у Мимси в крови, как и у всякого книголюба.

Поль придал лицу суровое выражение, настолько, насколько смог.

— Тебе разрешается читать, Мимси, но тебе не позволяется брать мои книги без разрешения. Пообещай мне, что больше это не повторится.

— Да, сэр! — Мимси кивнула головой, тряхнув многочисленными косичками.

— Ну, хорошо. Мисс Эмилия пошла на пристань, ты сможешь найти ее там.

— Я принесу ей шаль, — ответила Мимси. — Бабушка будет сердиться на меня, что я отпустила мисс Эмилию без шали.

И Мимси стремглав выбежала из комнаты, на ходу сделав еще один реверанс.

Поль взял книгу, которую Мимси пыталась поставить на полку, взглянул на название и удивленно приподнял брови. «Жизнь Томаса Джефферсона». Боже мой!

Снаружи, из сада, донеслись возгласы, возвещавшие о том, что пароход пришвартовался. Поль услышал, как Салли беседует с капитаном. Он уселся за письменный стол, вздохнул и подумал о том, как было бы хорошо, если бы он понимал свою жену. Затем надел очки и придвинул к себе календарь. Люсьен с бедняжкой Адель Скаррон скоро будет дома. И его семья сделает все возможное для устройства девушки. Судя по здравым, рассудительным письмам Люсьена домой и отчетам дядюшки Тьерри, Франция пошла на пользу его сыну. Люсьен истратил порядочную сумму денег, но это было необходимо, чтобы не ударить в грязь лицом перед тамошним обществом. Единственное, чего желал бы Поль, это обуздать некоторую дикость сына и его страсть к женщинам легкого поведения. Поль поощрял бы ухаживания сына за какой-нибудь образованной девушкой-мулаткой, которую с детства воспитывали для роли любовницы джентльмена. Но похождения сына…

«К сожалению, теперь все по-другому», — подумал Поль, неожиданно ощущая прилив страсти. Когда-то у него самого была любовница — очень светлая мулатка, Жюстина, которую он поселил в одном из маленьких домиков на Рампарт Стрит задолго до того, как влюбился в Салли. Было бы жестоко просто прогнать Жюстину, и, к сожалению, нашлись старые сплетницы, которые проинформировали Салли о связи Поля с Жюстиной, хотя связь эта нисколько не ослабляла его любви к Салли. Поэтому Поль тщательно и аккуратно разделил свое сердце как бы на две половинки. В одной он хранил любовь к жене и семье, а в другой — привязанность к любовнице. Когда Жюстина родила ему девочку, Поль подарил ей серебряный чайный сервиз. Так решались проблемы в те времена, и это было бы подходящим вариантом для Люсьена сейчас.