Искатель, 1999 №3 - Керен Певзнер

Джеймсом Бондом, чернооким красавцем, созданным Коннери-Далтоном-Муром на погибель прекрасной половины человечества. Денис — просто милый еврейский мальчик, высокий и стройный, с серыми глазами, ироничный и обаятельный.

Я вышла из ванной. Чувство свежести странным образом сочеталось с желанием немедленно завалиться в постель и уснуть.

Дашка спала в своей комнате, уткнувшись носом в подушку. Я поправила одеяло, повернула ее на бочок и тут обратила внимание, что она не выключила компьютер. Слава Богу, что у нас в стране додумались брать плату за телефон по ночам по удешевленному тарифу.

А то бы я давно разорилась.

Интернет нам подключил Денис. Наш компьютер что-то стал барахлить, и Денис любезно согласился прийти и посмотреть, в чем проблема. Он разговорился с Дашкой, показал ей несколько примочек, чем ее совершенно очаровал, попил чай с шарлоткой и откланялся.

У нас, собственно, все уже было на мази. Люди взрослые, нам не нужно много слов, и первый раз Денис поцеловал меня, когда мы с ним замешкались при выходе из аудитории. Встал известный советский вопрос: где? У него? Но там вполне еще моложавая мама, вряд ли ей понравится, если сын приведет в дом женщину, да еще старше его. Я забыла сказать: я на семь лет старше Дениса. Это не прибавляет мне оптимизма, хотя все говорят, что я в свои тридцать четыре выгляжу на двадцать пять. Но узнай, где правда. Он говорит, что мой возраст его мало волнует (имея четырнадцатилетнюю дочь, трудно скрыть количество прожитых лет). Пока что я делаю вид, что верю.

Когда Денис установил нам интернет, Дашка прыгала от восторга. Меня до сих пор грызет совесть, но я воспользовалась ее настроением и попросила ее ответить: не будет ли она возражать, если Денис будет иногда оставаться ночевать в моей комнате?

Ее ответ меня удивил. Все-таки плохо мы знаем наших детей. Дарья сказала:

— Мамуля, это хорошо, что у тебя есть друг, а то без друга ты злая.

Нет, как тонко подмечено! Всю гормональную подоплеку наружу вытащила. А мы до сих пор думаем, что они младенцы и ничего в житейских делах не понимают.

С тех пор прошло около года. Денис навещает меня время от времени, мы выезжаем на природу, бываем в театрах, в ресторанах — на сегодняшний день наши отношения устраивают обоих. Я не замужем, Дарья с Денисом вместе лазают по интернету, пару раз в неделю я глажу мужские рубашки, и грех жаловаться на существующее положение.

Говорят, что одинокая женщина всегда стремится замуж, но по отношению ко мне это неверно. Я никогда не хотела замуж за Дениса. Но человеку не свойственно одиночество. Нельзя оставаться одной — от этого портится характер и цвет лица. А Денис из-за своей легкой застенчивости с трудом знакомился с подходившими ему по возрасту девушками. Он говорил мне, что чувствует себя при знакомстве, как на примерке, — причем он выступает в роли костюма. А со мной ему было легко и приятно.

Эта ситуация не устраивает только одного человека — его мать. Строгая дама, не человек, а педагогическая поэма, она сразу же встала в третью балетную позицию в отношении меня. «Она тебе не пара, она не родит тебе ребенка, разве нет на свете девушек, не побывавших замужем?» Эти сентенции мадам Геллер произносила ежедневно. Она не постеснялась сказать Денису нечто подобное даже в моем присутствии, когда он однажды привел меня к себе домой.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это неприлично? — обратилась она к сыну.

Денис пытался отшутиться, но тут в полемику вступила я. Терпеть не могу, когда меня пытаются поставить в неловкое положение.

— Вы имеете в виду меня?

— Да, милая, именно вас.

— Что вас во мне раздражает, мое существование?

— Только рядом с моим сыном.

— Зато у вашего сына после общения со мной пропадают отрицательные эмоции. А вот вас они обуревают. Могу я вам что-нибудь посоветовать?

— Ах, вы… — она запнулась.

— Ничего, я всегда к вашим услугам — вы же родили такого сына.

— Не вам, милочка! — выпустив эту парфянскую стрелу, седовласая Элеонора гордо выплыла из комнаты.

У Дениса был виноватый вид. Я из-за своей природной вредности постаралась усугубить его состояние.

— Пойми, — громко сказала я, — я не набиваюсь тебе в жены, мы с тобой вместе, потому что это нравится нам обоим, и я не собираюсь выслушивать излияния твоей матушки, которая мне даже не свекровь! Забирай то, за чем пришел, и пошли отсюда.

— Лерочка, милая, пойми, я не могу разорваться. И ты, и мама мне дороги, я не хочу и не буду выбирать между вами. Она воспитана в старых традициях, она всю жизнь проработала в Академии педагогических наук, учила других.

— Я вижу.

— Перестань. Она хочет мне счастья, ей нужны внуки.

— Которых она будет доводить своими методами воспитания. Пойми же, не внуки сейчас ей нужны, она мучается от простого бабьего одиночества. И никакие ученые степени здесь не помогут. Твоей матери всего сорок восемь лет, совсем не старая женщина, а ты ее в бабки записал. Она вдова, привыкла быть одной, но от физиологии никуда не денешься.

— Мне неприятен этот разговор.

— Если бы рядом с ней был подходящий мужчина, она перестала бы жить твоей жизнью. И не ревнуй. Она вполне еще может нравиться.

Денис был подавлен и угрюм. Мысль о том, что мать может связать свою судьбу с кем-то, не влезала в его сознание. Сколько он себя помнил, мать принадлежала только ему. Когда скончался его отец, какая-то крупная шишка в органах госбезопасности, Денису было четыре года. Отец был намного старше матери, и поэтому обратную разницу в наших возрастах Элеонора переносила с трудом.

Телефон Дениса был занят глухо и надолго. Я набрала номер сотового, он не отвечал.

Часы показывали половину второго. Я бухнулась в кровать и мгновенно уснула.

Глава 2. БЕЗУМНОЕ УДВОЕНИЕ

Я не могу выйти из дома, не выпив крепкого чая. Денис смеется надо мной, называет меня японкой, сам-то он заядлый кофеман. А я кофе, наверное, пила пару раз в жизни, ну равнодушна я к нему.

Пить хороший чай меня приучил мой муж. Он сам родом из Баку, а в Ленинград приехал к братьям — один из них после армии женился на ленинградке, вот младшие и потянулись за ним. Мне тогда было девятнадцать, волосы цвета вороного крыла — спасибо прабабке-гречанке. Звали ее Валерия Иссандри, была она неописуемой красоты женщина, и из-за нее стрелялись грузинский князь и польский