Победитель всегда прав - Андрей Воронин

– Все, – сказал он себе, – я из этого бизнеса ухожу.

Часть денег, заработанных братьями в лихие времена становления бизнеса на территории бывшего Советского Союза, он вложил в газету и стал ее хозяином. Это свое приобретение Эдуард Гаспаров не афишировал. С редактором встречался редко, раз или два в месяц.

Еще в тысяча девятьсот девяносто третьем, когда был жив средний брат, Эдуард предложил ему заняться кинопроизводством. Тогда через кино можно было отмыть и легализовать крупные суммы. Но одно дело отмыть деньги, другое – заработать. И тогда Эдик решил, что вместе с отмывкой деньги надо и зарабатывать. Имея кое-какой опыт сотрудничества с киноиндустрией, он пошел на рискованное мероприятие: собрал надежных людей и принялся снимать не художественные, не документальные и не анимационные фильмы, а занялся подпольным производством порнофильмов. Наладил одновременно и производство, и сбыт.

Первые два года дела пошли так хорошо, что Эдуард Гаспаров сам удивился. То ли рынок был свободен и не находилось достойных конкурентов, то ли над ним зажглась звезда удачи. Появлялись, конечно, свои проблемы на этом пути, но все они решались на удивление легко. Кто за деньги, кто из страха уступал дорогу Эдуарду Гаспарову. И он занял если не первое место на российском порнорынке, то, во всяком случае, входил в первую десятку.

Вечера Эдуард Таирович любил проводить в одиночестве, в своем большом доме, купленном еще средним братом в те времена, когда провернуть сделку с недвижимостью в центре Москвы не составляло большого труда, были бы только деньги. А денег у братьев Гаспаровых на такие приобретения хватало.

Дом находился в центре Москвы за высоким забором в знаменитом поселке Сокол. Когда-то здесь жила богема – архитекторы, писатели, художники. Сейчас же в поселке остались лишь осколки славных фамилий – вдовы, внуки, племянники, дети. Большинство зданий и участков выкупили новые хозяева жизни, и они перешли в другие руки.

Обыкновенные деревянные двухэтажные домики, по сегодняшним понятиям ветхие и убогие, снесли, а на их месте возвели похожие на крепости особняки. Домик, доставшийся Гаспарову среднему, был, в общем, ничего. Тем не менее Эдуард снес все, что находилось над фундаментом, и построил два этажа вверх и этаж вниз. Наверху красовалась тарелка спутниковой антенны, над оградой торчали, медленно поворачиваясь, видеокамеры наружного наблюдения. Общая площадь дома составляла восемьсот квадратных метров.

В доме постоянно жили четыре человека охраны и сам хозяин. Жена и дети Эдуарда Гаспарова жили то в Баку, то в Турции, то во Франции. Средства позволяли супруге и трем детям перемещаться по всему миру. Изредка, раз или два в год, они наведывались к отцу, проводили у него пару недель, а затем Эдуард отправлял семью из Москвы от греха подальше. Все-таки его бизнес продолжал оставаться опасным, а подставлять своих наследников Эдуарду не хотелось, слава Богу, он был научен жизнью, потерял в нелегком продвижении к богатству двух старших братьев. Теперь он опасался как за свою жизнь, так и за жизнь близких.

Вечерами Эдик Гаспаров любил играть в бильярд, кормить рыбок в многочисленных аквариумах своего дома. Вот и сегодня с девяти вечера он ходил с кием в руках вокруг ярко освещенного огромного бильярдного стола. Выстраивал хитроумные комбинации из шаров, обходил, приседал, примерялся, а затем наносил точный удар, следя за тем, как шары столкнутся друг с другом, раскатятся в нужных для Гаспарова направлениях и окажутся в лузах. Когда удар получался удачным, Эдик издавал загадочный звук, похожий на хрюканье поросенка. Было в этом звуке восхищение собственным умением, радость и сладострастие.

Бильярд и рыбки заменяли Гаспарову и женщин, и алкоголь, и многие мирские радости, кроме, естественно, одной. Для того чтобы постоянно ни в чем себе не отказывать, нужны деньги. Наученный горьким опытом родных братьев, Гаспаров-младший всегда действовал осторожно, осмотрительно, любил повторять: прежде чем нанести удар, все надо взвесить и рассчитать. Бизнес – это тот же бильярд: побеждает умелый и расчетливый. Иногда сопернику можно дать фору в пару шаров, а затем ловко его обставить и одним ударом вогнать в разные лузы сразу два или три шара.

– Вот так.., вот так, – ловко ударив, он загнал в лузу чрезвычайно сложный шар, натер кий голубоватым мелком и замер, оглядывая, как полководец поле, зеленое сукно бильярдного стола.

Затем он положил кий и семенящей, немного пританцовывающей походкой подошел к гигантскому аквариуму, принялся наблюдать, как полосатый сомик с длинными усами медленно плывет у самого дна. Эдуард Гаспаров постучал отполированным и ухоженным ногтем указательного пальца по толстому стеклу. Сомик замер на месте, почти слившись замысловатой окраской с растениями и камешками на дне.

– Что замер? Хочешь рыбку?

Из банки Эдуард Гаспаров миниатюрным сачком выловил небольшую рыбку, перебросил ее в огромный аквариум, при этом дважды взмахнув ладонью. Поднялись клубы подводной пыли, сомик насторожился, увидев рыбку, носящуюся кругами в верхних слоях воды, изготовился к атаке. Рыбка, кружась и трепеща плавниками, спускалась все ниже и ниже. Сомик изогнул хвост.

– Ну, давай же, давай, бери ее! Жри! Медлительный с виду сомик стремительно сорвался с места, и рыбка оказалась в его пасти.

– Ой молодец! Какой молодец, настоящий охотник! Дверь в гостиную бесшумно открылась, и Гаспаров в стекле аквариума увидел отражение вошедшего. Один из его охранников стоял в прямоугольнике света, боясь нарушить процесс, которому самозабвенно отдавался его хозяин.

– Ну, чего тебе?

– Самохвалов приехал.

– Открой ворота, впусти.

Охранник удалился.

Эдуард Гаспаров вернулся к бильярду, взял кий, осмотрел кончик и опять обошел стол. На сукне было всего три шара, и Гаспаров загадал: если сможет загнать два шара одним ударом, то все сложится хорошо, а если не сможет, то и затевать войну с конкурентами не стоит.

Он уже давно точил зуб на одного из конкурентов, с которым, как ни пытался, не мог договориться. Слишком тот был нагл, самоуверен и бесстрашен, шел, как бронепоезд по рельсам, – только вперед, только в одном направлении, сбивая всех на своем пути.

Охранник пропустил впереди себя широкоплечего мужчину с глубокими залысинами. Мужчина был в дорогом пиджаке, белой рубашке без ворота, стильных отутюженных брюках и сверкающих черных туфлях. Эдуард Гаспаров, рассматривая стол, медленно его обходя, поднял указательный палец левой руки – дескать, погоди.

– Самохвалов, пока ничего не говори, если хочешь, можешь подойти к столику, налить себе коньяка, виски, вина – чего пожелаешь, а меня пока не отвлекай, делом занят.

– Добрый вечер, Эдуард, – сказал Самохвалов.

– Добрый вечер, – недовольно пробурчал Гаспаров. – Не отвлекай меня. Пять минут – и я в твоем распоряжении.

Но пятью минутами дело не обошлось. Как шахматист, Эдуард Гаспаров просчитывал многочисленные варианты и наконец решился на удар. Он облокотился на стол, пару раз повел кием, прикладывая его к шарам, прицелился в красный, покачал головой. Быстро обошел стол, стал на противоположной стороне, опять склонился.

Самохвалов наблюдал за сложными манипуляциями своего приятеля, следил за его тенью. Голова Гаспарова с большими оттопыренными ушами отбрасывала на зеленое сукно жутковатую тень. Она была похожа на тень вампира из кровавых «ужастиков».

Наконец послышался негромкий удар, через долю секунды еще один. Два шара, столкнувшись, медленно разбежались в противоположные стороны по замысловатой траектории. Эдуард Гаспаров замер. И действительно, в этот момент он походил на вампира, готового броситься на жертву, впиться в шею и высасывать горячую кровь.

Шары раскатились. Один упал в лузу сразу, а второй, красный, замер на самом краешке. Гаспаров перевалился через край стола и дунул. Шар скрылся в лузе.

– Отлично! – воскликнул Эдуард и, крутанув в пальцах кий, сияя, зашагал к приятелю. – Ну, здорово, Сергей!

– Здравствуй, Эдуард, – мужчины пожали друг другу руки. У Сергея Самохвалова на ладони остался мел. Он вытащил из кармана носовой платок, тщательно вытер ладонь.

– Не бойся, мел – это не грязь, – сказал Эдуард. – Сыграешь партию?

– С тобой играть, Эдуард, себе дороже. Даже если возьму фору в четыре шара, все равно проиграю.

– Эх, Самохвалов, труслив ты стал!

– Просто острожен.

– Осторожность – удел бедных.

– Деньги считать умею.

– Говоришь, умеешь считать деньги? Зачем я тебя вызвал, как ты думаешь?

– Думаю, о деньгах поговорить.

– Правильно соображаешь. Идем в кабинет, я уже наигрался.

Эдуард Гаспаров поставил кий, поправил рядом стоящий. Любовно осмотрел гостиную. Бильярд был главной слабостью Гаспарова, вторая по важности – аквариумы. Самохвалов морщился, ему пристрастия Гаспарова были непонятны. К рыбам он относился презрительно, так же презрительно относился и к бильярду. Единственное, что веселило Сергея Самохвалова, так это рулетка. Он готов был сидеть целую ночь, наблюдая за бегом шарика по кругу. И, надо сказать, удача Самохвалову сопутствовала довольно часто.