Победитель всегда прав - Андрей Воронин

Сагалович собственноручно подсаживал каждую из школьниц, их тела тряслись от страха. Девочки готовы были расплакаться, но все же исполняли то, что от них требовалось.

Роман в душе ликовал: «Такие лица! Если Паша упустит, его убить будет мало!»

Девочки стояли на узком парапете. Вниз уходила отвесная стена восемнадцатиэтажного дома, их тела золотило заходящее солнце. Им казалось, что в этот момент весь мир смотрит на них. Паша снимал. Они вцепились друг в дружку, боясь, что сейчас налетит ветер и сдует их с крыши.

– А теперь медленно приседаем, словно вы собрались прыгать, – шептал Роман Сагалович замогильным голосом. Он сам был заворожен этой сценой.

Девочки медленно присели. Паша крикнул:

– Готово!

Тут же Сагалович с Кармановым сняли трясущихся от страха школьниц с парапета. Девочки и сами не верили, что были способны двадцать секунд стоять на парапете над пропастью.

– Ну вот, а вы боялись, – ласково произносил Сагалович. – Все теперь хорошо, съемки окончены. Фильм получился, мойтесь.

Мыться пришлось, поливая себя из больших пластиковых бутылок минералкой, успевшей согреться за день.

Наконец Алиса, Маша и Вероника обсохли на ветру. Оделись. Сагалович терпеливо ожидал их, сидя на коврике рядом со сценаристом. Девочки боялись заводить разговор о деньгах.

– Ну что ж, вы сегодня честно поработали, – Роман полез в карман, вытащил портмоне. Делал это он медленно, подчеркивая важность момента. – За сегодняшний день каждая из вас заработала по пятьдесят долларов, – произнес он и подумал: боже, за какие копейки они работают!

– Спасибо, – произнесла Вероника, принимая пятидесятку и тут же заворачивая ее в фольгу от шоколадки.

– Спасибо, – поблагодарили режиссера Алиса и Маша.

Деньги девочки прятали старательно, на самое дно джинсовых карманов.

– Все, – улыбнулся им режиссер, – можете быть свободны. Всем спасибо.

– Вы нам обещали… – промямлила Вероника.

– Что? – насторожился Сагалович, боясь, что разговор зайдет о деньгах, а он, как человек слабохарактерный, не выдержит и заплатит еще по пятьдесят.

– Вы обещали перед самыми съемками, что фильм, который вы сделаете, будет продаваться только на Западе, что в России его никто не увидит.

– Да, обещал.

– Проследите, – вполне серьезно попросила Алиса, – чтобы так оно и было, – здесь нас узнать могут. Роман засмеялся:

– Это я вам обещаю.

– Еще съемки будут? – спросила Маша.

– Тебе понравилось? – с трудом выдавил из себя Сагалович.

– Нет, деньги нужны.

– Честно скажу, девочки, не знаю. Если вы мне понадобитесь, я вас найду, ваши телефончики у меня есть.

– Может, вы нам свой дадите? – робко попросила Вероника.

– Нет, нельзя, – обрезал ее Сагалович. – И помните, никому не рассказывать о том, что мы делали, потому как меня в тюрьму посадят, а вас в колонию отправят для малолеток. А там придется делать то же самое, только уже без денег.

– Ясно, – вздохнула Вероника.

– Сами домой доберетесь или подвезти?

– Нет, нас подвозить не надо. Еще родители увидят, спрашивать начнут, с кем это мы в машине катаемся.

– Да, понимаю, вам репутацию портить нельзя. Вам еще жить, учиться, замуж выходить, детей рожать. Школьницы сдержанно захихикали:

– Мы же не взаправду все делали, мы актрисы.

– Конечно, – тут же согласился Сагалович, – вы актрисы, вы роли играли. Это искусство. Секс за деньги – это совсем другое дело, это проституция. А тут искусство.

«Какую чушь я несу, – думал он, – себя убеждаю, что занимаюсь искусством, несовершеннолетних девочек втянул в съемки порнофильма… Но жить-то как-то надо. Кино – единственная моя профессия, и, если есть спрос на порнографию, его кто-то должен удовлетворять. Пусть лучше порнофильм будет сделан руками мастера, чем недоучки, пришедшего из подворотни.»

– Все, расстаемся. Вы идите, мы попозже. Когда девочки ушли, сценарист и режиссер криво улыбнулись.

– Мерзко все это, – сказал Иван.

– Никто тебя силой не тянул заниматься подобным бизнесом.

– От этого и мерзко.

– Мы с тобой как те голуби, – сценарист указал на голубятню, – птицы сами забираются в клетку, если там насыпали жрачку, клюют зерна и гадят вокруг… И солнце еще садится.

– Не думай об этом, – посоветовал Сагалович, – лучше подумай, какие удовольствия ты приобретешь на полученные деньги.

Они уже спускались в лифте.

– Деньги… – усмехнулся Карманов. – Были бы это настоящие деньги, а то – копейки.

– Центы.

– Какая, на хрен, разница.

– Аппетит приходит во время еды, – усмехнулся режиссер. – Раньше и сотка баксов была для тебя в радость, как полтинник для девчушек, теперь же тебе тысячи мало.

– Что такое тысяча? – хмыкнул сценарист. – Если взвесить все наши с тобой моральные потери, принципы, на которые мы болт забили ради порнографического кино, то тут и миллиона мало.

– Нет, – покачал головой Сагалович, – все в нашем мире имеет цену. И люди продаются именно за те деньги, которых они стоят. Ты можешь лишь мечтать, что стоишь миллион баксов, на самом же деле твоя красная цена – три штуки.

– И твоя, – не удержался поддеть приятеля Карманов.

– Я и не претендую на большее.

– Как же насчет искусства?

Мужчины вышли во двор, сели в микроавтобус. Оператор Паша уже готов был заснуть, он спал каждую свободную минутку.

– Вези домой, – устало сказал Сагалович, – надо посмотреть снятый материал.

Микроавтобус покатил по узкому проезду к улице.

– Что за идиот стоит? – буркнул водитель, увидев впереди худого парня с пакетом, набитым пивными бутылками, под мышкой он сжимал плоский сверток. Парень стоял запрокинув голову и смотрел на крышу дома.

«Может, он увидел-таки голых девчонок и надеется, что видение повторится?» – подумал Сагалович.

Резко прозвучал сигнал, парень отскочил в сторону, и микроавтобус выехал на улицу.

«Черт с ними, – решил режиссер, – смонтирую фильм, получу деньги и забуду о девчонках.»

Глава 2

Из трех братьев Гаспаровых самым удачливым оказался младший – Эдуард Таирович. Свою преступную деятельность братья начали на заре перестройки. Они умудрились совершить несколько очень крупных афер. Создали фирмы, на первый взгляд вполне легальные, но на самом деле плевать они хотели на законы. Гаспаровы нагло осваивали в то время еще свободный рынок. Азербайджанские родственники ссудили братьям деньги, и дела пошли.

Алкоголь, горюче-смазочные вещества, трикотаж, а со временем и компьютерная техника – все это сплелось в единый клубок. Фирмы братьев Гаспаровых открывались, закрывались, исчезали и появлялись вновь. Уже за первых несколько лет своей деятельности Гаспаровы смогли сколотить довольно солидный капитал.

Но, как говорится, чужие успехи разозлили врагов. Да и действовали братья Гаспаровы нагло и отчаянно. Всех неудобных и несговорчивых они убирали со своей дороги. Взрывались машины, горели дома, гремели выстрелы. До поры до времени братья оставались неуязвимыми. На них пытались «наехать» конкуренты, но кончалось это, как правило, гибелью последних, причем гибелью жестокой. Братья считали, что если врага убиваешь, то делать это надо так, чтобы другим стало страшно и было неповадно поднимать руку на бизнес Гаспаровых.

Самые большие деньги Гаспаровым приносила торговля горюче-смазочными материалами. Но везение не бывает бесконечным. Первой жертвой стал Гаспаров-старший: два наемных киллера расстреляли его «мерседес». Гаспарова и его охрану буквально изрешетили пулями. Как и водится, убийц не нашли ни правоохранительные органы, ни двое братьев. Пришлось умерить пыл. Средний брат Михаил увеличил собственную охрану, и в девяносто четвертом году за ним неотступно следовали четыре дюжих бывших спецназовца. Но охрана не спасла и среднего Гаспарова. Его роскошный автомобиль по дороге в бакинский аэропорт взлетел на воздух. Как следовало из заключения экспертов, заряд взрывного устройства, спрятанного в бампере машины, был эквивалентен четырем килограммам тротила. Гаспарова среднего и его охрану разнесло в клочья, автомобиль сгорел. Среднего брата, как и старшего, пришлось, по мусульманскому обычаю, похоронить на родовом кладбище недалеко от Баку.

После двух таких чувствительных ударов Эдуард Гаспаров (а он из братьев был самым образованным и умным) понял, что если дела пойдут так и дальше, то ему в ближайшее время тоже несдобровать. И он сделал вид, что пошел на попятную.

Правда, после гибели Гаспарова среднего в Москве, в Баку и в Питере прогремело несколько взрывов, протрещали автоматные очереди, и кое-кто из тех, кто, по мнению Эдуарда Гаспарова, был виновен в смерти его среднего брата, оказался в морге.

Гаспаров-младший якобы отошел от дел. У него остался маленький банк, созданный средним братом, в котором и персонала-то было не более двадцати пяти человек, и две компании в офшорных зонах. Заниматься нефтепродуктами, алкоголем и цветными металлами становилось все более опасно. Эдуард Гаспаров это понял, ощутил на собственной шкуре.