Семь горных воронов - Ванда Алхимова

– Упала с лестницы, когда спускалась вниз, – с достоинством ответила Лорна, решив не уточнять, насколько быстро и с какой именно лестницы. – Лорд Белый Ворон сказал, что с ногой все в порядке, просто ушиб, так что лекаря не требуется. Но я желаю умыться и переодеться.

– Ой, вот это да! – На принцессу с восторгом смотрела двоюродная сестра, миледи Рози. – И этот альбинос нес тебя на руках? Вот ужас-то! А правда, что у него кожа ледяная, как у лягушки, а руки покрыты чешуей?

– Вовсе нет, – сердито ответила Лорна, которой вдруг захотелось стукнуть свою лучшую подругу. – У него такая же теплая кожа, как у тебя или у меня, только белая. И еще он добрый. И умный.

– Так, хватит болтать! Миледи Лорна – быстро умываться, скоро пора выходить к завтраку, – оборвала их беседу Нонна. – Пойдемте в умывальную.

Тем временем Белый Ворон уже успел забыть об этом инциденте. Он торопился в покои Хранителя Большой Королевской Печати – своего брата Старшего Ворона. В приемной уже сидел сам Хранитель, а также Мудрый Ворон. На стене висело два ростовых портрета: покойного Аодха Ворона и ныне здравствующего короля Эннобара.

Старший Ворон, который сидел за столом в кресле, обитом черным бархатом, был точной копией отца: прямые черные волосы, пронзительно-синие глаза, благородные черты лица и несколько тяжелый подбородок, выдававший основную семейную черту – упрямство. Густые брови хмурились, белые длинные пальцы аккуратной кисти барабанили по столешнице.

– Доброе утро, – буркнул Старший Ворон вошедшему брату. – Садись.

Альбинос опустился в свободное кресло.

– Утра и вам обоим. А где, кстати, наш четвертый родственник? Где Гордый?

– Подозреваю, спит после ночной попойки, – ответил Мудрый Ворон.

Во дворце только дети боялись Белого Ворона. Взрослые понимали, что по-настоящему страшный человек – третий из братьев.

Мудрый Ворон внешне в общих чертах напоминал отца и старшего брата: та же высокая широкоплечая фигура, черные прямые волосы. Но чертами лица Мудрый Ворон удался в мать. От нее же ему достались и глаза: холодные, серые, прозрачные, непроницаемые. Никто никогда не видел, чтобы Мудрый Ворон улыбался или смеялся, равно как никто никогда не видел его в гневе, раздражении или охваченным любым другим сильным чувством.

Мудрый Ворон всегда имел бесстрастное выражение лица. Тонкие губы постоянно хранили вежливую полуулыбку, а взгляд словно прощупывал собеседника насквозь. Мудрый носил титул Хранителя Книг, и в его ведении находились королевские библиотеки во всех четырех главных замках. Про него ходили разные слухи: о его занятиях Черным Искусством, о его жестокости, мстительности и злопамятности, но, поскольку Хранитель Книг не общался ни с кем, кроме своих троих братьев, короля и подчиненных, реальных фактов никто раздобыть не мог, и все ограничивалось слухами и домыслами.

– Подождем его или расскажешь нам, зачем позвал? – спросил альбинос у Старшего.

– Я послал за ним слугу, – ответил Старший. – Надеюсь…

Резко распахнулась дверь, и на пороге возник высокий стройный молодой человек, при одном взгляде на которого сразу становилось ясно, что прозвище свое он получил не зря. Четвертый из братьев Воронов обладал внешностью героя любовных романов: был узок в талии и широк в плечах, имел идеальные пропорции, а прямые черные волосы в живописном беспорядке рассыпались по плечам Гордого Ворона, придавая ему дополнительное очарование, но при этом не умаляя мужественности.

У четвертого брата было открытое лицо с правильными, хотя и несколько резкими чертами и чистой кожей того оттенка, что в народе именуют «кровь с молоком», – это была белизна здоровья и молодости. На щеках пылал румянец. Полные, ровно очерченные губы так и намекали на сладкие поцелуи, веселые синие глаза искрились весельем и вызовом.

Гордый Ворон был младшим из всех братьев, которых вызвал король Эннобар в столицу, а потому быстрее всех привык к новому месту и лучше всего освоился в городе и во дворце. Гордый почти не общался со своими братьями, зато обзавелся уймой друзей, приятелей, поклонников и покровителей.

Его сразу же определили в королевскую гвардию – элитные войска, составлявшие золотой фонд армии, в мирное время несшие стражу во дворце. Гордый Ворон продемонстрировал отчаянную храбрость, недюжинные воинские способности и, главное, отличные лидерские качества. В итоге он занял место сотника, получил несколько наград и знаков отличия, а также содержание, положенное своему званию, что сделало его полностью независимым от денег семьи.

Понимая, что наследства ему не видать, как своих ушей, а уж родового замка – тем более, Гордый брат решил жить так, будто у него есть только дальние родственники, о которых стоит вспоминать раз в год – во время Зимнего Подношения Богам. Кроме того, Гордый Ворон имел совершенно не «вороний» характер: он любил веселье, музыку, пирушки, гулянки, романы с красавицами и драки при любом удобном случае.

Вот и сейчас на скуле его расплывался знатный синяк, а нос украшала ссадина. Веки припухли, выдавая веселую бессонную ночку.

Гордый Ворон ослепительно улыбнулся братьям, завалился в четвертое пустое кресло, закинул ноги на стол и широко зевнул, показав всем белейшие ровные зубы.

– Подобные манеры уместны в казарме, – кисло заметил Старший Ворон.

– Ну, я прямиком оттуда, так что не успел их поменять по дороге, – съязвил Гордый. – Какого черта ты заставил меня подняться в такую рань и притащиться во дворец?

– Военному положены ранние побудки, – хмуро возразил Старший.

– Только не в увольнительную, – томно протянул Гордый. – Хо! Да я смотрю, тут вся стая слетелась. Что за сладкую падаль ты припас нам, братец?

– Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие любоваться на твою похмельную рожу, то глубоко ошибаешься! – вспылил Старший. – Я собрал вас по важному семейному делу! И будь любезен вести себя как высокородный, а не как менестрель из таверны!

Гордый только молча закатил глаза и растекся в кресле, словно показывая, что намерен пропустить все мимо ушей.

– Итак, – Старший брат глубоко вздохнул. – У меня только одна новость. Но касается она всех. Сюда, в столицу, едет наша мать, миледи Карей из рода Воронов.

Альбинос широко распахнул глаза, а Гордый Ворон сразу перестал улыбаться и выпрямился в кресле. Только Мудрый брат сохранил полную невозмутимость.

– С чего это наша мамаша решила покинуть родовое гнездо и потрясти юбками перед носом Его Величества? – воскликнул Гордый Ворон. – Никак, тролль в горах сдох?

– Нет, ее вызвал сам Эннобар, – оборвал его Старший.

– Вероятно, тебе известны причины приглашения, – подал голос молчавший Мудрый Ворон. Голос его был тихим, но тяжелым. Он резал слух, как тупой клинок – бархат.

– Известны, – мрачно сказал Старший. – Тебе, я думаю, тоже.

– Я могу только предполагать. – Голос Мудрого Ворона неуловимо напоминал свист, который издают крупные змеи, скользя по земле. – Вероятно, приезд нашей матери связан с надвигающейся войной.

– А ей-то что за дело до той войны? – снова влез Гордый. – Ее дело – рожать воинов, а уж воевать – дело самих воинов.

Старший брат красноречиво посмотрел на него, выражая взглядом все, что думал по поводу умственных способностей всех воинов в целом и гвардейских сотников – в частности.

– Это только одна причина, основная и явная, – продолжил Старший. – Но есть и другая. Я сам могу судить только по некоторым догадкам…

– Ну? – резко перебил его Мудрый.

– Думаю, Эннобар будет обсуждать с матерью вопрос о родстве, – выдавил из себя Старший, глядя в стол.

– А, – коротко ответил Мудрый Ворон. – Что ж, я давно ждал, когда это произойдет.

Старший посмотрел на него исподлобья:

– Ну вот, произошло.

– Ах-ха-ха! Так вот чего ты затряс задом! – расхохотался Гордый, откинув голову. – То-то хвост прищемил! Подумать только: наша маменька будет выбирать среди нас женихов королевским дочкам! А ты-то уже окрутился, да еще без спроса.

– Я спрашивал! – огрызнулся Старший, в ярости сверкнув глазами. – Не моя вина, что ее ответ запоздал.

– Да, да, – сочувственно покивал Гордый. – Разумеется, вовсе не твоя. Еще бы: кто же мог знать, что ответ будет идти столь долго, когда наш нетерпеливый влюбленный так и рвался к алтарю, словно застоявшийся жеребец – в поля. Очень умно было отправить гонца, а не ворона. Только матушка-то наша не дура, ответ обратно вороном отправила. Но – какое трагическое совпадение! – ворон возьми да и сгинь по пути. И что уж там матушка своему первенцу советовала, так и осталось при ней. А ты женат, пузат и третьего пискуна поджидаешь. И тут – сюрприз! Матушка собственной персоной, да еще и с политическим браком.

– Я сейчас разобью тебе лицо, – сквозь зубы процедил Старший. Лицо его пошло алыми пятнами, губы побелели.