Мир-на-Оси - Алексей Калугин

Правая рука Бургомистра торжественно легла на грудь. Он чуть повернулся. Чтобы луч додекаэдра, проникающий в зал через широкое окно с полукруглыми створками, красиво блеснул на орденах и позументах темно-синего бургомистрова мундира. И замер. В красивой позе. С благородно вскинутым подбородком.

Шенгены знали, что нужно делать в такой ситуации, и дружно захлопали в ладоши. Они были уверены, что это тоже входило в их служебные обязанности.

– Благодарю, друзья мои, – с чувством улыбнулся Бургомистр. – Благодарю. Я знал, что на вас всегда можно положиться. А сейчас, пока ратманы еще не собрались, давайте проведем маленькое, свое, так сказать, внутреннее, дознание. Ага?

Бургомистр пододвинул кресло, плюхнулся в него, откинулся на спинку и вытянул ноги.

Шенгены что-то залопотали по-своему, по-орочьи. Судя по всему, они не понимали, что хочет большой хозяин.

– Хозяин хотить пить? – сложив руки на груди, вежливо осведомилась пожилая шенгенка.

– Нет, – поморщившись, махнул рукой Бургомистр.

– Хозяин хотить исть?

– Да нет же!

– Хозяин хотить спать! – догадалась более молодая шенгенка. – Хозяин много работать! Хозяин шибко устать!

– Да не хочу я спать! – замахал на них уже обеими руками Бургомистр. – Я хочу…

– Хозяин хотить смотреть фильму? – робко предположил шенген-киномеханик.

– Нет, я вам говорю!

– Хозяин хотить?..

– Стоп! – поднял руки Бургомистр. – Говорить буду я! А вы станете говорить, когда я вам скажу! Это ясно?

Шенгены заговорили по-своему. Все разом. Видно, ничего не поняли.

– Кто у вас старший? – спросил Бургомистр.

Он точно помнил, что назначал кого-то из них старшим.

– Моя старший, – сделал маленький шажок вперед один из шенгенов.

Прищурившись, Бургомистр посмотрел на него, будто купить собрался. А может, наоборот – продать.

Рост чуть выше среднего, большая голова, крупные, грубые черты лица, короткая стрижка. Широкие плечи, длинные руки, кривоватые в коленях ноги. Типичный орк. Шенгены, они, как известно, всем оркам орки.

– Как тебя зовут? – спросил Бургомистр.

Он точно знал, что у старшего шенгена есть имя, но никак не мог его вспомнить.

– Алик, – ответил шенген.

На самом деле это, конечно же, было не его имя. У всех орков длинные, труднопроизносимые имена, напоминающие виртуозно закрученный скэт. Что-то вроде Шамти-Дам-Титам-Турам-Дида-Ди-Дам. Но, приезжая в Централь, они назывались местными именами. Так было проще. Хотя, с другой стороны – ущемление национальной гордости. Но вы глубоко заблуждаетесь, если полагаете, что орки предпочитают быть гордыми, но голодными. Скорее наоборот.

– Итак, Алик, ты помнишь рояль, что стоял тут? – Бургомистр рукой указал на то место, которое еще вчера вечером, как он ясно помнил, украшал мемориальный инструмент Джерри Ли Льюиса.

– Помнишь?.. – Шенген сосредоточенно сдвинул брови к переносице. – Что – помнишь?.. – И тут же быстро добавил: – Алик все помнишь!

– Большой, черный, блестящий ящик. – Бургомистр руками попытался набросать форму рояля. – Который здесь в зале стоял. Помнишь?

– Помнишь! – уверенно кивнул Алик. – И они – тоже помнишь! – кивнул он на своих родственников.

– Помнишь!.. Помнишь!.. – хором заголосили шенгены.

– Отлично! – поднял руку Бургомистр. – Когда вы видели его последний раз?

– Кого? – изумленно вытаращился на Бургомистра Алик.

– Рояль… Тьфу, то есть черный ящик.

– Вчера.

– Точно?

– Точно. Вчера вечер. Жена мой пыль с него убирать. – Алик схватил за локоть шенгенку, ту, что постарше, и подтащил ее к себе. – Моя жена! – гордо улыбнулся шенген. – Мара звать!

– Так ты, Мара, вытирала пыль с рояля? Вчера вечером?

– Вытирала, конечно, как обычно… Ой! – шенгенка смущенно зарделась, быстро провела пальцами по вискам, пряча выбившиеся волосы под платок, и продолжила уже совершенно по-другому: – Вытирать, хозяин, вытирать. Хорошо вытирать, чисто! – Она достала из кармана фартука тряпку и начала изображать, как вытирает пыль с крышки рояля. – Вот так вытирать! Вот так!..

– А скажи-ка мне, Мара, ничего подозрительного ты, часом, не приметила?

– По-до-зри-тель-но-го?.. – медленно, по слогам, повторила вслед за бургомистром Мара.

– Ну, чего-то странного, необычного?

– Нет, – покачала головой Мара.

– Точно?

– Нет.

– В каком смысле нет?

– Нет, ничего не видать.

Бургомистр с досадой цокнул языком.

– А может, кто-то из ратманов возле рояля крутился?

Лица Алика и Мары сделались сосредоточенными и задумчивыми. Глядя на них, Бургомистр вспомнил, что такое же выражение он видел у древней каменной маски с плато Текапо-Капо, выставленной в Центральном музее.

– Ратман Студень крутился! – неожиданно подал голос шенген-киномеханик. – Я видать!

– Точно? – вскинул голову Бургомистр.

– Точно! Весь вечер крутился!

– И что еще?

– Маленький бирка читать! Долго читать!..

– А-х! – Бургомистр азартно хлопнул в ладоши. – Попался, мерзавчик!

Ратман Студнев был самым молодым избранником народа в Городском Совете. За это все остальные ратманы люто его ненавидели. Впрочем, они все друг друга ненавидели. В той или иной степени. Но Студнева – особенно. Его папаша к делу пристроил. А старший Студнев, или, как все его называли, Студнев-старик, был не кто иной, как владелец всех центральных пивоварен.

«Пиво «Студнев» – для людей!

Днем и ночью – пой и пей!»

Вот так денежки-то делаются!

Хотя на самом деле пиво у Студнева было препоганое. Пили его разве что только орки да гномы. Ну и прочее отребье. Те, кому все равно с чего, главное – отрубиться. Хоть стакан спирта, хоть кирпичом по затылку – лишь бы крепко.

Глава 4

– Какого рода ваша проблема, господин Ректор?

– Я хочу, чтобы вы сами увидели!

Ректор повелительно взмахнул рукой, и тотчас же студент-старшекурсник, все это время, словно призрак, прятавшийся в тени у дверей, метнулся к старинному трехдверному гардеробу. Порывисто распахнув сразу две створки, студент нырнул в разверстое чрево. Но вскоре появился, живой и невредимый, держа на вытянутых руках, будто бесценный дар Небес, круглую, очень широкополую шляпу, в цвет ректорской мантии, с такой же золотой отделкой по краю.

Ректор оперся обеими руками о массивные подлокотники, крякнул от натуги, но все же поднялся на ноги. Опираясь о край стола, он медленно обошел его и, едва переставляя ноги, направился к ожидавшему его студенту. Лицо Ректора приобрело мученическое выражение. Казалось, каждое движение требует от него неимоверных усилий.

В один миг Гиньоль оказался сначала на ногах, а затем и рядом с Ректором.

– Господин Ректор, – зашептал он ему на ухо. – У меня есть один знакомый изобретатель.

– Ну?

– Замечательный изобретатель! Умничка! Самородок!

– Ну?

– У него есть одно гениальное изобретение.

– Только одно?

– Одно, которое вам просто необходимо!

– Мне?.. Мне ничего не нужно.

Разумеется, Ректор имел в виду: «Мне ничего не нужно сверх того, что у меня уже есть». Но стоило ли об этом говорить вслух? Все ведь и без того было понятно.

– Вы просто не представляете, насколько вам это нужно! – стоял на своем Гиньоль. – Это изменит всю вашу жизнь!

– А я не хочу ее менять.

– Хорошо, в таком случае, внесет в нее новую, живительную струю! – Гиньоль хитро прищурился. Но так быстро, что этого никто не заметил. – Как вам такой вариант?

Ректор задумался. Закатил глаза. Слова Гиньоля звучали как-то очень уж неопределенно. Или, лучше сказать, – двусмысленно. Это было похоже на искушение. Против которого Ректор не мог устоять.

– Что за изобретение?

Гиньоль многозначительно посмотрел на студента с ректорской шляпой в руках.

Ректор тяжело вздохнул, принял из рук студента шляпу и, как рыцарский шлем, водрузил ее на голову.

– Иди, – небрежно махнул он рукой на услужливого студента.

Тот попятился, отвесил низкий поклон и, чуть приоткрыв дверь, скользнул в образовавшуюся щель.

– Никогда не видел человека, пресмыкающегося с таким чувством собственного достоинства, – глядя на дверь, заметил Гиньоль.

Ректор довольно улыбнулся.

– У нас в Академии очень талантливые студенты.

– Не сомневаюсь! А этот, что вышел за дверь, должно быть, самый талантливый?

– Пока лишь подающий надежды.

– Уверен, его ждет большое будущее.

– Так что за изобретение?

– А! Мой друг, – хотя кроме них в комнате больше никого не было, Гиньоль вновь понизил голос до таинственного полушепота, – изобрел замечательнейшее устройство. Называется «выталкиватель».

– Выталкиватель? – недоумевающе переспросил Ректор.

– Именно! – щелкнул пальцами у него перед носом Гиньоль. – Выталкиватель!

– И для чего он нужен, этот ваш выталкиватель?

– Для того, чтобы выталкивать.

Ректор почувствовал себя заинтригованным.