Мир-на-Оси - Алексей Калугин

– Ну вот видите, как все просто, – улыбнулся гость. – Перейдем к делу?

– Да, конечно…

Ректор вновь посмотрел на визитку Гиньоля. «Решаю любые проблемы». Не слишком ли самоуверенно? Так уж и любые?..

– Мне порекомендовали вас друзья.

– Именно так и узнают обо мне все мои будущие клиенты. – На лице Гиньоля ни тени улыбки. Он серьезен, как грозовая туча, знающая, что она несет тем, кто вышел сегодня из дома без зонта. – Я экономлю на рекламе.

– И что, вы действительно… – Ректор постучал краем золотистой карточки по яблоку-часам. – Действительно можете решить любую проблему?

Снисходительно усмехнувшись, Гиньоль откинулся назад и царственно возложил согнутый локоть на спинку кресла.

– Скорее всего, нет, – изрек он в некой задумчивости. Но тут же оживился. – Я даже уверен, что существуют проблемы, которые я не в силах решить! Наверняка существуют! Но. – Гиньоль стукнул тростью об пол. На паркетном или каменном полу это получилось бы куда более эффектно. А так звук потонул в ковровом ворсе. Однако осталось красивое, можно даже сказать, яркое движение. – Я пока с такими не сталкивался, – закончил Гиньоль.

Ректор, все еще в нерешительности, пожевал толстые, похожие на гусениц, губы.

– Вы можете привести примеры?

– Примеры? – недоумевающе вскинул брови Гиньоль. – Они повсюду!

– Например?

Гиньоль с неодобрением покачал головой. Но все же ответил.

– Прошлогодний финансовый кризис.

– При чем тут это?

– Вам не показалось, что с ним справились на удивление быстро?

– Хотите сказать, что это ваша заслуга?

Гиньоль деликатно отвел взгляд в сторону.

Из складок мантии Ректор извлек толстый, увесистый бумажник из бычьей кожи и аккуратно уложил в него золотистую визитку.

Гиньоль понял, что заполучил нового клиента.

Замечательно!

Теперь лишь оставалось сделать так, чтобы клиент остался доволен. Опыт подсказывал, что довольный клиент – это, по крайней мере, четыре новых клиента. Ну а как сделать клиента довольным, Гиньолю не нужно было объяснять. Он вовсе не ломал комедию. Он действительно решал любые проблемы.

Глава 3

Артур Рингольдович Макдуров, Бургомистр и глава Городского Совета Централя, был вне себя. Бургомистр был возмущен до глубины своей необъятно широкой души. Проще говоря, Бургомистр был в бешенстве.

– Негодяи! Злыдни! Подонки!..

Стоя посреди просторного, из-за пустоты своей кажущегося огромным, как футбольное поле, зала для торжественных приемов, Бургомистр зло глянул по сторонам, ища, что бы схватить, сломать, садануть о стену. Но, как назло, ничего подходящего не было. Разве что только одно из кресел, в которые опускали свои натруженные зады члены Городского Совета, когда им предстояло обсудить и решить важные вопросы, касающиеся городского бюджета, сбора налогов или уклонистов от службы в рядах сил охраны правопорядка. Однако Бургомистр отличался живым умом и умением предвидеть будущее на пару минут вперед. Артур Рингольдович отдавал себе отчет в том, что далеко уже не так молод и совсем не так крепок, как, скажем, лет эдак тридцать, ну, пусть будет двадцать восемь, тому назад, и отчетливо представил, насколько смешно и нелепо будет он выглядеть, ежели, ударив креслом о стену, не сумеет расшибить его в щепки. А кресла между тем были тяжелыми и сколоченными на совесть. Иначе бы и не выдержали членов Городского Совета, славящихся умением сладко поесть и нелюбовью к любого вида упражнениям, будь то умственные или физические. Да что там, он даже поднять это клятое кресло не сможет!

– Остолопы! Дармоеды! Сучье отродье!.. Чтоб вам всю жизнь пустые щи хлебать!..

Бургомистру только и оставалось, что сыпать бранью. Благо в этом он толк понимал. И достиг совершенства в результате упорных, продолжительных тренировок. Вообще-то, спровоцировать его на ругань было не так-то просто. Но раз уж сорвавшись с цепи, Бургомистр не скоро успокаивался.

– Мусорные объедки! Морковные сблевыши! Простагландины!..

Значения последнего слова Бургомистр не знал. Он даже не помнил, где впервые его услышал. Но, едва услышав это удивительное слово, он сразу понял – то, что надо! Крепко, сочно и по сути! Что называется, не в бровь, а точно по сусалам! Хорошего человека простагландином не назовут! Так ведь?

– Растукокоры растабайские! Шваль подзаборная! Ворье позорное!..

Увы, из-за раннего часа запечатлеть всю подлинную красоту и истинную ярость бургомистрова красноречия было некому. Единственными свидетелями дивной в своем неистовстве вспышки гнева Артура Рингольдовича Макдурова оказались шестеро орков-шенгенов, неловко жавшихся в дверях. Однако по причине неудовлетворительного знания языка, на котором изъяснялся Артур Рингольдович, они понимали лишь то, что Бургомистр взбешен и зол. Чертовски зол! Но вот причину его злости они пока что уяснить не могли. Так же, как и не догадывались, во что она может вылиться. Собственно, они готовы были заранее признать себя виноватыми и во всем покаяться. Лишь бы только с работы не выгнали.

Прежде шенгены были вполне уважаемыми гражданами Мира-На-Оси, хотя и редко выбирались куда-то из своего Шенгена. Ну а ежели и выезжали куда, так строго по приглашениям, в смысле по делу, не иначе. Орки-шенгены имели некоторые магические навыки, как правило, чисто бытового свойства. Однако ж после кризиса магии, грянувшего вслед за повсеместным внедрением преобразователей силы Шмица-Шульмана, Шенген пришел в упадок. Дабы хоть как-то свести концы с концами, орки-шенгены всеми правдами и неправдами старались добраться до Централя. Или еще до какого процветающего места. Где с надеждой и радостью брались за самую непрестижную и низкооплачиваемую работенку.

Шестеро орков-шенгенов, испуганно наблюдавшие за неистовством Бургомистра, работали в Городской ратуше, где все они сейчас и находились. В их обязанности входило: уборка помещений, ремонт мебели и мелкий ремонт здания, охрана всего, что имеется, чистка мантий и треуголок членов Городского Совета, закупка плюмажей для треуголок; две женщины-шенгенки должны были готовить легкие закуски и подавать напитки во время заседаний; младший орк-шенген, кое-что смысливший в технике, подрабатывал еще и киномехаником; старший по праздникам занимался пиротехникой. Жили орки здесь же, при ратуше, которую в народе по всем понятным причинам именовали не иначе как Желтым Домом. Им были отведены два небольших полуподвальных помещения. Члены Городского Совета долго и на это не решались, полагая, что выгоднее сдать помещения под склад какой-нибудь коммерческой фирме. Однако в конце концов вняли голосу рассудка, исходившему из уст Бургомистра: для того чтобы заменить шестерых орков-шенгенов, Городскому Совету пришлось бы нанять шестьдесят трех местных жителей, каждому из которых следовало бы платить втрое больше, чем всем шенгенам, вместе взятым. Совместное проживание шенгенов не смущало, поскольку все они приходились друг другу родственниками. Система родственных связей у орков настолько сложная и запутанная, что подробно разбираться в этом никто не стал. Да и кому какое дело? Живут себе – и пусть!

Преданно глядя на изнывающего от горя и тоски Бургомистра, орки-шенгены тихо перешептывались и время от времени толкали друг друга локтями – смотри, мол, что делается!

Изрыгнув еще десятка полтора изощреннейших ругательств, Бургомистр наконец-то утихомирился. Вернее, он понял, что, помимо штатной обслуги, других слушателей у него нет. А к низшему сословию следовало обращаться соответственно. Шенгены уже стали свидетелями его гнева. Пусть же теперь узрят его мудрость!

Бургомистр обратил свой светлый лик к шенгенам.

– Все! – трагически понизив голос, он широко развел руки в стороны. – Все, что нажито годами службы народу и отечеству! – Голос едва заметно дрогнул на трагической нотке, а руки театрально взлетели вверх. – Все пропало! – Руки упали, подбородок уперся в грудь.

Пауза.

Бургомистр чуть приподнял голову и глянул на шенгенов.

Орки ровным счетом ничего не понимали, но все равно внимали с разинутыми ртами.

Бургомистр вскинул голову. Гордо и независимо.

– Я понимаю, воровство – это часть государственной системы. Без этого нельзя. Если человек трудами и стараниями, а где-то и подкупом добрался до высокой государственной должности, он должен компенсировать себе моральные и материальные затраты. Верно?

Орки дружно закивали.

– Но всему же должен быть предел! Нельзя вот так, внаглую, тащить вещи оттуда, где ты работаешь! Когда пропали три речных трамвайчика, я молчал. Хотя и знал, в чьем пруду они теперь плавают. Когда пропали бронзовые львы с причала, я тоже не стал поднимать шума. Зачем? Что мы, новых львов не отольем? Когда из Гримм-парка однажды среди ночи исчез фонтан со скульптурными изображениями четырнадцати фаз додекаэдра, все снова сделали вид, будто ничего не случилось. А ратман Мидоу, в саду у которого появился точно такой же фонтан, уверял, что он заказал себе копию пропавшего. Мы даже закрыли глаза на то, что из городского зоопарка таинственным образом исчезли три крокодила, два слона, бегемот и гигантская носовертка, а ратман Люпин в то же самое время открыл свой домашний зверинец! Но – Центральную Ось всем им в душу! – я не потерплю того, что из зала для торжественных приемов средь бела дня исчез рояль! И не какой-нибудь, а именной! Подаренный Городскому Совету величайшим пианистом современности Джерри Ли Льюисом! Тот самый рояль, на котором он в третий раз выиграл триста восемьдесят шестой Международный конкурс исполнителей, проходивший… – тут Бургомистр запнулся, потому что забыл, где именно проходил вышеупомянутый конкурс. Но, быстро сообразив, что шенгены все равно ничего об этом конкурсе не слышали, продолжил ловко: – Проходивший уже не в первый раз! Мы найдем вора, изобличим его и призовем к ответу! – Бургомистр задумался, все ли он сказал? Вроде бы все. И поставил точку: – Так!