Распутье Воронов - Анджей Сапковский

икры, от серьёзных ран его уберегли кожаные сапоги с отворотами. Один подпрыгнул и больно укусил под коленом, где сапог уже не защищал. Геральт не стал задерживаться, чтобы убить его.

Под градом камней добежал он до шахты, вскарабкался по обломкам лестницы, выскочил на поверхность, упал там и лежал. Лежал какое-то время.

— Ну-ну, — услышал он. — Ты выбрался. И даже без серьёзных ран. Кровь, вижу, из пары мест течёт. Но не хлещет, а это уже что-то. Я в восхищении.

Престон Хольт стоял над ним, доедая ножку печёного цыплёнка.

— Накося, — простонал Геральт, всё ещё лёжа. — Накося! Да ведь ты должен был быть в штольне… Поднять шухер… Чтобы отвлечь…

— В самом деле? — Хольт выбросил кость. — Ах, да. Извини, совсем забыл.

Геральт выругался. Всё ещё уткнувшись лицом в землю.

— Я больше скажу, — Хольт облизал пальцы. — Они нам ничего не заплатят. Потому что парнишка нашёлся. Пришёл. Просто шлялся где-то, а копатели, как всегда, обвинили затравцев. Встань, юный Геральт. Ведьмак Геральт. Позволь, я помогу тебе. Идти можешь? Ну, так идём. Как я уже сказал, денег не будет, ни гроша. Но они накормят нас и оставят на ночь. Девушки перевяжут твои царапины. А если хорошо попросишь, то, может быть, какая-нибудь будет с тобой любезна.

Они пошли в сторону лагеря и дымящихся котелков. Ведьмак Геральт с трудом передвигал ноги.

Толстощёкие девушки перевязали его в паре мест. И накормили. А копатели позволили переночевать. Хольту в палатке, Геральту на телеге.

Одна из девушек пришла к Геральту ночью и была с ним любезна. Но только любезна, только на минутку и не более. А после сразу же ушла.

* * *

На рассвете Геральт выбрался из телеги и принялся седлать кобылу, всё ещё постанывая от боли. За этим делом его застал Хольт.

— К чему эта спешка? — он протёр глаза. — Погоди. Они угостят нас завтраком, а потом мы двинемся дальше.

— Накося выкуси, — процедил Геральт. — А может, мне не глянется куда-то ехать с тобой? Может, мне лучше одному?

Хольт прислонился к стволу берёзы, вгляделся в небо. Ясное, без единого облачка.

— Совершенно понимаю, — сказал он, — твою позицию. Но мне пришлось, подчёркиваю, пришлось, сначала проэкзаменовать тебя, проверить, каков ты в деле.

— Я мог бы не выйти оттуда.

— Но ты вышел.

— Не благодаря твоей помощи. А потому сейчас…

— Я прошу тебя, — прервал его Хольт, — чтобы ты сопровождал меня верхом ещё хотя бы до полудня. Это выйдет по моим расчётам и принимая во внимание время пору дня — на пять или шесть стай. Этого времени и этого пути, я думаю, хватит, чтобы ты выфырчал из себя всю злость, которую затаил на меня, и посмотрел на мир трезво. А тогда у меня для тебя будет предложение.

— Это что ещё, — прищурился Геральт, — за предложение?

— Шесть стай. В полдень.

* * *

И в самом деле, дело было около полудня, когда небо вдруг почернело от крыльев, залопотало махами перьев и одним огромным карканьем. С земли и с веток окрестных деревьев сорвались и взлетели десятки, если не сотни чёрных птиц.

— Вороны, — вздохнул Геральт. — Сколько воронов! Быть не может! Вороны не летают такими тучами! Никогда!

— Несомненно, — признал его правоту Хольт. — Столько воронов вместе — вещь небывалая, я сам удивлён. Мы, несомненно, имеем дело с необыкновенным явлением. И в столь же необыкновенном месте мы находимся. Если ты заметил.

— Распутье, — Геральт огляделся. — Росстани.

— Распутье. Место символическое. Четыре дороги на четыре стороны света. Место выбора и решения. Которое тебе сейчас придётся принять, Геральт. Ведьмак Геральт.

Вороны уселись на верхних ветвях деревьев. Каркали, глядя на всадников.

— Три из дорог, считая эту нашу, это твои дороги одинокого ведьмака, это судьба, которую ты выбрал, выходя в путь из Каэр Морхена. Если ты пойдёшь по одной из этих трёх дорог, то мы расстанемся. Если же выберешь четвёртую из дорог, то выслушаешь моё предложение.

Вороны каркали.

* * *

— Я, как ты, верно, заметил, уже в годах. Добавлю от себя, в годах немалых. Ты бы удивился, узнав мои годы. Кроме того я калека — это видно, этого не скроешь. Дни моей ведьмачьей славы миновали. Я больше не отправлюсь в путь с мечами, сияние моих клинков, если можно так выразиться, уже не разгонит мрак. Но мрак существует, и чудище рычит в ночи. Ты можешь вступить с ним в бой и победить его. Люди ждут спасения от монстров, люди просят твоей помощи.

— Но ты прав, я тут витийствую, а ты ожидаешь предложения. Вот оно: я предлагаю тебе сотрудничество. Я был славен здесь, в Каэдвене, и до сих пор славен, я никогда не жаловался на отсутствие клиентуры, да и сейчас люди просят меня о помощи, оказать которую я уже не могу. Но ты можешь. Я присмотрелся к тебе и говорю: будь моим преемником, Геральт. Вместо того, чтобы голодным бродить по свету, поселись у меня. Воспользуйся моей репутацией, и работа у тебя всегда будет. А после работы будет куда вернуться. И где зимовать. Я же… Я буду счастлив, что кто-то продолжает моё дело. А также, я этого не скрываю, что кто-то поможет мне в сустентации моей на старости лет.

— Ты не обязан решать сию минуту. Пока достаточно того, что дальше ты поедешь не один, но со мною. Посопутствуешь мне. Согласен?

— Ну, я это… вроде как… Согласен.

— Тогда в путь. Оставим это распутье воронов.

Вороны проводили их карканьем.

— Не обижайся, — Хольт повернулся в седле. — Но я настаиваю, чтобы при мне ты соблаговолил изъясняться благопристойно. И в особенности не говорил «позырить» и «накося».

Глава третья

Западная Мархия на реке Буине лежит, на западе опираясь о Пустульские Горы. Ранее маркграфы вознамерились было границы двинути далее и далее на запад, однакож пустым мечтанием сие оказалось, ибо тамо границу свою королевство Хенгфорс очертило. Прение было о том и пролитием крови грозило. Хенгфорс, хоть и невеликое, могучего имело покровителя в Ковире, так что маркграфам пришлось покориться и заключить примиренье.

Примиренье сие, заключённое в лето 1225 post Resurectionem, Голопольским Миром зовётся, оно границу меж королевствами по реке Браа установило и тем самым западные рубежи Мархии non plus ultra начертало.

Болдуин Адворадо, Regni Caedvenie Nova Descriptio

Как обычно, первыми их заметили коты и дети. Коты, которых на окраине местечка было многонько, не спешили уступать дорогу, сторонясь, глядели грозно, шипели. Дети разбегались по