Жмурки с маньяком - Михаил Нестеров

Стас задрожал. Он готов был опуститься на колени перед своим бывшим партнером, просить его не делать этого, отпустить. Просить прощения — за все и ни за что. На его глаза навернулись слезы.

— Леня, — прошептал он. — Я тебя очень прошу~

— Что?! — Ложкин приблизил к нему свое лицо. — Чего ты просишь, коза? Ты думаешь, я пришел в гости к твой заднице? А ну, пошел в комнату! — Наркоман схватил Стаса за волосы, развернул его и сильно толкнул в спину.

Борьба для Стаса закончилась, не начавшись. В его маленькой жизни, начальную пору которой осквернил извращенец и садист, была только одна победа. Да, победа, иначе не появилась бы однажды в его квартире женщина. Но перед этим были шесть месяцев боли, унижения, неполноценности. Потом год одиночества. Время от времени Стасу хотелось наложить на себя руки.

Однажды во сне он явственно слышал чей-то тревожный голос: «На горе Синай явился Господь Моисею и вручил ему две каменные скрижали с высеченными на них десятью заповедями». И Стас увидел скрижали, но не нашел в них заповедей. Только два слова: «ты» и «не-ты».

Он испугался собственного сна, хотя причин для беспокойства не было. Он верил снам. В тринадцать лет во сне кто-то с кровью остриг его ногти — утром в больнице умер его отец.

От сильного толчка Стас упал. Но не решался встать. Он стоял на коленях. Глаза просили: «Пожалуйста, Леня~»

Именно эти слезливые глаза вывели Ложкина из себя. Он нагнулся над парнем, двумя пальцами сильно ударил его в глаза. Пальцы по первые фаланги ушли под веки, стали мокрыми. Леня брезгливо вытер их о куртку и встал.

— Вот, тварь! — Он показал пальцы приятелю. — Посмотри на него — зенки на месте, не выбил. Не хочешь попробовать эту сучку?

Игорь покачал головой.

— Мы пришли сюда за деньгами.

Ложкин снова склонился над парнем.

— У тебя есть деньги? Тебя спрашивают!

Стас почти ничего не слышал. От удара в глаза голова закружилась, уши заложило.

Ложкин ударил его еще раз. Потом добавил открытыми ладонями по ушам. Стас повалился на пол.

Леня перешагнул через него, несколько раз прошелся по комнате, остановился возле книжного шкафа. Одну за другой стал бросать книги на пол.

— А ты хорошо живешь, много книг. А какая техника!~

Он сбросил на пол видеомагнитофон, пнул ботинком в динамик колонки, то же самое проделал с другой.

— Так, а это что у нас?~ Картина. Как называется, а, Стасик? Изнасилование лесбиянок педерастами? Нет?

Наркоман полоснул по репродукции ножом. Вспорол обивку на кресле. Сорвал со стены фотографию женщины, потянулся рукой к портрету мужчины.

Развеев молча наблюдал за куражом приятеля. Глюкоза взбодрила его, в нем появилась уверенность. А еще пару часов назад он был сломленным, беспокойным. И вот в глазах уже не завтрашний день, взор проникает дальше, на месяц, год вперед. На вечность. И он равнодушно смотрел на щуплого подростка, который медленно приходил в себя. Вот он приподнимается на локтях, трясет головой, его кулаки сжимаются.

Давай, давай, улыбнулся Развеев.

— Прекрати, Леня! — крикнул Стас, поднимаясь на ноги. — Не смей! Не трогай фотографию! Это мой отец!

Ложкин одним прыжком оказался рядом с ним.

— Что?! Что ты сказал?! Нет, я убью эту тварь! — Он схватил парня за волосы, ударил коленом в лицо и потащил его на кухню. Открыл духовой шкаф и сунул в него голову своей жертвы. Повернул ручку. Немного подержал в таком положении и выключил газ.

— Не забывай насчет денег, — напомнил ему Развеев. Он прислонился к дверному косяку и разминал в пальцах сигарету.

Ложкин послушно кивнул и снова переключился на хозяина. Он вытащил голову Стаса из духовки и зашипел ему в лицо:

— У тебя есть деньги? Я тебя спрашиваю!

Ложкин ударил его лицом о дверку шкафа. Кожа на лбу парня лопнула, горячий ручеек крови, огибая глаз, побежал вдоль носа, задержался у губ, начал заливать подбородок, шею.

— Говори, где деньги!

Едва шевеля разбитыми губами, Стас тихо прошептал:

— В куртке. В прихожей.

— Ладно, коза, живи, — заплетающимся языком произнес Ложкин, пересчитывая деньги. На них можно продержаться неделю. А если «вставляться» глюкозой, то две-три.

Двумя пальцами он сжал подбородок Стаса и отчетливо произнес:

— Через неделю зайду опять, приготовь то же самое, понял? На всякий случай поставь себе клизму с марганцовкой, я ведь могу и передумать, и твоя задница мне понадобиться.

Он глумливо рассмеялся и открыл конфорку. Газ тихо зашипел, распространяя неприятный запах по кухне.

— Только не обнюхайся, — напутствовал Ложкин хозяина, и они с Развеевым вышли из квартиры.

От запаха газа Стаса затошнило, голова стала тяжелой, неподъемной. После нескольких неудачных попыток он, продолжая сидеть на полу, все же сумел дотянуться до стола и нащупал непослушными пальцами коробок со спичками.

Он проиграл в очередной раз~

Подняв голову, бесстрашно открыв глаза, Стас чиркнул спичкой.

Развеев и Ложкин уже прошли двором и собирались завернуть за угол соседнего дома, когда позади них раздался громкий хлопок. Они разом повернули головы. Из окна на четвертом этаже вырывались клубы темного дыма и пламени.

Приятели посмотрели друг на друга.

— Может, замыкание в проводке? — спросил Ложкин и нащупал в кармане призовую ампулу с витамином. Ему захотелось уколоться — сейчас, немедленно.

— Теперь это не имеет значения, — ответил Развеев. Благотворное действие от наркотика все усиливалось. Его состояние словно подстегнула смерть маленького, щуплого паренька, которого он толком и не запомнил.

— Интересно, — протянул Игорь, — где делают этот наркотик?

Ложкин схватил его за руку.

— Ты о чем, Развей?! Надо уносить отсюда ноги!

— Не бойся, — успокоил его приятель. — Вряд ли кто-то обратил на нас внимание. — Крепкими пальцами он сжал запястье товарища и отвел его руку в сторону. Пристально вгляделся в его глаза. — Что, если сегодня ночью мы навестим Вадима Барышникова?

— Можно, — после некоторого раздумья произнес Ложкин. — Деньги-то у нас теперь есть.

— Я не об этом. Просто вспомнил о том, что глюкоза есть только у Вадима, и появилась она совсем недавно.

— Ну и что?

— Да есть у меня одна мыслишка.

Глава третья

В течение недели Мельник выявил девятнадцать посетителей доктора Алберта Ли. Все они приезжали от половины седьмого до девяти часов вечера по три-четыре человека с интервалом в 35-40 минут, и никто из них ни разу с друг с другом не встретился. Время приемов для таких клиентов очень удобное, особенно здесь — в самом конце улицы Партизанской, где автомастерские, ателье и другие производства малого бизнеса пустеют после 18 часов, — тут было тихо и спокойно.

В свой список журналист уже занес мэра Бориса Аничкова, Виктора Березина, прокурора города Безрукова, прокуроров еще двух районов — Железнодорожного и Ленинского. Из областного Суда приезжал судья Анатолий Третьяков. Также в список попали известные адвокаты, кое-кто из руководителей таможни и другие высокопоставленные чиновники города.

С некоторыми Мельник был знаком лично, кого-то видел по телевидению или на пресс-конференциях. Пока он знал только то, что все они проходят какие-то лечебные сеансы, скорее всего под воздействием гипноза. Ирина сказала, что Алберт Ли всего полгода назад арендовал кабинет в здании типографии. Она не раз видела доктора: обходительный, одевается старомодно, но выглядит импозантно, лицо строгое, но при встрече он надевает приятную улыбку. Ира так и сказала: надевает. Общее впечатление портят глаза — холодные, чуть на выкате — рыбьи, опять определение Ирины. От его взгляда ей становилось неуютно, и она просто не выносила общения с доктором дольше двух минут. Как врач своих услуг он ей не предлагал.

Павел имел возможность видеть Алберта Ли с расстояния пяти метров: именно столько отделяло его, удобно расположившегося за закрытой металлической шторой-жалюзи типографии, от двери докторского кабинета. Экстрасенс выходил ровно в половине десятого, закрывал дверь и опускал штору. У самого пола два стальных штыря автоматически входили в пазы нижней массивной части шторы. Раздавался щелчок, и Ли неторопливо спускался по лестнице. Свою «восьмерку» цвета рубин он оставлял на противоположной стороне улицы, и Павел наблюдал, как Ли садится в машину.

Экстрасенс казался безликим. Мельник отметил его твердую походку, манеру держать голову низко, склоняя ее к правому плечу. Образ Ли, нарисованный Ириной, был более живым и ярким.

«На сеансы гипноза это не похоже, — думал журналист. — Слишком уж кратковременны они — 20-25 минут. Гипноз требует более длительного времени, человек должен успокоится, расслабится, впасть в гипнотический сон, некоторое время пребывать в таком состоянии, потом — выйти из гипноза, немного отдохнуть~ Нет, это точно не гипноз».