Операция «Антарктида». Битва за Южный полюс - Ольга Грейгъ

– А что, если я поцелую вас в эти губы?

Та, словно приводя в чувство и успокаивая шалуна, схватила руками его за голову и потянула к себе, приподнимая. Когда его лицо коснулось впадины между ее грудей, Рогнеда Павловна, обдавая его чистым дыханием, то ли наигранно, то ли искренне дрожа голосом, предложила:

– Давай условимся так: я отдамся тебе и не раз. Ты мне интересен, как молодой мужчина. Только бы я не хотела… я не хотела, чтобы моя старость… – она выговаривала последние слова так, словно у нее в горле были камешки, мешавшие ей произносить, – чтобы моя старость оттолкнула тебя.

Как дикая кошка она проскользнула мимо Ивана и оказалась в самом дальнем углу, – подальше от искушений.

– У меня к тебе просьба… Сейчас тебе надо быть в другом месте. А я тебя буду ждать. А теперь иди, а то хозяйка заждалась.

Когда Румянцов проходил по коридору, одна из дверей открылась, оттуда вышла элегантно одетая, благоухающая Эвелина Абрамовна и впереди его направилась к автомобилю.

Спустя чуть менее часа сверкающая черная «Чайка» въехала на объект «Интернационал».

Глава 4

Объект «Интернационал» был когда-то помещичьей усадьбой, как и некоторые другие объекты, расположенные в подмосковном смешанном лесу. На закрытой обширной территории секретного микрогорода в самых живописных местах стояли «экспроприированные», что значит отобранные большевиками у хозяев трех-четырехэтажные русские усадьбы. В этих цэковских учреждениях жировали советские руководители, дети великого разбоя революции.

Сюда, в некоторые из зданий, приезжали – на отдых и для получения инструкций, а то и резких нагоняев – секретари из братских республик, отягощенные услужливой свитой и своей значимостью почти неограниченной власти над народами братских республик. Сюда с теми же целями наезжали и секретари коммунистических и рабочих партий стран социалистического содружества и братских партий международного коммунистического и рабочего движения.

Вилла Архимандритова была, пожалуй, одной из самых таинственных, самых недоступных среди всех этих сверхсекретных объектов.

Оставив Эвелину Абрамовну в гостях у секретаря ЦК, ведущий референт Румянцов, следуя распоряжению Арсения Алексеевича, перешел в соседнее здание, где погрузился в работу. Он будет находиться здесь, пока адъютанты Архимандритова не вызовут его к боссу. Впрочем, расслабляться не приходится. Прав был генерал армии Гейер-Генерозов, сказав, что все выходные для них – приятная условность, не более…

Здесь работы всегда непочатый край; только успевай читать донесения резидентов, поступающие со всего мира, только поспешай листать документацию, сопоставляй, анализируй, запрашивай архивные данные… сам мотайся по всему шарику, оборачивайся со скоростью пули, иначе пуля тебя догонит… а не пуля, так слово… И в этих мыслях, проскальзывавших в сознании Румянцова, не было вымысла, – специалисты из подразделений Архимандритова умели убивать словом, знали особые изощренные технологии, воздействующие на тех, в кого введен специальный код на Слово. Сказал человеку некий пароль, а он сам, несчастный, взял да и застрелился, например. Или из окна выпал. Или еще черте как счеты свел с жизнью.

Иван отмахнулся от назойливых мыслей, как от тонко зудящих у виска комаров.

Некогда ему раздумывать над судьбами отдельных личностей, некогда и о себе самом думать, – тут всегда на первом плане дело, а не самосохранение. У каперанга Румянцова, ведущего референта секретаря ЦК Архимандритова под началом целое подразделение, целые секретные объекты, возглавляемые генералами; на него работает более 1000 человек!

Да, не простой работник Румянцов, очень даже не простой…

Иван Михайлович спустился в бункер, где велась подготовка операций, проводимых его людьми в Африке, Чили, в Юго-Восточной Азии. Постоянный процесс, не прекращающийся ни на секунду; сотни инструкций и миллионы судеб…

Многое знал непростой работник Румянцов, со многими друзьями и соратниками Папы Сени знаком был, но еще слишком молод был, горяч, хоть и расчетлив, и сметлив. А, поди ж ты, о полной и беспредельной подлости человеческой натуры еще предстояло ему узнать.

Ведь не зря же к нему был подослан товарищ кино– и театральный критик Карно, представивший его старой, только вот никак не дряхлеющей знаменитости Елене Васильевне Пешковской. Зачем было его провоцировать на связь с ней? Зачем ему подсовывали и старую знакомку, красавицу Рогнеду Павловну Чаковскую? Какую карту разыгрывает босс? Этот сеятель раздоров, любящий только кураж и богатую поживу?

Но нет, Румянцов не должен так думать, он предан, он на стороне босса, он честен с ним всегда. Иначе – смерть.

Но если он не будет так думать, просчитывая ходы Архимандритова, то смерть для него наступит еще раньше…

Жаль, но тогда он еще не знал, кто такие эти старые, опытные женщины, вырастившие легионы агентов, разведчиц, жриц любви, фанаток, искусных убийц. Сотни и тысячи похотливых матрон, поспешающих столкнуть мир к обрыву разврата. Сотни и тысячи марионеток, ложащихся в постель только с сильными мира сего. Мириады глаз, мириады ушей…

Румянцов тогда еще не знал, что они, эти примадонны советской сцены, – хорошие собеседницы, разбирались в тонкостях и нюансах Большой Политики, иначе бы Архимандритов их не держал. Их у него было не так уж много: избранных женщин, приближенных. Умные, сильные, красивые, каждая – с умом супердипломата и супераналитика, – эти женщины в свою пору становились создательницами машины разврата, но не тут, не в своей стране, а на другом континенте! Отправляясь на задания за границу, они блестяще выполняли задачи, оказывая влияние на действия и поступки мужчин, а в конечном итоге – влияя на политику других государств.

То, что Румянцов не купился на чары, это большой плюс. Молодого мужчину иногда очень просто завлечь громким именем, фееричностью личности, прикоснувшейся к Истории. Да кто он таков? – мальчишка, которому нет и 30, а их сжимал в объятиях и целовал сам Сталин! Дерзкий горец, символ чудовищной поры; он эпохален и вечен, как древние фараоны…

Конечно, Румянцов понимал, что его общение с дамами зафиксировано с десятков, а то и сотен ракурсов, – иначе в их ведомстве и быть не могло; здесь фиксировали все обо всех сотрудниках, всегда скрытно, в самых неожиданных местах… Его еще не раз станут провоцировать на имена и красоту, на возраст и положение, искушая вовлечься в приятную, роковую ошибку. Нет, конечно же, Румянцов не чуждался женщин, но всегда помнил главное: за связь с не той женщиной он поплатится жизнью…

В подсознании референт понимал, а со временем и узнал достоверно, что его босс – страшный собственник, и если бы кто-то покусился на его женщин, то и тот мужчина, и та женщина, посмевшие изменить ему, были бы уничтожены; он, Арсений Алексеевич Архимандритов, никому ничего не прощал.

Однако, в последующем неоднократном общении Румянцова с женщинами, приближенными к гению Архимандритова, была своя тайна! Некоторые из них даже верили, что… спали с ним. Впрочем, после ночи, проведенной референтом у Елены Васильевны Пешковской, та искренне верила, что отдалась молодому мужчине с пылкой страстью 17-летней девушки. Подобное состояние будет внушено и Рогнеде Павловне Чаковской. Дамам казалось, что между ними и крепким горячим самцом существует идеальная тайна, снисходительно дозволенная самим Архимандритовым. И оттого в его присутствии они станут задорно задевать Румянцова, играя в слова и взгляды. Ничего странного в том, что Арсений Алексеевич позволил им подробное душевное состояние, не было. В этом состоянии женщины лучше работали, их стареющие инстинкты подогревали, ускоряли мыслительные процессы. Что и требовалось Архимандритову. Уникальная аппаратура, запечатлевающая и проецирующая на экраны общение Румянцова с женщинами, свидетельствовала, – его референт играет, куражится, отдает часть своей энергетики, внушает, но никогда не переступает символическую черту.

Не раз еще будет так, когда в апартаментах босса соберутся милейшие Елена Васильевна и Рогнеда Павловна, и, посматривая на красавца-референта, при первой ссылке Архимандритова, что его референт как раз и есть эксперт в той или иной области, станут вальяжно подшучивать:

– Вот вы утверждаете, что такой эксперт, как Румянцов, подтвердит ваши глубокие познания, к примеру, в области Военно-морского флота. А не кажется ли вам, дорогой Арсений Алексеевич, что он эксперт только по одной части: по части женщин? Это, между прочим, вам говорит женщина.

– Это не умаляет, а увеличивает достоинства моего офицера, – обычно добродушно парировал Арсений Алексеевич. И продолжал дискуссию, вернее, выступление.