Операция «Антарктида». Битва за Южный полюс - Ольга Грейгъ

Но самое удивительное оказалось в другом. Пока шли поиски пропавших путешественников, в базовом лагере случайно (!) обнаружилась записка на английском языке, сообщавшая, что Скотт и его спутники сорвались с ледника, а их снаряжение, в котором были продукты, попало в глубокую расселину. И что полярники, если им в ближайшую неделю не окажут помощь, могут погибнуть. Непонятно, по какой причине никто не придал значения записке. То ли посчитали неуместным розыгрышем, то ли провокацией товарища, у которого сдали нервы, а то и вовсе от лукавого.

А между тем, в записке точно указывалось, где находятся пострадавшие. Когда были найдены замерзшие тела Скотта и его спутников, в дневнике обнаружилась прелюбопытнейшая запись: «Мы остались без продуктов, чувствуем себя скверно, укрылись в созданной нами снежной пещере. Проснувшись, обнаружили у входа приличный запас мясных консервов, нож, сухари и, удивительное дело, в некоторых брикетах оказались замороженные абрикосы». Откуда бы это могло появиться, Скотт и его товарищи не знали. К сожалению, сухарей и абрикосов хватило ненадолго… Продукты закончились через несколько дней, ведь те, кто им желал помочь, полагали, что за оказавшимися в трудном положении придут соотечественники, стоит только прочесть записку. Но…

По возвращении домой члены этой полярной экспедиции, наслышанные, что погибший еще после первого своего путешествия на шестой континент подавал рапорт в Британское географическое общество о загадочной находке, стали настойчиво искать документ, и, конечно, безуспешно.

…Среди бумаг, имевшихся в папке, каперанг Румянцов обнаружил донесение руководителя Имперской разведки графа Александра Георгиевича Канкрина, докладывавшего Государю Императору Николаю II, что русская экспедиция в составе трех кораблей достигла берегов шестого континента. Где обосновалась, построив два базовых лагеря. Также указывалось, что по пути движения к Южному полюсу заложили четыре склада продовольствия. После заполнения их всем необходимым началось изучение континента с целью дальнейшего освоения недр. Внизу шла четкая подпись графа Канкрина. Каждый документ, носивший эту подпись, был для каперанга Ивана Румянцова особым; познавая дела и подвиги этого великого человека, имевшего немецкие корни, чистосердечно преданного идее Российской империи и ее императору, Иван Румянцов познавал предков, чьи гены временами смутьянили, пробуждая его сознание, превращая его из хомо советикус в Человека…

Глава 3

В ближайший выходной Иван Михайлович Румянцов вышел из своего особняка в Березовом бору, желая прогуляться, а затем сесть в такси или метро и проехаться по городу. Его машина осталась в гараже. Иногда каперангу требовалась прогулка для сосредоточения мыслей; в мельтешении простых советских граждан, снующих то в поисках дефицита, то в поисках отдохновения от мирного труда на пользу общества, его посещали любопытные желания. То чудилось ему, как бы все могло быть, если б не было 1917 года, и какими достойными гражданами могли стать все эти снующие люди, не ведающие трагизма своего бытия, взращенные на патриотизме псевдоценностей.

На подходе к метро перед глазами каперанга Румянцова вдруг возник Арнольд Николаевич, явно обрадовавшийся встрече. Он так быстро заговорил, буквально убалтывая собеседника, не давая тому ничего сказать, отговориться, сослаться на занятость, что Румянцов, сам того не ожидая, согласился провести ближайшую субботу в компании театрального критика. Седовласый болтун, дернув Ивана за рукав и напомнив о договоренности, распрощался и вихляющей походкой направился в подземный переход.

По истечении недели Арнольд Николаевич перезвонил референту Архимандритова, согласовав завтрашнюю встречу у себя дома. Жил Арнольд почитай в центре столицы, на Дорогомиловской улице, рядом с Киевским вокзалом. Однако когда они встретились, Карно, загадочно сверкая глазами, предложил проехать в одно очень интересненькое место. Сев за руль «Волги» и подождав, пока каперанг устроится рядом, Карно рванул с места. Ничего в поведении критика не вызывало особого беспокойства, разве что излишняя беспечность и навязчивость, но таковым был стиль поведения старого ловеласа. Пока они ехали в Сивцев Вражек, он все болтал и жестикулировал, нередко оставляя руль, а, получив замечание, отреагировал по-своему, став еще более энергичным в жестах. Из всей трескотни Иван понял, что сейчас его познакомят с очень удивительной и прямо-таки замечательной женщиной, знаменитостью и красавицей.

Они поднялись в элитный московский дом, в квартирах и закоулках которого происходили столь невероятные истории, связанные с именами незаурядных людей, вершащих судьбы страны, что каждое имя, произнесенное вслух, было достойно своей уникальной книги.

Именно здесь, в солидной квартире площадью в 150 квадратных метров, некогда полученной ею от влиятельного деятеля партии при товарище Сталине и жила та самая удивительная женщина, с которой предстояло познакомиться Румянцову. Годы ее молодости и почитания остались давно позади, и теперь она жила в гордом одиночестве, общаясь с узким кругом людей. Но оттого знакомство с ней было еще более желанным; ведь ее образ, ее голос, неповторимое очарование запечатлел нетленный пергамент Истории…

Когда они поднимались в лифте, Арнольд Николаевич предупредил:

– Имей в виду, она народная артистка.

Но не сказал, народная артистка РСФСР, или Советского Союза. В гостях у хозяйки дома уже были две пары неопределенного возраста. Сама она выглядела дамой не старше 40 лет. Так тщательно наложенный грим сокрыл ее возраст; правда, имелись и иные объяснения ее моложавости, о чем каперанг узнает много позже… открывая по долгу службы на Папу Сатану многие мистические тайны мироздания.

Вечер, долженствующий проходить умилительно и ладненько, казался Ивану утомительным. Арнольд Николаевич все время беседовал с хозяйкой, представленной Румянцову как Елена Васильевна Пешковская. Конечно же, он узнал ее по популярным советским кинофильмам, десятки раз просмотренным им в детстве. Присутствующие за столом парочки вообще не проявляли к молодому человеку, коим был Румянцов, никакого интереса… он отвечал тем же, и откровенно скучал, глядя на публику.

К трем часам ночи Иван почувствовал усталость, и, незаметно переместившись в самую дальнюю комнату, усевшись в кресло и погасив торшер, предпочел отдаться дремоте. Проснулся он от прикосновения Елены Васильевны, нарушившего его зыбкий сон. Женщина была в чудесном халате, ее глаза сильно блестели, неожиданно дивным певучим голосом, наклонившись, она пропела:

– Все ушли, а ты остался. Пойдем, я уложу тебя спать.

Иван нехотя поднялся с кресла и пошел вслед. Подойдя к кровати и отбросив атласное одеяло, она незаметно развязала тесьму пояса, поддерживающего на ней тонкого шелка расшитый халат, одновременно подчеркивая изящную талию. Вдруг халат упал, соскользнул с плеч, обнажая тело. Елена Васильевна, нисколько не смущаясь, скользнула на простыни, и легла на спину, приподняв вверх правую ногу, как бы прикрывая тем самым интимное место.

– Ложись рядом, – вовсе не певуче, а твердо и безапелляционно заявила она, – я хочу любви и страсти с тобой.

Итак, это уже было интересно, потому как предполагало режиссуру и требовало ответный ход; впрочем, Иван к тому времени еще не отточил свой циничный кураж, воспитанный в нем и общением с боссом, и удивительной жизнью, проживаемой рядом с этим Избранным. Конечно, женщина была прекрасна. Ее матовая кожа казалась отполированной в приглушенном свете торшера. Нагая Даная, – показалось ему, – сейчас стыдливо протянет руки, и он, очарованный, но одновременно останавливаемый изяществом тела и яростно сдерживаемой похотью в сверкающих глазах, лишь опустился на стоявшую подле кровати банкетку. Вместо какого-либо действия Румянцов стал внимательно рассматривать ее наготу, словно пытаясь прочесть и запомнить каждый изгиб, каждую складку. Наверняка, в какой-то момент ей показалось, что он пытается увидеть, как ласкали ее руки знаменитых людей, как они держали ее, мяли, гладили; и это считывание должно было завести ее в замешательство. Сцена явно затянулась; прикрыв пушистые ресницы, Елена Васильевна терпеливо ждала. Но вместо желаемого она услышала:

– А вы уверены, что у меня с вами получится?

Дерзновенный юноша; но она стерпела и это. Конечно, он для нее – юноша, молодой самец с накачанными бицепсами, с упругим икрами ног; опытная, она чувствует силу, томящуюся у него в паху… Она чует даже запах, источаемый его могучим телом, разморенным коротким сном. Разве же он не для этого приведен сюда?

– Прикоснешься – получится.

В ее просьбе не было строптивости, она, властительница, лишь надеялась, что он согласится.